Нир-ят оставила Дар на попечение пышнотелой матери по имени Гар-ят.
— Стало быть, Зор-ят хочет, чтобы ты готовила еду, — сказала Гар-ят, не скрывая своих сомнений, и принюхалась, — от тебя пахнет фалфхисси.
— Вчера вечером было пиршество.
— Знаю, — сказала Гар-ят, — я помогала готовить угощения, — она дала Дар несколько зерен вашутхахи, — это поможет от головной боли. Пока боль не пройдет, можешь заняться чисткой паши.
Гар-ят подвела Дар к ведру, наполненному клубнями паши. По пути она взяла со стола нож. На скамье рядом с ведром сидел сын. Он очищал клубни от кожицы и бросал их в большую миску.
— Татуг-хак, — сказала Гар-ят, — это Даргу, мать-вашавоки из ханмути Зор-ят. Сегодня она будет чистить паши.
Татуг-хак учтиво поклонился, но ничего не сказал. Дар села рядом с ним и принялась за работу. Очищая паши, она стала размышлять над тем, какими словами ее представила Гар-ят. Слово «вашавоки» означало, что она здесь чужая. Слово «мать» означало, что ей выказывается должное уважение. Дар не совсем понимала, что значит «мать-вашавоки из ханмути Зор-ят», но она догадывалась, что эти слова означают что-то весьма определенное. Похоже, в палате все знали о Дар, и она подозревала, что это заслуга Зор-ят. Та выбрала для нее занятие, не предупредив ее об этом заранее.
«Она моя защитница или я ее пленница? Что у нее на уме для меня?» — гадала Дар.
Она вспоминала о том, как Зна-ят сказал ей, что матери из клана Ят необычайно мудры и прозорливы. Теперь она убедилась в том, что он прав. Дар уже чувствовала себя окутанной невидимой паутиной. Казалось, ее незаметно и ловко пленили ради какой-то неведомой цели.
Дар продолжала каждый день работать на кухне. Гар-ят усердно обучала ее. Это было не так просто, и, хотя слабое обоняние Дар делало ее не самой способной ученицей, Гар-ят не отступалась. Дар было интересно осваивать науку приготовления пищи, но слабые успехи ее удручали. Порой она готовила блюда, которые ей казались вкусными, но Гар-ят их называла несъедобными. Тем не менее Дар упорно трудилась и пыталась придумать, как использовать специи так, чтобы это зависело от их количества, а не от запаха и вкуса.
Она ела в ханмути, где на трапезу часто являлись гости. Неблагословленные сыновья и матери нередко отправлялись в другие палаты, исполняя ритуал ухаживания. Поскольку Дар ела вместе с Нир-ят и Тир-ят, она познакомилась со всеми сыновьями, делившими с ними трапезы. Через три недели после того, как Дар пришла в палату клана Ят, на дневной трапезе рядом с ней сел один из сыновей. Нир-ят представила его:
— Даргу, это Катог-ма.
После того как Дар ответила на его поклон, Катог-ма спросил:
— Ты та самая вашавоки, которая странствовала с моим двоюродным братом?
— А кто твой двоюродный брат? — спросила Дар, сделав вид, что не догадывается, о ком идет речь.
— Ковок-ма.
— Хай. Мы путешествовали вместе, — сказала Дар, стараясь говорить как можно более спокойно и равнодушно, — как он поживает?
— Он стал странным. Живет на козьем выпасе.
— Путешествие было нелегким, — сказала Дар, — быть может, из-за этого он и ведет себя странно.
— Даргу тоже стала странной, — заметила Нир-ят, бросив на Дар многозначительный взгляд.
Катог-ма смешливо зашипел.
— Но Даргу — вашавоки, а вашавоки все странные.
— А вот я не пожелала бы жить рядом с вонючими козами, — сказала Тир-ят и неприязненно поежилась.
— Ковок-ма говорит, что ему нравится, как они пахнут, — сказал Катог-ма.
Дар не поняла почему, но эти слова Катога вызвали у Нир-ят приступ шипящего хохота.
На следующий день после полудня Дар разыскала Зна-ята. Он пропалывал всходы на поле. Увидев Дар, он отложил мотыгу и поклонился ей.
— Тава, Даргу. Я удивлен, видя тебя.
— Ты знаешь, что Ковок-ма возвратился домой?
— Хай. Катог-ма сказал мне.
— Он все делает, как мы задумали, — сказала Дар, — он не живет в палате своей мутури.
— Я слышал, что так и есть.
— Зна-ят, я хочу повидаться с ним.
— Прошу, прости меня, Даргу, — сказал Зна-ят, — не дело мне говорить так, но сердце подсказывает, что сказать нужно. Слишком рано видеться с Ковоком.
— Ты не понимаешь! Мне нужно с ним повидаться!
— Я понимаю, но думаю, что тебе следует подождать.
— Я укусила твою шею!
Зна-ят низко поклонился.
— И я буду повиноваться тебе, — он вздохнул, — до палаты клана Ма два дня пути. Мы можем выйти завтра, если таково твое желание.
— Именно таково, — подтвердила Дар, уже взволнованная мыслями о предстоящем походе, — но что мне сказать Зор-ят?
— Что мы идем навестить Ковока.
Дар не хотелось этого делать, но она понимала, что лгать глупо. Ложь была присуща вашавоки. На миг у нее мелькнула мысль о том, что визит в клан Ма стоит отложить до лучших времен — или лучше признаться Зор-ят в том, какие чувства она питает к Ковоку, но Дар отказалась и от того и от другого.
— Мы придем туда ненадолго, — сказала она, — к тому же неблагословленные матери часто путешествуют.
— Хай. Чтобы навестить родню или найти мужа.
— Зор-ят знает, что я странствовала вместе с Ковоком. Ей не покажется странным то, что я хочу повидать его.
— Возможно, — сказал Зна-ят.
— Я поговорю с ней нынче вечером, — сказала Дар.
Еще немного поговорив со Зна-ятом, Дар ушла, охваченная радостным волнением. Вернувшись в кухню, она встретила там Гар-ят.
— Верховная мать хочет видеть тебя, — сказала повариха, — она ждет тебя в Большом зале.
Дар отправилась в Большой зал. Мут-ят сидела на табурете у подножия трона. Дар не успела поклониться ей, а Мут-ят уже встала.
— Даргу, пройдемся со мной, — сказала Мут-ят.
Дар молча пошла за Мут-ят по многочисленным комнатам и коридорам. Наконец они вышли в заброшенный внутренний двор. Посереди двора возвышался невысокий каменный купол. Таких древних камней Дар еще не видела нигде в палате. Мут-ят пробралась к куполу через заросли высоких сорняков и открыла рассохшуюся, потрескавшуюся дверь. Она велела Дар спуститься по короткой лестнице, затем закрыла дверь и последовала за девушкой. Дар обвела взглядом комнату, свет в которую проникал только через отверстие в сводчатом потолке. Пол был усыпан сухими листьями, посередине лежал большой круглый камень. Мут-ят уселась на него.
— Сядь рядом со мной, — сказала она.
Дар повиновалась.
— Это священное место, — сказала Мут-ят, — здесь к уркзиммути вернулся дух Фатма.
