— Напиши письмо, — бросил Горн.
— От этого не будет никакого толку, — вновь сказал юноша и широко раскрыл глаза, будто надеясь, что отражавшиеся в них чувства скажут сами за себя. Цепи на руках натянулись. Это не ускользнуло от внимания Горна, который также увидел кое-что еще.
— Кольцо. — Взгляд лорда был прикован к длинному, тонкому рубину прямоугольной формы, обрамленному россыпью мелких бриллиантов. Полыхающий пламенем драгоценный камень напоминал загадочное животное, взгромоздившееся на палец. — Дай мне кольцо.
Алек беспомощно сжал кулак.
— Не дам, — упрямо произнес он.
Горн поднял белую ухоженную руку и со всей силы наотмашь ударил по лицу закованного в цепи юношу. Алек пронзительно вскрикнул. Эхо отразилось от каменных стен кладовой, полоснув Горна по ушам. Лорд отпрянул от молодого человека.
На щеке Алека медленно проступал отпечаток ладони Горна. Юноша, выпучив глаза, в которых стояли слезы, не моргая, уставился на мучителя.
— Я трус, — признался Алек. Горн снова замахнулся и с удовлетворением увидел, как пленник съежился. — Я же сказал, что боюсь боли. Если вы меня снова ударите, я лишь опять закричу. Другого вы не добьетесь.
— Отдай кольцо.
— Ты вор, — надменно произнес Алек, чей страх сменился яростью. — Прошмандовка! Зачем тебе кольцо?
Горн преодолел страстное желание разбить узкие губы пленника в кровавую кашу.
— Будешь делать как я велю, иначе твой Ричард очень сильно пожалеет.
Услышав имя мечника, молодой человек словно окоченел.
— Если вы причините мне вред, милорд, — произнес он, — сожалеть придется вам. — Алек вздернул подбородок и прищурил глаза.
В его презрительном голосе чувствовалась порода. Простолюдины так не разговаривают.
— Ну и ну! — ахнул Горн. — Вот как ты запел? Ну и чей же ты бастард… милорд?
Юноша снова съежился, хотя на этот раз Горн даже и пальцем не пошевелил.
— Ничей, — пробормотал он, понурив голову. — Я — никто, я — ничто. И я очень этому рад. — Горну вдруг показалось, что Алек сейчас плюнет. — Да, я очень, очень этому рад, особенно если вместо жизни, что я веду, был бы обречен стать таким, как вы.
— Какая наглость, — прошипел Горн и, сжав за спиной кулак, проговорил: — Настоятельно советую следить за языком, мой юный никто, а не то я сделаю тебе больно, очень больно, но никто не услышит твоих криков.
— Вы услышите, — вновь не сдержался юноша. — Я суну тебе в рот шелковый кляп, — вкрадчиво пообещал Горн. — Изумительное средство — проверено лично.
— Вы позволите мне сначала попить? — покорно попросил Алек.
На этот раз тон его голоса пришелся Горну по вкусу.
— Ну конечно же, — ответил лорд. — Я же не чудовище. Веди себя как должно, делай что велят, а там посмотрим — может, и улучшим условия твоего содержания.
Горн лично стянул перстень с длинного пальца молодого человека, поскольку руки пленника были прикованы к стене по отдельности, и он не сумел бы их сомкнуть. Горн не был глупцом. Юноша не желал отдавать кольцо, потому что оно имело для Сент-Вира какое-то важное значение.
— Я сам напишу письмо, — молвил Горн. — Пошлю его с кольцом в таверну, куда обычно заходит твой друг. Как только он выполнит мое задание, я буду считать, что конфликт между нами исчерпан.
— Быть может, в знак искренности намерений вам лучше послать одно из своих колец? — произнес Алек.
Горн с жалостью поглядел на юношу, столь неловко пытавшегося выдавать себя за высокородного.
— Я джентльмен, — пояснил лорд. — Сент-Вир знает, мое слово крепкое.
* * *
Сент-Вир был в ярости: гонцу дали уйти. Розалия не раз была свидетельницей дуэлей, которые устраивал под крышей ее заведения Сент-Вир, однако она только сейчас поняла, что никогда прежде не видела мечника во гневе. Ричард не повышал голоса, движения сохраняли прежнюю плавность и четкость. Люди, плохо знавшие Ричарда, могли даже не обратить внимания на бледность мечника и окружавшую его ауру безмолвия, напоминавшую затишье перед раскатом грома. Изменился лишь голос, чарующие нотки ушли в небытие. Теперь Сент-Вир говорил ровно, бесстрастно, не интонируя фразы.
— Я же сказал — хватайте всех. Всех, кто станет меня спрашивать.
— Но это же был гонец. Всего-навсего, — успокаивающе повторил Сэм Боннер.
С каждым разом его голос звучал все ласковее. Впрочем, он был единственным из всех собравшихся, кто выпил достаточно, чтобы набраться храбрости отвечать Сент-Виру. Остальные опасались, что у мечника сдадут нервы, и он одним ударом положит конец потоку объяснений. Однако Ричард оставался спокойным, пусть даже подобное хладнокровие далеко не всем приходилось по вкусу. Роджер и Ловкач Вилли переглянулись. Воришка сделал шаг вперед и, придав своему детскому личику серьезный вид, предпринял еще одну попытку побеседовать с мечником:
— Понимаешь, мы пытались его остановить. Он хотел бросить пакет на стол и сбежать, но Роджер, вот он, Роджер, заступил ему дорогу. Однако этот малый все равно ничего не знал. Он был напуган как заяц, а вдобавок вооружен, так что мы просто срезали у него кошель. Не так-то уж много там и было.
— Разумеется, мы стали его расспрашивать, — кивнул Боннер. — Думаешь, мы забыли, что ты нам велел…
— Сэм, — предостерегающе произнес Роджер.
— Да только он ни черта не знал, — не обратив на него внимания, продолжил Боннер. — Получил сверток через посредника, велели отнести. Ни черта не знал.
Собравшиеся с опаской посмотрели на Сент-Вира, когда он сорвал с пакета восковую печать. Бумага упала на пол. В руке мечника сверкнул перстень, украшенный рубином. Он стоил целого состояния. Кто-то из доброхотов сунул мечнику в свободную руку пиво. Сент-Вир стиснул кружку в пальцах, но даже не глянул на нее.
— На бумаге что-то написано. — Это была Джинни Венделл, которая тоже принимала участие в поисках. — Я могу прочесть, — хрипло произнесла она.
Ричард поднял бумагу с пола, взял женщину под локоть и вывел ее в пустой двор.
В свете разгоравшегося дня Джинни глянула на записку. К счастью, она была короткой. Тщательно выговаривая слова, женщина медленно прочитала:
— «Немедленно выполни мое задание, и я сразу же верну его тебе в целости и сохранности».
Подпись отсутствовала.
Печать на внешней стороне была без оттиска, а внутри на красном воске красовался герб, который Ричард уже видел на другой записке, вызвавшей столько издевок со стороны Алека.
— Вот оно как, — протянула Джинни. — Плохо дело.
Сент-Виру придется отказаться, и Джинни это прекрасно понимала. Ни один мечник не может позволить себе стать жертвой шантажа. Потерял он своего Алека… Наверное, ему будет даже лучше без этого малоприятного школяра. Через несколько дней, когда все успокоится, он и сам в этом убедится. Джинни не стала спрашивать, кому принадлежит герб. Видать, какому-нибудь очень могущественному нобилю, которому позарез нужен лучший мечник.
