— Бенард очень упрям, верно? — спросила Фабия.
— Бена? Он течет так же плавно, как Врогг.
— И только в одну сторону? — Фабия соображала быстро.
— Точно. — Ингельд помахала в ответ на приветственные крики толпы. — Ему нет дела до любых неприятностей, пока он не провалится с головой. А что за человек с тобой приплыл?
— Мой приемный отец, Хорт Вигсон. Салтайя привезла его с собой в качестве заложника за заложника. Подозреваю, Эйд сейчас грабит его дом и прибирает к рукам дело.
— Вроде бы я видела, как он растворился в толпе. Чистая работа. — «Его отсутствие может навести Фабию на мысль о побеге, — подумала Ингельд, — интересно, понимает ли она, насколько опасна Салтайя Храгсдор?» — С ним все будет в порядке?
— Через год он будет владеть половиной Косорда.
Теперь пришел черед Ингельд смеяться.
— Здесь тоже есть веристы.
На губах у Фабии появилась озорная усмешка.
— Мне их заранее жаль.
* * *
Ингельд ворвалась во дворец подобно разлившейся реке. Она призвала к себе командира фланга королевской стражи; приказала принести два золотых слитка; поручила Фабию нежным заботам Сансайи, и та сразу же ее увела, радостно болтая на флоренгианском. Затем Ингельд выяснила, что Салтайе предоставили роскошные покои, где она закрылась с Хорольдом и никому не мешает; убедилась, что приготовления к пиршеству в полном разгаре, и что мясо уже почти зажарено; добавила Тода в список почетных гостей и заодно решила дюжину других проблем.
Наконец она добралась до своих покоев. Ингельд бросила несколько поленьев на тлеющие угли жаровни и принялась расхаживать вокруг нее, обдумывая подробности побега. Свидетельниц ей обмануть не удастся, однако они никогда ни о чем не сообщают сами. А когда Хорольд начнет задавать вопросы, она будет уже далеко.
Двое юношей стояли на коленях у входа, каждый сжимал в руке золоченый жезл.
— Войдите.
Она успокаивающе улыбнулась.
Ингельд не знала ни того, ни другого; оба были взмокшие и грязные, так что не оставалось сомнений в том, что они усердно работали — впрочем, иначе сегодня и быть не могло; она призвала сразу двоих. Кроме того, два жезла означали, что послание имеет государственную важность.
— Вы оба отправитесь к Высшему Жрецу Нракфину, — сказала она. — Позаботьтесь о том, чтобы присутствовали и другие жрецы, понятно?
Оба кивнули, а тот, что повыше, слегка улыбнулся, давая понять: нет нужны объяснять дважды. Подчиненные Нракфина непременно выполнят ее просьбу.
— Скажите ему: нимфа священного Эриандера, известная под именем Хидди, живущая на улице Лессер в Силверсмите, нанесла серьезное оскорбление священной Веслих. Женщину необходимо провести в одеждах кающейся в святилище Покаяния. Наш гнев падет на головы тех, кто попытается этому воспрепятствовать. Повторите.
Они повторили, наблюдая за губами друг друга.
— Хорошо. Можете идти.
Гонцы не просто ушли — умчались. Ингельд уже лет десять не грозила никому ссылкой, и старый Нракфин будет в недоумении.
Следующим явился командир фланга Гатлаг, широкая улыбка которого демонстрировала почти полное отсутствие зубов. Он кланялся, как и положено веристу — до поездки с Бенардом за город он не мог согнуть спину.
— Вы посылали за мной, миледи?
— Да, вожак стаи, — обратилась она к нему по званию, которое он имел до появления Хорольда. — Хочу попросить тебя об одолжении.
— Все, что пожелаете.
— Оно будет немного похоже на мою предыдущую просьбу. Сегодня приведут заложников, и мне хотелось бы встретиться с ними наедине.
Лишь один заложник обязан был докладываться в караулку; старик сразу понял, что она имеет в виду, и радостно ухмыльнулся. Несомненно, он поможет ей бежать. И дело было не только в его верности Ингельд; он всегда хорошо относился к Бенарду, а теперь испытывал к нему самые добрые чувства, поскольку Бена дал ему повод принять боевую форму, чтобы исцелить ревматизм. Конечно, из уст заложника рассказ о тех событиях звучал иначе, но сейчас Гатлаг выглядел на десять лет моложе, чем до неудавшегося побега Бенарда. Он даже бросил пить.
— Будет исполнено, миледи. Я как раз собирался прогуляться до храма. — Вожак стаи имел в виду, что там он сумеет поговорить с Бенардом наедине.
Они обменялись еще несколькими незначительными фразами, и верист ушел. Гатлаг сыграет свою роль; прошлой ночью Ингельд выдала Бенарду мешок серебра на расходы. Она надеялась, что Бенард не успеет потратить его до того, как появится Гатлаг.
Теперь нужно снова заняться приготовлениями к пиру — ее уже ждало множество людей с самыми разными вопросами.
* * *
Повседневное платье Дочери, которое носила Ингельд, было роскошным, однако праздничное одеяние являлось настоящим сокровищем. Его украшали янтарь, кораллы, топазы, рубины, сердолик, яшма и гранаты. Она не могла сесть в этом наряде, и он почти полностью заполнял маленькую комнату, а головной убор на свету вспыхивал красным и золотым — в нем удавалось пройти далеко не во все двери. Ингельд уже давно привыкла терпеть неудобства и в награду получала благоговение, которое охватывало всех, кто видел ее в торжественном наряде. К тому моменту, когда она была готова к пиру, в саду стемнело, а на небе появились алые закатные полосы.
Потом ей доложили, что два заложника из Селебры уже ждут ее в приемной. Ей также сообщили, что женщина в одежде кающейся доставлена в святилище Покаяния. Ингельд послала за Тене и Сансайей.
— В святилище ждет злобная распутная нимфа. Тене, позови Свидетельницу и писарей для суда. Мы проведем его быстро и вышлем ее из города. Сансайя, возьми три или четыре ученицы, не подпускай к ней мужчин. Покажи ей кандалы, хлысты, железо для клеймления и объясни, как ими пользуются. А потом приведи сюда… Пройдете по Большому коридору и Хрустальному двору…
Она указала путь, который должен был продемонстрировать Хидди дворец во всем его великолепии и богатстве. Она пройдет по залам с высокими потолками, увидит пестрые фрески и мозаики из самоцветов, мебель, украшенную золотом и слоновой костью, оловом и янтарем, редкие ткани и меха. Она минует пирующих, начавших трапезу с мяса и фруктов, горами лежащих на золотых и серебряных подносах; груды рыбы и бобов, фиников, персиков, множество самых разнообразных сыров, домашней птицы; реки пива, приправленного медом; вина, охлажденные в дворцовых подвалах, и огромное множество слуг. Она увидит танцоров и жонглеров, услышит игру музыкантов и смех разодетых аристократов, удобно устроившихся на ложах. «И если этого будет недостаточно, — думала Ингельд, — значит, я в ней ошиблась». Сансайя с недоумением посмотрела на свою госпожу, но молча ушла исполнять приказ.
Ингельд позвала Бенарда с Фабией и подбросила дров в жаровню.
