— Это мудро, что ты меня боишься.
Дар гадала, далеко ли сумеет убежать с раненой лодыжкой.
«Орка мне не обогнать», — думала она, вспоминая, как Ковок-ма нес ее на плечах.
Тем не менее она была готова попытаться метнуть в Зна-ята кинжал. Но пока она сидела совершенно неподвижно.
— После того как меня поймали, тебе ничто не грозило, — сказал Зна-ят, — почему ты пришла?
— В видении мне представился горящий уркзиммути.
Зна-ят ничего не сказал. Он долго молча смотрел на Дар. И вдруг из его глотки вырвался негромкий скорбный стон. Он становился все громче, и Дар задрожала от страха. Зна-ят бросил свой меч к ее ногам и повалился на четвереньки. Далеко не сразу он совладал с собой и начал говорить.
— Мут ла вошла в мою грудь, — сказал он, — я очнулся от дурного сна и увидел все открытыми глазами. Ты мудра и добра. А я был глуп и злобен. Мне стыдно за твой страх, — он опустил голову, — укуси мою шею.
Дар знала, что согбенная шея — это знак того, что орк сдается и просит пощады, но она никогда не слышала о том, чтобы один орк кусал другого. Это казалось ей отвратительным, и она растерялась.
Зна-ят не шевелился.
— Прошу тебя, Мать, оставь свою отметину.
Дар все еще не могла решиться.
— А что означает этот укус?
— Моя жизнь станет твоей.
— Это был бы большой дар, — сказала Дар, — но почему я его заслуживаю?
— Меня поймали, потому что ненависть сделала меня беспечным. У меня была только одна мысль — убить тебя. Я собирался спрятать твое тело и никому ничего не сказать. Ты увидела зло в моей груди и отплатила за него отвагой.
— Почему ты меня так ненавидел? — спросила Дар.
— Я думал, что вашавоки не место среди уркзиммути. Я не понимал.
— Чего ты не понимал?
— Когда я швырнул тебя в реку, вашавоки умер. Твоя жизнь была даром Мут ля. Теперь ты служишь ей. Прошу тебя, Даргу, позволь мне искупить мое зло. Твой укус благословит меня.
Дар справилась с чувством неловкости, опустилась на колени и сильно сжала зубы, чтобы прокусить кожу на шее Зна-ята. Как только она сделала это, орк вздохнул с таким облечением, словно расстался с тяжкой ношей. Зна-ят поднялся. Дар ни разу в жизни не случалось видеть такого полного преображения. Залитое кровью лицо орка стало покорным и умиротворенным.
— Шашав, Даргу, — произнес он, — шашав, Мут ла.
Ковок-ма явно растревожился, когда увидел Зна-ята, несущего на руках Дар.
— Вы оба ранены! — воскликнул он, — что случилось?
— Мы дрались с вашавоки и их собаками, — ответила Дар, — все они мертвы. Какое-то время нам нечего бояться.
— Ты сильно ранена? — спросил Ковок-ма.
— Собака укусила Даргу за ногу, — сказал Зна-ят.
— Больно, но кость цела, — сказала Дар, — у Зна-ята раны хуже моей.
— Тва, — возразил Зна-ят, — они небольшие.
Ковок-ма осмотрел лодыжку Дар. Из раны все еще текла кровь, нога распухла.
— Зна-ят поступил мудро, решив нести тебя, — сказал Ковок-ма и внимательно посмотрел на своего двоюродного брата, — что-то еще случилось, — заключил он.
— Хай, — ответил Зна-ят, — Даргу укусила мою шею.
Ковока это известие поразило как удар грома. В первый момент Дар не могла понять, рад он или огорчен. Он перевел взгляд на других орков. Те тоже были поражены услышанным. Видя это, Дар испугалась и пожалела о том, что Зна-ят сразу признался в том, что между ними произошло.
Мало-помалу Ковок-ма оправился от изумления и раздвинул губы в широкой улыбке.
— Я очень удивлен, — признался он.
Зна-ят усмехнулся в ответ.
— Не меньше меня, — сказал он.
Дар нарушила наступившее молчание.
— Ковок-ма, у тебя есть снадобье для ран Зна-ята?
— Мне нужно поискать подходящие травы, — ответил Ковок-ма.
— Лучше бы тебе поскорее их найти, — сказала Дар, — к утру мы должны быть далеко отсюда.
Ковок-ма ушел искать целебные растения, а другие орки омыли кровь с ран Дар и Зна-ята. Пока они занимались этим, Дар рассказала о столкновении с охотниками, но ни словом не обмолвилась о том, что произошло между ней и Зна-ятом. Но когда она завершила рассказ, Зна-ят добавил:
— Меня поймали, потому что я пытался убить Даргу.
Его откровенность удивила Дар, но не орков.
— Я давно чуял твою ненависть, — сказал Дут-ток, — я рад, что ты наконец избавился от нее.
— Хай, — сказал Лама-ток, — теперь настанет мир и покой.
— Даже сыновья могут видеть, что это — промысел Мут ла, — сказал Варз-хак, — ты мудро поступил, подставив шею. Даргу с этим поступит мудро.
— Теперь я это знаю, — проговорил Зна-ят и поклонился Дар.
Слушая этот разговор, Дар понимала, как одинока она была до сих пор. Никто не говорил с ней о ненависти Зна-ята — даже Ковок-ма. Она до сих пор не до конца понимала, что будет теперь, после того как она укусила шею Зна-ята.
«Я веду их, но мы редко разговариваем. Я ничего не знаю об их жизни, кроме того, что Ковок-ма любит коз».
И Дар решила, что все должно стать иначе.
Ковок-ма возвратился и принес несколько растений.
— Мут ла помогла мне, — сказал он, — я нашел то, что нужно.
— Сначала полечи Зна-ята, — сказала Дар, — у него больше ран.
— Тва, — возразил Зна-ят.
— Я сам решу, — сказал Ковок-ма, — даже матери повинуются знахарям, — он отсчитал пять маленьких зеленых ягод и протянул их Дар. Потом дал такие же ягоды Зна-яту, но больше, — прожуйте их очень хорошо, — сказал он, — а потом проглотите.
Дар положила ягоды в рот и раскусила. Они оказались такими горькими, что она чуть не задохнулась. Дар заставила себя жевать ягоды. К тому времени, когда она сумела их проглотить, Ковок-ма уже ощупывал ее лодыжку. Разжевав какие-то травы, он сплюнул зеленую слюну на ладонь и обмазал ею рану Дар. Сначала пекло и кололо, но потом нога онемела. Затем Ковок-ма заполнил ямки, оставленные собачьими зубами, измельченными листьями другого растения. Но прежде чем заняться ранами Зна-ята, он спросил у Дар, какой дорогой им следует пойти ночью.
— Зачем тебе это нужно знать? — поинтересовалась Дар.
Ковок-ма протянул Дар большой ворсистый лист.
— После того как ты съешь это растение, ты будешь спать.
— Я не смогу спать сегодня, — сказала Дар, — мы не должны остаться здесь.
— Ты будешь спать, а я понесу тебя, — сказал Ковок-ма.
— Тва, — покачала головой Дар, — если мы встретим вашавоки, я должна буду поговорить с ними.
