Наконец муукла'аянец тихо заговорил и поднял руки, будто произнося молитву или заклятие. Он бросил взгляд на съежившегося Джерома, потом обернулся к Килаку. Тот вежливо начал просить объяснений. В ответ У'уен пнул ком грязи в сторону валявшейся на земле книги и яростно зашипел, а потом развернулся и отошел в сторону.
Проводив вождя взглядами, Джером и Эллайен осторожно поднялись на ноги. Килак не замечал их, он смотрел в спину удалявшемуся У'уену.
— Кажется, у муукла'аянцев все-таки есть слово для магии, — повернулся к Джерому Килак. — Они зовут ее «укусом дьявола».
Несмотря ни на что, Квинген У'уен не оставил друзей. Когда они разбили лагерь, Килак пояснил, что случай с огнем являлся неким очистительным обрядом. Паренек не был уверен насчет книги, но становилось очевидно, что муукла'аянский народ чувствует присутствие колдовства или проклятия и ощущение это не из приятных. Килак, однако же, заверил, что все в порядке. У'уен понял, что чужеземцы пытались рассказать ему о странном заклинании, связанном с книгой. Вождь Повайи не винил никого, в том числе и Джерома, за ужасное недоразумение.
Джером выслушал Килака скептически, но доверился его суждениям. Не более чем через час, когда трое путников догнали У'уена, случай этот стал казаться совершенно забытым. Не считая обугленных вздутых ладоней и мрачного равнодушия к спутникам — включая Килака — вождь не выказал никаких неприятных эмоций по поводу происшедшего. К счастью, дикарь не упоминал более ни о каких картах.
День прошел в напряженном молчании. Пока остальные усиленно делали вид, что ничего необычного не произошло, Джером не переставал думать о странном случае. Юношу тревожило поведение вождя. Почему он не реагировал? Почему не решил попросту развернуться и оставить их? Вождь угрюмо и неразговорчиво вел путников на север сквозь тесный лабиринт леса, но по сравнению с людским поведением реакция его показалась Джерому более чем мягкой. Опять же, напомнил себе юноша, Квинген У'уен не совсем человек — он потомок эльфов.
На первый взгляд безобидные раздумья вели в трясину более глубоких и зловещих мыслей. Что им в сущности известно об эльфе? Вероятно ли, чтобы дикарь втайне замыслил недоброе? Может быть, он рассчитывал обмануть их и украсть Меч? Почему нет? Зачем отдавать сокровище людям, у которых не больше прав, чем у него, тем более, что реликвия может защитить племя от кровожадных а'авари? Его дед, Квинген Грол, вернулся из предыдущего путешествия один. И У'уену еще только предстояло объяснить, почему. Что скрывал вождь?
Джером покачал головой. Никак не узнаешь. По крайней мере сейчас. И до тех пор, пока он не получит исчерпывающих объяснений, юноша намеревался глядеть в оба.
К началу следующего дня все обиды были забыты. Килак и У'уен возобновили разговор, болтали и смеялись, словно старые друзья. Им даже удалось обратить в шутку недавнее происшествие, когда У'уен предложил Джерому возить в сумках что-нибудь менее опасное, вроде змеиного гнезда или пчелиного улья.
Килак и У'уен возглавили неспешное путешествие, плечом к плечу пробираясь сквозь девственные заросли. Паренек объяснил, что коней не стоит перегружать, пока они не доберутся до Скуллмарских гор. Прохладный ветерок шуршал по ветвям, осыпая землю сухими иголками. Кроны деревьев-великанов затейливо преломляли солнечные лучи. Джером вновь с благодарностью встретил лес, сменивший южные топи. Ноги его больше не будет на землях Восгеса.
Разговоры в этот день велись самые невероятные. Муукла'аянец Квинген У'уен, воспользовавшись способностями Килака к языкам, делился со спутниками своими обширными познаниями в области примет, запахов и ароматов здешних мест. Начал он с некоторых растений и животных, мимо которых равнодушно прошли остальные — редких и удивительных созданий, обитавших исключительно в этих местах, где и человек, и эльф были гостями не частыми. Разговоры скоро перешли на Пентанию, ее прошлое и настоящее. Вождь поведал о народах, населявших эти берега многие века, об их мифах и легендах, о сменявших одна другую цивилизациях. Джером с особенным любопытством выслушал историю о древних финлорианцах, эльфийском народе, который правил островами в течение тысяч лет и был вынужден уступить родные земли молодым сильным расам. У'уен не знал, существовали финлорианцы до сих пор или нет, в любом случае от них осталась лишь тень былого могущества.
О Мечах Азахиля вождь знал немного. Он наскоро пересказал общеизвестную легенду, о том, как оружие было выковано эльфами и освящено их богами сотворения земли, о его роли в войнах драконов и истреблении полчищ крылатых титанов, о последующем постепенном исчезновении Мечей. О Мече, владел которым великий эльфийский король Сабаот, вождь знал только, что, по слухам, он был последним.
То же касалось и Трак-Симбоза. Вождь рассказал о планировке и рутинной жизни города, но мало что мог поведать о катастрофе, разрушившей эльфийскую столицу. Падение империи оставалось исторической тайной, хранимой на устах и закрепленной письменами. За исключением муукла'аянского пророчества о возвращении Меча, древнюю реликвию окутывали секреты и загадки. И историю её приходилось открывать заново.
Джером, однако, надеялся выслушать рассказ об экспедиции деда У'уена — разговор, который вождь никак не начинал сам, а Джером еще не достаточно осмелел, чтобы потребовать ответа. Поскольку Килак доверяет дикарю, он будет поступать так же.
Погрузившись в беседы о прошлом, Джером мысленно совершил путешествие сквозь века, очутившись в ином времени. Под тенистыми сводами чужого леса юноша ощутил, что жизнь и дом его остались в другом мире. Солнечные лучи не касались поверхности земли, лишь слабый свет сочился сквозь тугое переплетение ветвей. Они стали странниками в незнакомой древней стране. Джером оказался среди эльфов и карликов, орков и троллей в мире, неведомом человеку. Там, где кончалась стена деревьев, раскинулись величественные цивилизации старинных рас. Он ожидал, что в любую минуту из-за ветвей выглянут мощные стены и развевающиеся стяги Трак-Симбоза, и сам король наконец покажет ему Алый Меч.
Очарование таяло и возвращалось, перемежаясь с тревожными мыслями и раздумьями. Одни словно стервятники неотвязно кружили в ожидании, нашептывая Джерому о причинах, побудивших У'уена сопровождать их, о темной и таинственной природе его снов, об опасности, угрожающей любимым и близким. Другие же будто свободные и непокорные ястребы взмывали к солнцу — парящие видения, в которых он находил Меч, поднимал армию и прогонял колдуна из родных земель. Джерому грезился Феверрут и триумфальное возвращение к Марише Валур. Что бы сказала она ему?
Миновал полдень, и день плавно перекатился во вторую свою половину. Постепенно Джером стал замечать отдаленный гул — слабый звук, который не только слышался, но и ощущался телом. Звук и вибрации временами усиливались, а затем стихали. Путешественники ни словом не обмолвились об этом, зная, что слышат стоны беспокойной горы Краккен, расположенной более чем в тридцати милях на север от них. Вести о пробуждении вулкана быстро достигли тех, кому не случилось самим стать свидетелями этого события. Джером и Эллайен узнали от людей еще под Иртвином о том, что спящий Краккен ожил. Джером до сих пор не мог поверить, что скоро глазам его предстанет гигантская гора, и окажется, вероятно, куда ближе, чем юноша того желал.
