Женщины-орки не только владели палатами клана и правили там; прилегающие к палатам земли и вся еда, которую эти земли давали, также принадлежали им. Они управляли мужчинами, которые служили добытчиками, защитниками и ремесленниками. Дар пыталась представить жизнь, где мужчины считали бы ее мудрой и покорялись бы ей, но это казалось слишком невероятным. И все же Ковок-ма говорил обо всем этом как о естественном порядке вещей, существующем со времен сотворения мира.
Хотя картина такой жизни не укладывалась в голове у Дар, ей стало понятно, почему Ковок-ма спас ее.
«Наверное, он чувствовал себя обязанным сделать это».
Дар подозревала, что не многие орки поступили бы так же. Их поведение показывало: вовсе не все они верят, что женщины-люди заслуживают такого же почтения, как их собственные женщины.
«Вряд ли и Ковок-ма до конца в это верит, — с грустью подумала она и вспомнила, как орки убивали крестьянок в деревне перед амбаром. — Его не огорчило это убийство. Почему же ко мне он относится иначе?»
После того как ее разговор с Ковоком закончился, Дар продолжала размышлять над этим. Она рассудила, что отношение к ней Ковока как-то связано с их первой встречей, потому что орк заговорил с ней, когда они увиделись в следующий раз.
«До этого случая он никогда не говорил с женщиной, — думала Дар. — Мемни так мне сказала».
Дар попыталась вспомнить подробности их первой встречи.
«Я плакала. Он заставил меня выкупаться. Я разозлилась на него».
Ей вспомнилось, что, когда она гневно посмотрела на Ковока, он улыбнулся и сказал, что Хорек — хорошее имя для нее.
«Тогда я не понимала, о чем он говорит. Наверное, он сам с собой разговаривал».
Дар догадалась, что, выказав раздражение и недовольство, она повела себя не так, как обычно ведут люди.
«Все женщины здесь запуганы, — думала Дар. — Мут должна вести себя иначе. Бесстрашие — вот в чем разгадка».
Но Дар была далеко не бесстрашна. Орки до сих пор пугали ее. Не раз некоторые из них были готовы ее убить. Даже Ковок-ма порой наводил на нее страх. И все же она предположила, что ее безопасность зависит от дерзости и чем смелее она себя будет вести, тем надежнее будет ее безопасность.
Шилдрон остановился на ночлег рано. Хотя с Дар по-прежнему никто не разговаривал, она понимала, что от работы ее никто не освободит. Она не сомневалась, что мердант Коль за ней пристально наблюдает, надеясь подловить ее на каком-нибудь промахе и наказать. Поэтому первым делом, как только колонна остановилась на отдых, Дар отправилась на поиски Грома, чтобы почистить и накормить его. Но ни коня, ни его хозяина нигде не было видно.
Тогда Дар пошла к кострам, где женщины начали готовить еду.
— Хвороста принеси. — Вот и все, что сказала ей Тарен.
В поисках хвороста Дар обнаружила, что земля вокруг пустынна — тут словно бы прошло вражеское войско.
«Для крестьянина любой солдат — враг», — подумала она.
С мыслью об этом она вытащила из-под юбки кинжал Муута и сунула его за веревку, которой было подвязано ее платье. Вооружившись таким образом, она собрала столько хвороста, сколько смогла найти. Довольно много времени у нее ушло на то, чтобы собрать охапку хворостин. Она вернулась в лагерь. Когда она положила хворост на землю, Тарен буркнула:
— Еще.
Солнце уже стояло низко над горизонтом, когда Дар возвращалась с новой охапкой хвороста и заметила, что Гром стоит рядом с другими лошадьми. Около костра стоял Тиг.
«Беда какая-то случилась», — подумала Дар.
Поблизости сгрудились солдаты. Какая-то женщина плакала. Голос был незнакомый. Подойдя ближе, Дар увидела, что на костре нагревается жезл для выжигания клейма. Сердце у нее екнуло. Дар посмотрела туда, где стояли солдаты, и увидела, что они держат плачущую темноволосую девочку. Тоненькая, невысокого роста — совсем ребенок.
Тига, похоже, порадовало замешательство Дар. Он выхватил из огня раскаленный жезл, и Дар догадалась, что он ждал ее. Дар бросила хворост около костра и побежала туда, где был привязан Гром, чтобы позаботиться о коне. Но Дар еще не успела добежать до коня, когда услышала дикий крик девочки.
Она не удивилась, увидев, что ее ждет мердант Коль.
— Зачем ты привел это дитя?
Коль смерил Дар ледяным взглядом.
— Она здесь из-за тебя. Это ты виновата.
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
— От тебя никакого толка, вот нам и пришлось найти другую женщину.
— Женщину? Но она еще не женщина.
— Для нас будет женщиной, — процедил сквозь зубы Коль. — А виновата ты.
— Не может быть, чтобы ты в самом деле так думал!
— Я никогда не шучу, — буркнул Коль. — И она будет проклинать тебя до конца своих дней.
— Почему? Зачем ты это делаешь?
— Да ты, похоже, расстроена, — проговорил Коль с деланным сочувствием, но тут же помрачнел. — Разве ты не догадывалась, что просто так тебе это не сойдет?
Дар прикусила губу, вспомнив, как над ней поиздевались в первый раз.
— Послушай… Я… Я дам тебе то, чего ты хочешь. Только не трогайте девочку.
— А ты как думаешь, чего я хочу? — прищурился Коль. — И что ты можешь мне предложить?
Дар отвела взгляд.
— Я лягу с тобой.
— Ты порченая. Ты мне не нужна.
— Лучше совратить эту девочку? Зачем? Чтобы меня наказать?
— Похоже, ты считаешь, что мне не все равно, что ты чувствуешь, — хмыкнул Коль. — Ты узнаешь, как ошибаешься, когда завтра увидишь эту девчонку.
— Это безумие! Почему она должна страдать?
Коль не удостоил Дар ответом. Развернулся и зашагал прочь.
Дар потянулась за кинжалом, но передумала.
«Даже если я смогу убить его, девочке это не поможет».
Она начала чистить Грома, думая о том, как это странно: Коль доверял ей своего коня в то время, как она одним быстрым ударом кинжала могла покалечить Грома. Но Коль, видимо, уверен в том, что Дар не способна отомстить ему, причинив боль невинному животному. А Дар, в свою очередь, знала, что Коль ни перед чем не остановится. Девушка была обречена, и Дар чувствовала свою вину. Она водила скребком по шкуре коня и в отчаянии гадала, есть ли хоть какой-нибудь способ предотвратить то, что казалось неизбежным.
После того как Дар вычистила и накормила Грома, она с тяжелым сердцем пошла к кострам. Новенькая сидела на земле. Она обхватила руками острые коленки, прижала их к груди и тихо всхлипывала. Оборванная, босая — в детстве Дар была такой же. На лбу девочки уродливым ожогом полыхал королевский знак. Дар не понимала, отчего она плачет — от боли, от ужаса или от того и другого сразу.
