Зна-ят встал и пошел искать Ковока.
Ковок-ма стоял один посреди плаца и равномерно ударял мечом по вбитой в землю колоде. Звук каждого удара эхом разносился по гарнизону. Он как раз собрался нанести очередной удар, как вдруг услышал, как кто-то сказал:
— Наверное, ты очень зол на эту колоду.
Ковок-ма резко обернулся.
— Сын сестры отца, что привело тебя сюда?
— Вашавоки увели Даргу.
Ковок-ма ударил мечом по колоде с такой силой, что расколол ее надвое.
— Это моя вина! Она пришла сюда из-за меня! Она думала, что нас благословят.
Зна-ят с любопытством посмотрел на двоюродного брата.
— А почему она могла так подумать?
— Не знаю, — ковок-ма опустил плечи, словно его доспехи вдруг стати тяжелее, — я сказал, что она глупая.
— Даргу-ят какая угодно, только не глупая. Я думаю, она сама хотела, чтобы вашавоки увели ее. Они были одеты в красно-синие мундиры.
— Эти солдаты охраняют короля-вашавоки. Зачем Даргу могла пожелать пойти с ними?
— Она хочет увидеть нашу королеву. Не только из-за тебя Даргу пришла в Тайбен. Моя мутури сыграла свою роль.
— Это не важно, — сказал Ковок-ма, — от слов Даргу у меня до сих пор болят уши. Она назвала меня… — он стал еще более несчастным, — я попрошусь на войну. Убью много вашавоки.
— Потому что хочешь погибнуть сам? Помнишь наш разговор в Таратанке? Ты знал, что этот день настанет.
Ковок-ма опустил голову.
— Даргу сказала то же самое.
— В Таратанке ты сказал, что твои чувства — деяние Мут ла. Я думаю, ты говорил мудро. Будь и теперь мудрым. Мут ла не могла так изменить твое сердце, чтобы ты искал смерти.
— С каких пор тебе ведома воля Мут ла?
— Я знаю, что Даргу-ят идет тропой Мут ла. Думаю, что нам с тобой следует идти за ней.
— Но как?
— Оставайся здесь — и узнаешь.
Нена несла охапку дров. Вдруг кто-то подскочил к ней сзади и облапил. Она резко развернулась и увидела того солдата, который передал от Дар весточку в Тайбен. Солдат похотливо ухмыльнулся.
— Я видел, как твоя подружка-сучка ушла. Хочу получить плату.
— Убери от меня руки! — прошипела Нена, — нас могут увидеть!
— Я слыхал, что у часовых на воротах есть бренди. А мне только покувыркаться полагается?
— Где же я возьму бренди? Бренди гвардеец принес.
— Я полночи этого красавчика искал. А они только ворота открыли.
— Если нас увидят, меня выпорют.
— Будь они трижды прокляты, эти правила! Быть на побегушках, а потом за это получать то, что мне положено иметь даром!
Нена изобразила соблазнительную улыбку.
— Ты будешь рад, что передал эту весточку.
— Ну так поторопись и порадуй меня. Есть одна пустая казарма…
— Сначала ты должен сделать кое-что еще.
— Ты ничего такого не говорила насчет «кое-чего еще»!
— Просто я хочу узнать, что за весточку она передала.
— А может, я забыл.
Нена шагнула ближе к солдату и негромко, со старательно разыгранной страстью проговорила:
— Я сделаю так, что ты будешь очень-очень рад, что не забыл.
— «Передай своему земляку, что мамаша Твит хочет попасть в Тайбен». Кажись, так она сказала.
— И кому нужно было передать эту весточку?
— Мерданту одному. Крон зовут. Скажи, а к чему это все?
— Это мое дело.
— Карм тебя подери! Вот и она так же сказала! Все вы, сучки, заодно. Хитрые, заразы. Клянусь, Нена, а ты — самая хитрющая. Или ты порки не боишься, что готова такое сделать ради подружки?
— Какой еще подружки? — спросила Нена и улыбнулась, — ну где она, эта пустая казарма?
31
Гарнизон располагался недалеко от Тайбена, но и не совсем рядом. Дар и остальные женщины сначала шагали по открытой плоской равнине, а потом дорога круто пошла на подъем по склону холма, на котором стоял обнесенный крепостной стеной город. Тяжелые ворота были открыты, но охранялись, и перед ними выстроились чередой пешие и конные в ожидании, когда их впустят в Тайбен. Мердант Крон подвел своих подопечных прямо к воротам, и часовые сразу их пропустили.
Кроме этого города Дар видела только Таратанк. Столица короля Креганта отличалась от оркского города почти во всем. Главное — Тайбен был живым городом. Мощеные улицы были заполнены народом. На Дар нахлынули волны шума, криков, запахов. Дома в Тайбене стояли беспорядочно — они словно бы росли вдоль улиц, как грибы на упавшем гнилом дереве. Новые здания теснили старые, а многие из старых выглядели так, словно вот-вот рухнут.
Оказавшись за городской стеной, мердант Крон погнал коня быстрее, и женщинам пришлось ускорить шаг, чтобы поспевать за ним. Они старались держаться ближе друг к дружке, боясь того, что кто-то сумеет изловить любую из них, чтобы потом обменять клейменую голову на горстку монет. Дар заметила нескольких мужчин, которые показались ей вполне способными на такое. После недолгого пути по тесным извилистым улочкам Дар увидела впереди еще одну стену — с воротами, обитыми железными шипами. Эти ворота были заперты, по обе стороны от них стояли часовые-гвардейцы. Процессия остановилась.
— Я — гвардии мердант Крон, со мной женщины, отобранные для чистки конюшен.
Часовые открыли ворота. Дар и остальные женщины прошли коротким туннелем и вышли на площадь. С трех сторон площадь замыкали всевозможные постройки — казармы, склады, мастерские и конюшни. Здания стояли впритирку, как и в городе. С четвертой стороны площади высился дворец — высокий, увенчанный башнями. Снизу он был сложен из дикого камня. В кладке были проделаны узкие бойницы. Но верхние этажи были украшены балконами, террасами и окнами.
Конюшня представляла собой низкую одноэтажную постройку и занимала одну сторону площади почти целиком. Одна из нескольких больших дверей была открыта, к ней и повел женщин мердант Крон. Мердант ничем не выдал, что узнал Дар, ни сначала, ни теперь, когда стал давать женщинам работу. Он повел их по проходу между стойлами и стал распределять по двое или по трое. Наконец осталась одна Дар.
— Иди за мной, — приказал Крон и вошел в помещение, заваленное сеном. На одной из куч сена сидел Севрен, — надеюсь, она стоит всех наших стараний, — сказал Крон.
Севрен поднялся. Он не спускал глаз с Дар. Обычная словоохотливость покинула его, он словно лишился дара речи. Вместо него к Дар обратился Крон:
— Ну, девица, почему ты вернулась?
— Орки меня привели.
— И почему же они так поступили? — осведомился Крон, — его величество снабжает их женщинами.
