— Возможно, нет, но скажи на милость, когда нам в последний раз приходилось драться?
— Времена меняются?
— Можно сказать и так. Король больше не руководит кампаниями лично. — Коммандер предупреждающе нахмурился, когда пышногрудая служанка внесла поднос с двумя кружками и небольшим кувшином.
— Канцлер? — переспросил Дюрандаль. — Монпурс теперь канцлер? Гм, что ж, рад за него. А что случилось с лордом Сентэмом?
Хоэр старательно возился с пивом, пока дверь за девицей не закрылась.
— Измена. Как раз сегодня его должны были допросить с пристрастием.
— Как Его Величество?
— Что? А! Хорошо, очень хорошо. Воистину ВЕЛИЧАЙШИЙ монарх из всех, кого видел Шивиаль, — слова эти сопровождались оживленной жестикуляцией и высоко поднятыми бровями. — Кстати, у нас новая королева, знаешь?
— Насколько я понял, бывшая леди Гаральда.
— Настоящая красавица! Шестнадцать лет, свежа как роза. Всего на пять лет старше принцессы Малинды. Твое здоровье, сэр Дюрандаль, и за твое благополучное возвращение!
Они стукнулись кружками. Дюрандаль облизнул губы.
— Вот этого мне не хватало. Тебе, право же, стоило бы попробовать сброженное козье молоко. По сравнению с ним все кажется потрясающе вкусным.
— Надо ли удивляться, что ты так постарел! Расскажи, где тебя носило все эти годы.
— Боюсь, не раньше, чем доложусь Королю. И как Монпурс, рад новому назначению?
— Как прыщу на заднице. Лорд Монпурс, разумеется. Кавалер Белой Звезды и так далее. — Хоэр снова скорчил рожу косоглазого кретина. Его юмор приобрел оттенок цинизма, чего раньше не было.
Да, времена менялись. Со множеством вопросов, вертевшихся на языке у Дюрандаля, стоило подождать до тех пор, пока он не узнает лучше нынешнего состояния дел в стране. Амброзу должно быть… сорок пять? Да, сорок пять. Рановато выпускать вожжи из рук. И шестнадцатилетняя жена? Конечно, ему необходимо получить наследника мужского пола.
— Мне нужно испросить аудиенции, чтобы доложить о своей миссии.
— Это я тебе устрою, — кивнул Хоэр. — Есть у меня кое-какие ходы, и доступ к уху королевского секретаря — один из них. Неприятно волосатому уху, скажем честно, но весьма и весьма дошлому. Только это ведь именно секретарь… — Он замолчал, глядя на него.
— Я надеюсь, — сказал слегка озадаченный этим взглядом Дюрандаль, — ты можешь найти мне угол, который я мог бы считать моим?
— Еще бы! Постель с двумя девицами пойдет? Ты хоть понимаешь, что официально считаешься погибшим?
Похоже, пиво подействовало на Дюрандаля сильнее, чем ему казалось. Он поставил кружку на стол.
— Это для меня новость. Как это вышло?
— Я полагаю, что тот доклад готовил сам секретарь Кромман. Король издал…
— Кромман? Айвин Кромман, инквизитор? Он жив?
Его собеседник смерил его долгим, пристальным взглядом, не отрываясь от кружки.
— Еще как жив. Весьма приближен к Его Величеству. Полезный парень. Освободил канцлера от изрядной части его обременительных обязанностей.
— Давай рассказывай. — Дюрандаль поймал себя на том, что переложил кружку в левую руку — сигнал опасности для мечника.
От Хоэра это тоже не укрылось.
— Примерно год назад он вернулся откуда-то из-за границы. Он собрал в Исилонде какую-то очень ценную военную информацию — говорят, по дороге домой откуда-то еще — и это привлекло к нему внимание Его Величества. Примерно месяц назад его назначили личным секретарем. — Пауза. — Он исполняет свои обязанности проворно и усердно.
— Расскажи-ка, как я погиб. Я что-то забыл.
— Никаких подробностей не сообщалось.
— Возможно ли мне добиться аудиенции прежде, чем секретарь узнает, что я воскрес?
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты прошел в ворота?
— Минут пятнадцать.
— Тогда уже поздно.
Молчание.
— Ты знаком с мастером Кромманом? — тихо спросил Хоэр. — Ну да, конечно, он же арестовывал этого твоего — я имею в виду маркиза. Ты ведь встречался с ним тогда?
— Я встречался с ним и позже. — Открывать больше, даже Хоэру, было бы неразумно.
Они снова помолчали. Допустим, Кромман видел ритуал омоложения в монастыре — не мог ли он украсть кусок этой мерзости и спасти тем самым свою жизнь? Нет. Судя по тому, что говорил Эвермен, даже маленький кусок околдовал бы его, так что ему пришлось бы возвращаться в Самаринду и вступать в братство или умереть на рассвете. Впрочем, запас инквизиторских заклинаний наверняка включал в себя какие-нибудь исцеления, так что он мог вылечиться сам.
Это маловероятно, но возможно — раненый, без лошади или воды, в бескрайних просторах Алтаина. Даже если он сумел призвать своего коня обратно, вряд ли это было особенно приятное ощущение. Он расположен теперь к нему никак не дружелюбнее, чем прежде.
Что рассказал он Королю?
— Кажется, аудиенция мне нужна еще более срочно, чем я думал, брат.
Коммандер отодвинул недопитую кружку.
— Дай мне час. Он собирается осматривать западное крыло, Я раздобуду для тебя мундир — не можешь же ты встречаться с ним в таком виде. Тебе нужна охрана?
— Смерть и пламень, старик! Во дворце?
Хоэр пожал плечами.
— Нет, конечно нет. Я просто начинаю бояться теней.
— Должно быть, их здесь немало, — мрачно заметил Дюрандаль.
* * *
У него был в запасе час. Он отправился прямиком в обитель Белых Сестер и попросил встречи с Матерью-Настоятельницей. Пока он ждал в коридоре, мимо него прошло несколько нюхачек, и он отметил про себя, что они по крайней мере не сменили своих одеяний, повинуясь нынешней придворной моде.
Дверь снова отворилась. Мать-Настоятельница оказалась очень высокой, костлявой женщиной с надменным носом и пронзительным взглядом. Верхом шляпы она едва не задевала притолоку, до которой от пола было добрых десять футов, и от нее так сильно пахло лавандой, что щипало в глазах. Когда он уезжал, она не была Матерью-Настоятельницей, но он помнил ее. Судя по выражению ее лица, от него исходил запах, как от свежей навозной кучи.
Он поклонился.
— Я Дюрандаль из Королевской Гвардии, Мать. Я уезжал на некоторое время по поручению Его Величества. Я только что вернулся.
Взгляд ее скользнул с лица на стоптанные сапоги и обратно. Ее надутые губы сказали: «Жаль!»
— Мне хотелось бы повидаться с одной из сестер. Мы были с ней друзьями. Сестра Кэт?
Надутые губы крепко сжались.
— У нас нет сестры с таким именем. — Она начала закрывать дверь. Он придержал дверь, вставив в проем ногу.
