Так получилось, что вечер закончился общим весельем и взрывами смеха.
Несмотря на белые хризантемы.
Госпожа Хайндорф пригласила Фрица на прогулку. День был солнечный и почти теплый. Но к вечеру ощутимо похолодало и начало подмерзать. Когда Фриц вернулся домой, его сильно знобило, он почувствовал, что заболел.
Ночью он весь вспотел и сильно кашлял, а на следующее утро поднялась температура. Женщину, пришедшую убирать комнаты, Фриц послал за доктором. Тот озабоченно покачал головой.
- У вас слабые легкие, господин Шрамм.
- У меня уже давно астма и эмфизема легких.
- Вы живете один?
- Да.
- Гм, надо бы пригласить сиделку для ухода.
- Разве мои дела так плохи?
- Нужно быть предусмотрительным. К вечеру я еще раз загляну к вам. Если состояние не изменится, придется позвать сиделку.
Фриц задремал.
Под вечер пришла Элизабет. Она встревожилась не на шутку.
- Что случилось, дядя Фриц?
Он рассказал о визите врача и его заключении.
Вскоре появился доктор. Он осмотрел Фрица и сказал:
- Я пришлю вам сиделку.
Фриц слабо улыбнулся и тут же опять заснул.
- Сиделка у него уже есть, - откликнулась из темноты Элизабет.
- Вы имеете в виду себя, барышня?
- Да. Я полгода добровольно помогала медсестрам в Мариинской больнице. Так что я остаюсь здесь.
Доктор быстро взглянул на нее.
- Хорошо. - Он объяснил ей, что надлежит делать.
- Что с ним, господин доктор?
- Воспаление легких и плеврит. Легкие у него слабые, очень слабые.
Ночью Фриц начал бредить:
- Так темно… Темно… Почему такая темь?… Зажгите же свечи… Ведь глубокая ночь…
Потом вздохнул и опять забылся.
Элизабет неотлучно сидела у постели Фрица. Все ее душевные силы были сосредоточены на его выздоровлении. Осторожными движениями она меняла компрессы и подбрасывала дрова в огонь, прислушиваясь к дыханию Фрица, которое явно учащалось.
- Мне жарко, - стонал он, - положите мне на лоб немного льда… Твои ладони так прохладны, Лу…
Элизабет положила руку ему на лоб. Фриц совершенно отчетливо произнес «Благодарю тебя» и вновь впал в беспокойную дремоту, прерываемую неясным бормотаньем.
- Л у, ты здесь… Почему ты плачешь? Я так тосковал по тебе, так тосковал… Где твои голубые милые глазки… Ты - рыдающее счастье моих грустных дней… Родина… Родина…
Он откинулся на подушки. Элизабет осторожно поправила изголовье. Утро серым языком лизнуло оконные стекла. Жар у Фрица усилился. Элизабет известила Фрида и Паульхен и послала на почту отбить телеграмму Эрнсту.
Внезапно Фриц открыл глаза.
- Элизабет.
- Дядя Фриц.
- Что со мной?
- Ты немного приболел и теперь выздоравливаешь.
Он покачал головой. Потом прочитал афоризм на стене и кивнул.
- Какое сегодня число, Элизабет?
- Шестое марта.
- Знаешь, у кого сегодня день рождения? У нее!
- Тогда вечером мы все соберемся здесь, у тебя.
- Да! И Эрнст тоже!
- Я пошлю ему телеграмму.
- Да, пусть он приедет. Мне многое нужно сказать ему.
А сейчас я устал. Часок посплю, а потом ты меня разбудишь, хорошо?
- Хорошо, дядя Фриц.
В полдень пришел доктор.
- Конец близок!
Элизабет ухватилась за столешницу, чтобы не упасть.
- Неужели никакой надежды?
- Никакой. Кроме надежды на чудо. Ближе к вечеру он, вероятно, еще раз проснется, - добавил врач, заметив, как помертвело лицо Элизабет.
В душе она все еще цеплялась за слово «чудо», когда пришли Фрид и Паульхен. Глаза у Паульхен были заплаканные.
- Он спит, - прошептала Элизабет. - Доктор считает, что ближе к вечеру он еще раз проснется. Пойдите купите цветы. Сегодня день рождения Лу.
- Розы, - прошептала Паульхен.
- Роз сейчас, наверное, нет в продаже.
- Мы их обязательно купим, - процедил Фрид сквозь зубы.
Через час посланцы вернулись с розами и другими цветами. Фрид и Паульхен принесли по целой охапке роз. Они собрали все вазы и кувшины, какие нашли в мансарде, - их едва хватило. Розы поставили возле кровати, которая по желанию Фрица стояла у печки. Повсюду в комнате, куда ни кинешь взгляд, - цветы. Цветение и благоухание. Сладостный аромат роз поплыл по воздуху и заполнил все уголки.
Поздно вечером Фриц вдруг открыл глаза и огляделся.
- Где я? - спросил он.
- У себя, - ответила Элизабет сдавленным голосом.
Он увидел цветы.
- Розы, розы, - пробормотал он. - Вот я и увидел их еще раз.
Все столпились у его изголовья.
- Сегодня день рождения Лу, - сказал Фриц слабым голосом. - Принесите белые свечи и зажгите их.
Элизабет поставила свечи перед красивым портретом, обрамленным розами.
Пламя свечей мерцало и колыхалось. Казалось, красивые глаза на портрете светятся, а алые губы улыбаются.
- Подвиньте кровать ближе к середине комнаты, чтобы я мог ее видеть.
Они выполнили его просьбу, и Фриц долго и неотрывно глядел на портрет.
- Зажгите побольше свечей.
Весь Приют Грез был залит мягким, дрожащим, красновато-золотым светом свечей.
- А где Эрнст?
- Он приедет.
- Да, Эрнст обязательно должен приехать. Элизабет, помни о нем. Принесите вина… темно-красного… Шесть бокалов… - Фриц с трудом выпрямился, сидя на кровати. - Устраивайтесь за круглым курительным столиком.
Элизабет постелила скатерть, поставила на середину вазу с розами и придвинула столик поближе к ложу больного.
- Шесть бокалов - один… два… три… четыре… пять… шесть… Да… Один для Эрнста… Один для Лу…
Фриц оборвал лепестки с одной розы и положил их в бокал для Лу. Потом дрожащей рукой налил туда темно-красного вина.
- Дети мои… Видно, мне придется покинуть вас… Как это трудно… Помните, ваша опора - в вас самих! Не ищите счастья вовне… Ваше счастье - внутри вас… Будьте верны себе. И пройдите благостный путь от обретенного Я к Ты, а потом и к Вселенной. Это небесное братание… Все на свете - ваши братья и сестры… Деревья, пустыни, море, облако в багрянце вечерней зари… Ветерок, обвевающий деревья в лесу… В мире нет раскола и вражды… В нем все - единство и гармония… Вечная красота. Настраивайте свои души по великой арфе природы, если они вдруг зазвучат не в унисон… Все течет… Ничто не окостеневает… Все понимать - значит все прощать. На земле так много горьких загадок для человека… И последняя из них… часто заключена в розе… в улыбке… в мечте. Я молитвенно складываю свои усталые руки - это моя последняя опора на краю небесной пропасти… И, спускаясь туда, я взываю к вам, еще бродящим по солнышку: будьте верны самим себе! Давайте выпьем за это… Это - мое завещание и моя клятва. Посвящаю этот бокал жизни и смерти, вечной Вселенной и любимой моей покойной Лу…
