После прибытия гонца он оживился, придвинулся ближе и забыл об усталости, которая уступила место тревожному ожиданию. Джером чувствовал себя преступником, ожидающим оглашения приговора.
— Сколько их? — спросил Коратэль. Его бронзовая кожа казалась в лунном свете бледной и бесцветной.
Лазутчик, мальчишка лет пятнадцати, покачал головой. Он оглядел собравшихся и снова обратился к главнокомандующему.
— Мы насчитали около четырех или пяти тысяч тварей вокруг стен. Внутри, похоже, еще тысяча или больше.
— Что с пленниками? — Джерому не удалось скрыть отчаяния в голосе. Коратэль бросил на него недовольный взгляд, прежде чем вернуться к разговору с лазутчиком.
Мальчишка покачал головой.
— Мы ничего не заметили. Правда, они могут находиться в самом городе.
— Почему войска не идут дальше? — проговорил генерал Джейзин, не обращаясь ни к кому конкретно.
Коратэль отмахнулся от вопроса, продолжая допрос лазутчика.
— Ты говоришь, город уцелел?
— Практически, да, — подтвердил мальчишка. — По сравнению с остальными крепостями, которые мы видели. Они как будто решили там поселиться.
— Но зачем? — негодовал Джейзин.
— И надолго ли? — добавил Мальтик.
— Не имеет значения, — прорычал Ледрик. — Они остановились. Зашли так далеко на север, как смогли. Теперь они прямо перед нами, и если мы нанесем удар…
— Возможно, они что-то замышляют, — нахмурился Лар.
— Ледрик прав, — вмешался Коратэль, поддерживая общий курс совещания. — Некогда рассуждать. Если мы решились, надо действовать немедленно.
— Ты же не предлагаешь начать осаду? — язвительно заметил Райнар. — Битва в открытом поле и без того вызов достаточно смелый.
Коратэль сделал вил, что не расслышал, и задумчиво почесал подбородок. Джером разволновался не на шутку. Главнокомандующий вновь обратился к разведчику.
— Ты говоришь, они расположились в основном вокруг города?
— Да, генерал.
— А ущелье?
— Свободно. На холмах тоже никого нет.
Генерал Джейзин снова нахмурился.
— Они не заняли высоты?
— А зачем? — сообразил Райнар. — У них нет артиллерии, нет возможности атаковать с расстояния.
— И все же, отказаться от такого преимущества… — Джейзин позволил слушателям самостоятельно завершить его мысль.
— Никто не знает, что мы здесь, — напомнил Килак. Паренек удобно разлегся на бревне, скрестив вытянутые ноги и сложив перед собою руки. Он низко опустил капюшон и лежал так неподвижно, что казался спящим. — У них определенно нет ни одной причины опасаться нападения.
Некоторые из генералов натянуто улыбнулись. Напряжение несколько рассеялось, кое-кто даже уселся поудобнее. Как всегда, чувствуя, что ему чего-то не хватает, Джером поглядел на Эллайена. Судя по лицу охотника, он понимал не больше самого Джерома.
Коратэль наклонился вперед, глаза его грозно сверкнули.
— Начнем на рассвете.
* * *
Сонное солнце поднялось на востоке. Джером занял место между главнокомандующим Коратэлем и Килаком Кронусом у входа в зубастую пасть Гиблого ущелья. Тени наконец отделились от предметов. В трех милях на севере показались остроконечные силуэты строений Крааген Кипа. Сердце поселения считалось неприступной цитаделью. Город расположился на плато среди бесконечных холмов северо-восточной Пентании. Единственная дорога вела к высокой площадке в дальнем конце ущелья. Ее называли Аркой Хаакона. Над глубоким каньоном нависал природный скальный вырост — остаток более прочной породы, чем известняк, размытый за бесчисленные столетия течением реки. Джерому рассказали, что насчитывалось множество подобных природных мостов, вроде возвышавшейся впереди арки. Но они были уничтожены и сброшены в пропасть, их редкою красотой пожертвовали ради нужд обороны. И теперь, разглядывая открывшийся перед ним пейзаж, Джером без труда понял, почему так поступили местные обитатели.
