Дар зажмурилась и зажала уши ладонями, но страшная картина запечатлелась в ее памяти. Скорость и жестокость нападения поразили ее как удар грома. Ей хотелось кричать и плакать, но не было сил. Она замерла на месте, охваченная ужасом и отвращением. К горлу подступала тошнота. Когда она открыла глаза, все крестьяне были мертвы. Три женщины. Четверо детей. Их кровь смешивалась с дождем и растекалась по мокрому двору.
«Орки хуже зверей», — подумала Дар.
Она вспоминала, как подавала им еду, как говорила с ними, как одно только прикосновение орка вызывало у нее стыд и такое чувство, будто ее запачкали.
К тому времени, как пришли Тарен, Нена и Кари, орки успели унести со двора трупы — и ушли сами. Но следы убийства остались. Земля была залита кровью. Сырой воздух пропах ею. Солдаты, остервеневшие после того, что толум объявил изменой, обшаривали дома в поисках добычи. Дар одна стояла под дождем, держа Грома за уздечку. Тарен огляделась по сторонам и подошла к Дар.
— Ты видела, что тут было?
— Выбежал мальчик с вилами. Совсем ребенок… — пролепетала Дар. — Он не мог спастись. Никто не смог. Женщины… Безоружные женщины. Дети. Им было все равно. Орки… Они просто… О, Карм! Это было жутко!
— Орки есть орки, — проговорила Тарен. — Убивать — у них в крови. И не говори, будто я тебя не предупреждала.
— Но я… Я никогда не думала, что… что…
— Ну так разуй глаза — и увидишь правду, — посоветовала ей Тарен.
Дар была в амбаре — чистила Грома, — когда вошел мердант Коль.
— Не позавидуешь тому, кто такое увидит своими глазами, — тихо проговорил он. — Особенно тяжко глядеть, как детишки гибнут. — Он подошел ближе и увидел, что лицо Дар залито слезами. Коль нежно провел кончиками пальцев по ее щеке и порадовался тому, что она не отпрянула. — Надо было предупредить тебя, — сказал он.
— Предупредить меня?
— Я же видел, как ты ходила рядом со страхолюдинами, как разговаривала с ними, — ответил мердант. — Бывает, думаешь, будто они почти как люди. Но так думать нельзя.
— Зачем королю такие солдаты?
— Война — дело жестокое.
— Но те люди не воевали с нами. Они ведь тоже подданные короля.
— Верно, — согласился мердант Коль. — Толуму надо было бы сказать: «Убей его», а не просто «убей». Страхолюдины все понимают слишком прямо.
— Правильно было бы сказать: «Тав гу» — «Убей это». Мы для орков — животные. Они не скажут про нас «он» или «она».
— Вот уж не диво, — хмыкнул Коль. Он почувствовал страх Дар и добавил: — Я могу от многого уберечь тебя, но только не от орков. И мне будет спокойнее, если ты будешь держаться от них подальше.
— А почему ты вообще меня оберегаешь?
Коль поиграл с мыслью о том, чтобы обнять Дар, но решил не пользоваться пока обретенным преимуществом. Он сочувственно проговорил:
— Если нынешний день что и показал, так это то, как хрупка человеческая жизнь. Если бы ты повидала столько смертей, сколько повидал я, тебе бы тоже захотелось кого-нибудь спрятать от грозы, дать кому-нибудь приют.
— Я тебе благодарна, — сказала Дар.
Впервые Коль поверил в искренность ее слов. Он молча постоял рядом с Дар, посмотрел, как она чистит скребницей его коня, и подумал о том, как много у девушки общего с этим животным. Тело Дар было гибким и сильным. Как и Гром, она была норовиста. Когда он в первый раз увидел Дар, та была опаслива и насторожена, как дикий жеребенок, но он сразу повел себя терпеливо и мудро.
«Скоро, — подумал Коль, — она будет готова, и я смогу насладиться ею в полной мере».
18
Убийство в деревне настолько поразило Дар, что, когда она вечером пошла подавать еду оркам, к ней вернулся прежний страх перед ними. Они снова стали казаться ей чудовищами. На следующий день Дар избегала встреч с Ковоком и остальными орками. Она даже не смотрела в их сторону. Один только звук их шагов вызывал у нее возмущение. Шагая по дороге между солдатами и орками, Дар чувствовала себя пойманной в ловушку. Ее пугали и те и другие.
На ночлег шилдрон остановился в безлюдной местности. Дар вычистила и накормила Грома, потом помогала другим женщинам собрать хворост для костров. Хвороста было мало, но в конце концов Дар набрела на русло высохшей речки. Она пошла по бывшему дну реки и стала собирать сухой плавник, когда вдруг услышала, как ее окликнул Ковок-ма. Дар вздрогнула и опасливо посмотрела на орка, удивившись тому, как он сумел подойти к ней так бесшумно, и гадая, зачем ему это понадобилось.
— Ты испуганная, — сказал орк.
— Вовсе нет, — ответила Дар.
— Ты говорить неправду. Я чувствовать запах страха.
Дар подумала: «Интересно, как пахнет страх?»
— Хай. Я боюсь. Я видела, как вы убивали крестьян.
— Вашавоки жестокие, — сказал Ковок-ма.
— Это мы жестокие? Вы убили невинных людей.
— Я не понимать такой слово «невинные». Что это означать?
— Это значит, что они не заслуживали смерти. Они вам ничего плохого не сделали.
— Но толум говорить, что мы должны убивать их.
— Он сказал: «тав». И все.
— «Тав» означать «убивать». Мы делать то, что вашавоки от нас хотеть.
— Но…
— Вашавоки хотеть, чтобы мы убивать, потому что они жестокие, — сказал Ковок-ма.
— Ты не понимаешь, — возразила Дар. — Чтобы кого-то убить, должна быть причина.
— Если жен-счина уходить, вашавоки приносить ее голову и получать награду. Я это видеть, но не понимать. Какой причина, почему убивать жен-счина? — Ковок-ма подождал ответа, но, не получив его, добавил: — Все вашавоки похожие. Я не знать, какой из них должен жить, какой умирать.
— Значит, ты не должен убивать никого из них, — сказала Дар.
— Я подчиняться толуму.
— Почему?
— Ваш король давать нашей королеве сильное целительное снадобье, а большой подарок требовать большой подарок в ответ.
— Но при чем тут это?
— Ваш король хотеть, чтобы мы убивать для него, — ответил Ковок-ма. — Наша королева пообещать такой подарок.
— Значит, вы здесь из-за вашей королевы?
— Хай. Наша королева обещать, что уркзиммути будут убивать, потому я делать это, — сказал Ковок-ма. — И все равно я думать, что ваш король пожелать жестокий подарок.
Когда Дар пробовала представить себе обязательства королей и королев друг перед другом, она была уверена, что это имеет отношение к врагам, а не к напуганным крестьянам, сбившимся в кучку посреди двора. Да, погибли именно крестьяне. Дар словно бы вновь увидела картину их гибели и задрожала от ужаса.
