Каждый набег заканчивался разочарованием. Еще трижды войско подходило к брошенным сожженным городам. Порции еды урезали вдвое, потом — еще вдвое. Каждый переход был изматывающим и бесплодным. Ковок-ма стал грустным. Причину этого Дар не знала, но догадывалась, что все попросту измотаны. Только Тви могла порадовать ее, да и то изредка. Девочка еще сильнее исхудала. Ступни ее ног от многодневной ходьбы потрескались, и Дар частенько несла ее на руках, и радуясь, и огорчаясь тому, что девочка стала такой легкой.
Король и его свита всегда держались в арьергарде. Король Крегант не отпускал от себя своих гвардейцев. Только отсылал за донесениями к командирам. Если на долю Севрена выпадали такие поручения, Дар его видела. Он всегда махал ей рукой, но никогда не останавливался. Дар догадывалась: останавливаться ему не разрешают.
Как-то ночью, усталая после очередного изматывающего дня, Дар крепко спала. Ее разбудил голос орка-дозорного.
— Мут велаваш, — окликнул орк, остановившись около шалаша Ковока.
— Хай?
— Там вашавоки зовет Даргу. Не уходит.
— Кто этот вашавоки? — спросила Дар.
— Я не знаю. Он одет в одежду красного и голубого цвета.
«Севрен», — поняла Дар.
— Я повидаюсь с этим вашавоки, — сказала она, вышла из шалаша и пошла следом за дозорным. Оставалось недолго ждать полнолуния, и луна светила ярко, но Дар нигде не видела Севрена. Дозорный подвел ее к густым зарослям травы неподалеку от Объятий Мут ла. Как только Дар подошла к траве, Севрен поднялся и тихо окликнул ее.
— Севрен, что ты тут делаешь?
— Говори тише, — отозвался гвардеец и поманил Дар туда, где до того прятался сам. Дар села посреди травы рядом с ним.
— Что стряслось? — спросила Дар.
Он протянул ей каравай хлеба. Каравай был жесткий, лежалый, но целый, нетронутый.
— Это тебе и Тви, — сказал Севрен. — Самый лучший, королевский.
— Как ты это раздобыл?
— Ешьте этот хлеб осторожно, — посоветовал Севрен. — Если вас с ним поймают, обязательно выпорют.
Дар поняла, каков ответ на заданный ей вопрос.
— Ты украл его у короля!
— Ты заслуживаешь его больше, чем король.
— Но ведь тебя могли выпороть за то, что ты его взял!
— Я был бы готов вытерпеть это наказание, — улыбнулся Севрен. — Стоило рискнуть. Я должен был повидаться с тобой.
— Зачем?
— Я же знаю, что вы с Тви голодаете. Я беспокоился о вас.
— Все сейчас голодают.
— Меня и другое тревожит.
— Что? — спросила Дар.
— Нас заманивают в ловушку. Это ясно. Каждый город — будто наживка, а когда мы до него добираемся, он полуразрушен и сожжен. Завтра у нас очередной бросок. В Сосновую лощину. Там отличное место для засады.
— А ты говорил об этом королю?
— У него для таких дел полководцы есть. Уж они поумнее простого гвардейца. Они знают, что происходит. Но они идут на это с открытыми глазами.
— Почему?
— Я не понимаю. Знаю одно: тут не обошлось без чародея. И без Человека Королевы. Они в большой дружбе.
— Почему ты рассказываешь мне об этом?
— Есть две причины. Предупреди своих защитников…
— То есть — орков?
— Да, орков. Они всегда возглавляют атаку. Предупреди их о том, что они пойдут в западню. А ты должна понимать, что, если орки погибнут, солдаты женщин защищать не станут. Они только за свою шкуру боятся. Как только начнется атака, сразу поскорее уходи от обоза. Клянусь Карм, я разыщу тебя.
— Ты меня пугаешь, — призналась Дар.
— Тут ничего не поделаешь. Я хочу, чтобы с тобой ничего не случилось. И с Тви тоже.
— Ты ведь рисковал жизнью для того, чтобы рассказать мне об этом?
— Я жизнью много раз рисковал, но редко случалось рискнуть ради такой славной причины. — Севрен высунул голову из травы, осмотрелся вокруг. — В той стороне никого нет, — шепнул он. — Мне надо идти.
— Погоди! У меня кое-что есть для тебя.
— Что?
— Что-то такое, чего ты, быть может, хочешь, — проговорила Дар. — Я только что нашла это.
И она поцеловала Севрена.
Дар возвратилась в шалаш Ковока и стала будить его.
— Атам? («Что?») — прозвучал сонный голос орка.
Дар ответила ему по-оркски, чтобы Тви не поняла.
— Я узнала о большой опасности.
— Что за опасность?
— Завтра, если вы будете сражаться, будет… — Дар не знала, как сказать по-оркски «ловушка». Не могла она найти слова и для того, чтобы сказать «обман», «уловка», «хитрость». Немного подумав, она осознала, что у орков нет слов для обозначения предательства в любых его проявлениях. А у нее не находилось слов для того, чтобы объяснить Ковоку, что за угроза ожидает орков. — Будет очень большая опасность.
— Опасность есть всегда, — сказал Ковок-ма.
— Но уркзиммути погибнут, а солдаты-вашавоки нет.
— Это случается часто.
— Тва, тва, тва, — покачала головой Дар. — Завтра будет по-другому.
— Все сражения разные.
— Вашавоки спрячутся, как кошка, когда готовится напасть на мышь, — сказала Дар, пытаясь описать картину засады.
— Такое случалось и раньше. Я видел это во время других битв.
— Но вашавоки говорили слова без смысла, — пылко возразила Дар. — Уркзиммути погибнут без причины!
— Слова, которые произносят вашавоки, очень часто не имеют смысла. Но я знаю: они хотят, чтобы мы убивали. Наша королева пообещала, что мы будем это делать. Если мы погибнем, это и есть причина.
В шалаше было темно, и Дар не видела лица Ковока. Только его глаза тускло светились. Он во мраке видел лучше, чем она.
— Даргу, не печалься, — заботливо проговорил орк.
— Почему ты не понимаешь? Ты должен понять! Кто ведет в бой воинов уркзиммути?
— Человек Королевы и его толумы.
— Тва, — сказала Дар. — Какой сын ведет воинов?
— Такого сына нет.
— У некоторых сыновей есть колпаки, — возразила Дар. — Разве они не вожди?
— Они не такие, как толумы-вашавоки, которые говорят нам, что надо делать, — ответил Ковок-ма. — Колпак — это знак мудрости. Колпаки носят сыновья, избранные, чтобы слушать.
— Ты мудрый. Сыновья послушают тебя.
— Что я смогу сказать? Что драться в бою опасно? Что вашавоки жестоки? Эта мудрость известна всем.
— Завтра все будет иначе, — сказала Дар. — Много сыновей погибнет.