Сохранив только Арку Хаакона, защитники города оставили единственный проход к Крааген Кипу. Путь этот лежал через Гиблое ущелье между двумя холмами, сплошь поросшими густым и колючим кустарником. На отвесных склонах поджидали бесчисленные ловушки. Глубокие расселины были присыпаны камнями, готовыми покатиться от малейшего шороха или движения. Изрытый за века землетрясениями, оползнями и ветрами, ландшафт этот представлял собой природное оборонительное сооружение. Войско неприятеля неизбежно попадало к Даггерскому каньону, который пролегал под Аркой Хаакона. Сам каньон — глубокое и отвесное ущелье — некогда был руслом древнего притока реки Ллорнел, которое пересохло много столетий назад, когда течение изменилось после череды ужасных землетрясений. Единственным путем через непроходимый каньон оставалась Арка Хаакона и ведущее к ней ущелье.
Поход через ущелье грозил верной смертью. Название его пошло со времен гибели Айскина, напоминая о первых днях отделения Мензо, за девяносто лет до формального признания его независимости Лигой людей. Тогда, три столетия назад, партианский король Айскин повел войско на северные земли, намереваясь отвоевать их у Хаакона, короля Мензо. Его армии успешно продвигались, пока не дошли до ущелья, оказавшись на пороге молодой крепости Крааген Кип. Решив прорваться вперед и осадить столицу Мензо, король Айскин воевал три лютых зимних месяца, но так и не сумел преодолеть узкого ущелья. Под беспощадным обстрелом укрепившихся на высоких склонах мензойских бойцов, вынужденный пробираться по враждебной и незнакомой земле и одновременно защищать подводы с продовольствием от противника на юге, воинственный король с самого начала был обречен на поражение. В конце концов, продвинувшись не более чем на сотню шагов по трехмильному ущелью и потеряв половину войска, он отказался от попытки и отправился обратно. Айскин поклялся вернуться весной, но умер от ранений по дороге домой. В последующие годы партианские войска никогда не подходили к ущелью ближе, чем на двадцать миль.
Очень обнадеживающая история, как раз к случаю, заметил Коратэль. Вся штука состояла в том, чтобы правильно использовать особенности рельефа. Главнокомандующий разработал план успешной операции, потому как драконы, несмотря на свою хитрость, пренебрегли необходимостью обезопасить рискованный участок земли и занять высоты. Склоны ущелья со всеми траншеями и канавами оказались в распоряжении партианцев. На этот раз именно они, а не противник, займут позицию бесспорного превосходства. Только это преимущество, очевидно, мало помогло мензойцам в борьбе с драконовым отродьем, угрюмо заметил Джером. Коратэль поспешил дать пояснения.
Базовая стратегия партианцев оттачивалась веками, пока не стала привычной практикой. Несмотря на численное превосходство более чем в четыре раза, драконово войско было менее дисциплинированной силой. Скорее всего, драконы потеряют преимущество, если армия их растянется по всему ущелью. Когда это произойдет, дивизии Коратэля, закрепив за собою позиции на склонах, ринутся вниз из укрытий и окружат противника с обеих сторон. Лучники будут использоваться исключительно для прикрытия. Стрелы вряд ли причинят серьезный вред драконам, только разозлят и отвлекут их внимание от пехоты. Судя по количеству сломанных стрел и копий, усыпавших перевал, в этом и состояла ошибка мензойцев. Необходимо было не дать вражеским силам компактно сосредоточиться и, нападая, не упустить фактора неожиданности. При благоприятном стечении обстоятельств, заявил Коратэль, войско его одолеет тварей, так что те и опомниться не успеют.
