В душу Майкла стало закрадываться подозрение. Похоже, Диана и Феррис очень близко знакомы. Но насколько близко? Может, они любовники? «Не будь ослом», — одернул себя Майкл. Тем временем лорд Горн докучал молодому лорду и Елене запутанной историей о каком-то государственном банкете, где ему довелось бывать. Причем, видимо, для придания рассказу особой выразительности Горн считал необходимым время от времени трогать Майкла за колено. «Если Феррис и Диана действительно любовники, от соперника придется избавиться, — подумал Майкл. — Впрочем… Да, я еще только начал учиться, но Эплторп, кажется, считает, что я подаю надежды. Я могу и сам вызвать дракон-канцлера на дуэль, только сделать это надо без предупреждения, чтобы Феррис не успел вместо себя выставить на бой какого-нибудь мечника». Однако, чтобы нобили сражались на дуэлях сами… Такое было просто немыслимым. Не сочтет ли герцогиня это дурным вкусом? А может быть, именно такого смелого поступка она от него и ожидает?
— …С чем, я уверен, лорд Майкл непременно согласится, — с самодовольством закончил лорд Горн.
— Что? — Застигнутый врасплох, лорд Майкл поднял голову, неожиданно услышав собственное имя.
Леди Елена захохотала и бросила в молодого лорда ароматический шарик, попав в плечо. Горн уставился на Годвина немигающим взглядом ясных серых глаз, отчего добытая браконьерами серебристая мерлуза,
[2]
которую жевал Майкл, тут же стала пресной, утратив вкус.
— Елена, — раздраженно обратился Майкл к девушке, которая зажала в руке очередной ароматический шарик, — вы не соизволите держать себя в руках?
Сейчас единственной наградой, способной сдержать его гнев, мог стать чистый, словно звон серебряного колокольчика, смех герцогини.
* * *
Алека раздражало, что ему не удается спровоцировать Сент-Вира на спор о том, которая из барок перевернется первой. В том, что это произойдет, Алек, наблюдавший за поведением пассажиров, нисколько не сомневался.
— Послушай, — с терпеливым упорством произнес он, великолепно зная, что Ричард никогда и ни по каким вопросам не заключает пари, — все очень просто. Если ты думаешь…
Однако слова Алека потонули в многоголосом реве разом заигравших труб. Слуги на кораблях заметались, кинувшись тушить факелы, отчего барки стали мотаться из стороны в сторону. Музыканты, воспитанные не столь хорошо, как их хозяева, сыпали ругательствами. Берег со всхлипом лизнула волна, поднятая раскачивающимися лодками. С середины реки доносились переливы смеха. Потом неожиданно все стихло. Вверху разорвалась первая петарда.
Она взлетела синей звездой и, ярко сверкнув, взорвалась, осыпав небо тысячами огненных лепестков, которые, быстро угасая, устремились вниз. На обоих берегах реки воцарилась тишина. Люди взирали, как пламенеющие искры ринулись вниз к поджидавшей их тьме, оставляя за собой мимолетный призрачный след.
Воспользовавшись недолгим затишьем перед следующим залпом, Ричард повернулся к другу, но Алек не сводил глаз с опустевшего неба. Его лицо было преисполнено страстного ожидания.
К Ричарду и Алеку, стоявшим на крепостном валу, стали присоединяться местные жители — на этот раз не студенты, а торговцы. Люди подходили семейными парами, воркуя, обняв друг друга за талии. Алек их словно не замечал. В небесах расцветали огненные гирлянды, окрашивая его лицо в золотистый и зеленый цвета.
Теперь воздух разорвал пронзительный свист. Некоторые из зевак, стоявшие за спинами друзей, подпрыгнули от неожиданности. Ком ярко-алого пламени рассек мрак. Он медленно, словно цветок, распустился сотней завитков и усиков, обнажив в центре золотистую пульсирующую сердцевину. Долго тянулись секунды, все окрестности залило красным. Ричард услышал, как Алек издал страстный вздох, и увидел, как друг поднял руки, погрузив их в рубиновые отсветы.
Грохот салюта, эхом ходивший по реке, отражаясь от берегов, заглушал все остальные звуки. Ричард понял, что подле него появился кто-то еще, только когда ощутил рядом едва уловимые колебания материи. Рука мечника скользнула вниз и стиснула запястье незнакомца, шарившего у Ричарда там, где джентльмены обычно носили кошельки. Не опуская взгляда, Сент-Вир сдавил руку еще сильнее, после чего медленно обернулся, желая взглянуть на приглушенно застонавшего от боли вора.
— Ой, — сказал Ловкач Вилли и улыбнулся вяло, но и отчасти победно, — я и не думал, что это ты.
Ричард отпустил его руку, и воришка принялся массировать пережатый нерв. Вилли с остреньким простодушным личиком был маленьким и тщедушным, как ребенок. Он специализировался на домушничестве. Ричарду стало совестно, что он повредил воришке рабочую руку, но Вилли отнесся к случившемуся философски.
— Ты одурачил меня, мэтр Сент-Вир, — произнес он. — Разоделся — ну просто не узнать. Я решил, что ты какой-нибудь банкир. Впрочем, ладно, я все равно рад, что тебя нашел. У меня имеются новости для тебя, которые ты, думаю, захотел бы услышать.
— Ладно, — кивнул. Ричард. — Коли пришел, можешь заодно и на салют посмотреть.
Вилли обратил взгляд к небу и пожал плечами:
— Зачем? Это просто обычные разноцветные огоньки.
Ричард дождался, пока стихнут радостные возгласы людей, приветствовавших очередной залп, после чего ответил — Эти разноцветные огоньки, Вилли, чертовски дорого стоят. Должна же быть от них хоть какая-то польза.
* * *
Все впустую. К тому моменту, когда салют уже почти закончился, Майкл пришел к выводу, что он для герцогини — лишь один из гостей. Герцогиня отнюдь не собиралась уделять ему особого внимания, напротив, она вела себя с ним более официально, чем с другими, потому что знала его хуже остальных приглашенных. Молодой лорд, чувствуя, как его охватывает хандра, опрокинул бокал вина и закусил утятиной. Что ж, герцогиня, по крайней мере, не стала глумиться над ним, как над Горном, когда этот дурак продолжил свой рассказ о том, какие фейерверки ему довелось видеть за свою жизнь. У Горна, в отличие от Майкла, не хватило мозгов почувствовать двусмысленность фразы. Ну а толку с того? Да, молодого лорда развеселила острота Дианы, однако герцогиня после того, как все отсмеялись, обратила свой взгляд на лорда Ферриса.
Ну что она в нем нашла? Что, Феррис одет лучше Майкла? Безусловно, у лорда Ферриса гораздо больше власти, но ведь герцогиня не интересуется политикой. Ей вполне хватает денег, красоты и острого ума. Феррис темноволос, а Майкл наоборот. Более того, Феррис — калека. В детстве он потерял один глаз, и теперь лицо, которое, в принципе, можно было назвать красивым, уродовала безобразная черная повязка, рассекавшая его на две части. Что за жеманство — почему повязку не подобрать в тон наряду? Впрочем, экстравагантностью здесь умеет отличаться не только Феррис. Майкл уже достаточно овладел искусством фехтования, чтобы закатить небольшой скандал. Пока он просто сдерживался, скрывая копящееся недовольство за маской хорошего воспитания. Майкл обязан рассказать герцогине об уроках фехтования, о том, на что решился с ее подачи, но для этого они должны остаться наедине, вдали от посторонних глаз.
