— Но они действительно пожирают людей.
— И уже довольно давно. Кто сказал, что это неправильно?
Отвращение промелькнуло на лице Джерома, и юноша простонал:
— Не говори только, ради бога, что ты с ними обедал.
Килак ответил лукавой улыбкой, оставлявшей Джерома наедине с собственными догадками.
— Мне-то казалось, что такие ребята, как вы, посочувствуете народу, изгнанному без причины из родных краев. Муукла'аянцы веками жили, никому не доставляя беспокойства, пока партианцы не начали вытеснять их. Похоже, это люди никак не могут поделить землю, а не наоборот.
— Прости, — неохотно согласился Джером. — Никогда не рассматривал историю с этой точки зрения.
— Нуда, лучше бы вы посидели у муукла'аянского костра, чем в таверне с жадными до денег сказочниками и запуганными глупцами, тогда и узнали бы правду.
— Если я тебя правильно понял, скоро у нас появится шанс.
— Доверься мне, — подмигнул Килак.
Эллайен задумчиво посмотрел на Джерома. Тот лишь пожал плечами в ответ. А был ли у них выбор?
— Расскажи нам про своего знакомого дикаря.
— Квинген Грол, вождь племени Повайи.
— Повайи?
— Самое большое племя из оставшихся муукла'аянцев.
— Как вы встретились?
— Спас дочку Грола прямо из зубов его соперника, вождя племени А'авари. Это те жестокие дикари, о которых вы всякого наслушались.
— У тебя вообще есть знакомые, которых бы ты не спасал?
— Остальных я убил.
Эллайен рассмеялся, а Джером только покачал головой, пожалев, что задал вопрос.
— Продолжим о Квингене Гроле. Как он оказался в Скуллмарских горах?
— Его наняли в проводники семьдесят или восемьдесят лет назад. Тогдашние охотники за сокровищами полагали, что потомок эльфов лучше всех знает, где искать древний город.
Несмотря на то, что история Килака захватила Джерома, он проникся подозрениями и не на шутку рассердился. В прежних разговорах парень ни словом не обмолвился о том, что кто-либо владел сведениями о Мече или руинах, в которых он был похоронен. Если мальчишка все это знал, почему не рассказал раньше?
— И что случилось?
— Судя по словам Грола, затея провалилась. Они нашли город и пробрались туда. А потом что-то произошло. Грол никогда не вдавался в подробности, сказал только, что он единственный вернулся обратно.
— Наверное, съел своих попутчиков, — съязвил Эллайен.
— Продолжай, — сказал Джером. — Говоришь, это случилось около сотни лет назад?
Килак кивнул.
— Век эльфов долог. Грол уже старик, но сил ему хватит, чтобы поделиться полезными знаниями. Очень надеюсь, что он согласится присоединиться к нам.
С одной стороны идея воодушевляла. Однако Джерому совсем не хотелось оказаться в окружении незнакомцев, тем более смертельно опасных. Килак однажды спас юноше жизнь, а теперь собирался рискнуть ею. Совместное путешествие с муукла'аянским вождем, пусть даже и другом Килака, — дело не простое.
— Думаешь, он согласится?
— Трудно сказать, — пожал плечами Килак. — Сначала нужно встретиться.
Джером сделал несколько неглубоких вдохов, поняв по опыту, что лучше поберечь легкие.
— Больше ничего не хочешь рассказать?
— Что именно?
— Теперь, когда мы здесь и обсуждаем новый план, у тебя больше никаких неожиданностей не припасено?
— Хотите знать, что вас ждет? — предположил Килак.
— Конечно.
— Даже если это обернется против вас?
— Не понял? — нахмурился Джером.
— Иногда лучше не задумываться о будущем, — объяснил паренек. — Планы хороши, но бывает так, что все идет вкривь и вкось. Хочешь выжить — учись реагировать.
— Отлично, — сказал Джером. — Прошу только об одном: дай знать, когда мы окажемся в смертельной опасности.
— В таком случае, — ответил Килак, — считай, что я тебя предупредил.
Путники шли до самого захода солнца. Без небесного светила лес стал черным, словно холодное подземелье, и даже самоуверенный юноша Килак Кронус решил не рисковать, чтобы не сбиться с дороги. Без лишних церемоний они очистили от подлеска небольшую площадку вокруг поваленной секвойи и устроились на ночлег. Путешественники собрались вокруг костра, потягивая затекшие мышцы и отгоняя тревожные мысли. За сытным ужином из обильных припасов завели речь о планах на завтра — несмотря на все недовольство, ранее высказанное по поводу идеи Килака. Джером многое узнал о таинственных диких народах, населявших земли, в которые они направлялись. Истории эти страхов его не развеяли. Килак в общих чертах описал внешность и обычаи аборигенов и заверил, что волноваться нет повода. Если приятели из Дилна будут держаться как можно тише и последуют за ним, все пройдет замечательно.
С заходом солнца заметно похолодало, и Джером, съежившись, придвинулся к огню. Костер без устали потрескивал, заглушая шорохи и песни ночного леса и окутывая усталых путников теплой пеленой. Тело наконец расслабилось, голод отступил, боль затихла под действием левеллинских снадобий, и Джером закутался в одеяло. Веки отяжелели. Тихий разговор Эллайена и Килака скоро убаюкал Джерома.
* * *
В дорогу тронулись рано поутру, как только лес окрасился нежными утренними красками. Для Джерома начало получилось не самым благоприятным. На заре его разбудил кошмарный сон, в котором он тонул в вязкой трясине. Друзья стояли где-то на берегу, но оставались невидимыми и не пытались помочь ему. А тем временем в глубине болотных вод чудовищный зверь охотился за ним…
Джером очнулся от сновидения в холодном, мокром от росы и тумана лесу. Все тело ныло, мышцы болели даже там, где их, кажется, никогда и не было. Осознание того, кто он и что здесь делает, пришло немного позже.
Не смея вновь сомкнуть глаз, Джером принялся разводить костер и готовить целебный напиток. Ко времени отъезда он почувствовал некоторое, правда, незначительное улучшение. В душе его оставался осадок неуверенности и тревоги. Джером никак не мог постичь цель предстоящего путешествия: забраться туда, где не ступала нога человека, в самую глубь диких болот Восгеса в поисках племени людоедов, которые якобы должны помочь им. Он даже не знал, чему отдать предпочтение: чтобы Квинген Грол отправился сопровождать их или же решил остаться дома. Оставалось надеяться, что в голове прояснится, когда придет время.
Вскоре лес начал меняться. Земля стала мягкой, а воздух спертым и влажным. Деревья росли все реже, стволы их теперь по большей части были хилыми и мшистыми, хотя травы и кустарники, напротив, процветали. Вместо сухих и душистых ароматов хвойного леса преобладали запахи сырости и гнили.
