Она даже бежала, догоняя седовласого мужчину. Бежала и понимала, что пару минут назад могла многое изменить, сказав все Манусу и другим…
Ах, если бы она только объявила, что Набрус — предатель!
Что было бы после? Может быть, предводитель и смог бы выкрутиться. А может, и нет — скрутили бы его общими силами да и выбили бы из подлеца, где находится Руртус… Или не выбили…
Что теперь гадать? Рора не сделала этого две минуть! назад, как не сделала еще раньше. Странный ступор нашел на нее: она только могла смотреть на предателя недоверчивым взглядом и молчать…
Манус! Он что-то заметил, почувствовал!..
Рой мыслей пронесся в ее голове… Чуть раньше она могла попытаться поразить предводителя в спину, но решила — он к этому готов и не позволит так просто убить себя. Теперь они шли рядом… Чем дальше они идут, тем ближе к Руртусу, — в этом утолианка была уверена наверняка. «Ты видишь во мне покорную овцу, готовую принять смерть?! — думала она. — Не получишь!» Еще сильнее сжимала рукоять и зубы. Откуда-то изнутри к ней приходило робкое чувство, постепенно перерастающее в уверенность, что все закончится благополучно.
Проулок повернул влево. Они прошли еще метров тридцать. И вот Набрус остановился…
Девушка немного отстала и сейчас чуть не натолкнулась на него. Отступила назад.
Он резко развернулся.
— Представь, что я прелестница! — Набрус схватил ее за предплечья и сжал с такой силой, что она не только не могла воспользоваться саблей, но даже отпустила рукоять…
Словно тиски сдавили девушку. На секунду помутнело в глазах, но, превозмогая боль, она все же собралась и посмотрела в лицо бывшему славному предводителю следопытов. Ясным бесстрашным взглядом. Во взгляде же мужчины читалось сомнение. Да, он был полон ненависти. Но Рора видела, что ненависть эта — от понимания собственной ужасной ошибки.
Так бывает, когда человек упирается в тупик и злится на себя за то, что выбрал не ту дорогу. А еще злится на весь мир, потому что все остальные пошли правильно не поступились важными принципами. Двигаясь по светлому пути, они не свернули и умрут, но будут чисты перед собственной совестью. А он один — плохой предатель, который теперь не может отступить.
Вот отчего была ненависть Набруса! И утолианка это увидела.
— Все можно исправить — давайте спасем его! — воскликнула она.
— Я исправлю все для себя, прости. — Ненависть в его взгляде сменилась жалостью. — Если бы ты ничего не узнала тогда, то могла бы жить…
— Я забуду об этом! И вы забудьте! Вернитесь к нам — своим настоящим друзьям!
— Когда-то… друзьям.
Набрус широко открыл рот, захрипел, обнажив свои белые зубы и увеличившиеся в размерах клыки, посмотрел на тонкую женскую шею. Впервые ему приходится делать такое, но нужно скрыть следы, свалить ее смерть на прелестниц, отвести от себя подозрения.
Рора почти ничего не могла сделать. Но она ясно чувствовала, что все так не закончится. Не чувствовала — знала! Откуда, сама не понимала, но знала, что делает все правильно! Нужно было только выиграть время! Еще пару мгновений…
— Посмотрите, Кто у вас за спиной, — простонала она, на самом деле никого не увидев.
Предводитель замешкайся лишь на секунду, но этого хватило, чтобы спастись.
— Стой, Набрус! — раздался голос уже за спиной утолианки.
Боль смешалась с радостью: она не ошиблась в предчувствиях! Следопыты стремительно приближались к ним.
Предводитель сунул руку в сапог и, вынув оттуда нож, метнул в бегущего Мануса. Тот увернулся, смертоносное жало просвистело над ухом и улетело далеко, где звякнуло, ударившись в каменную стену.
Меч из ножен Набрус вынимать не стал. Расстояние между ними стремительно сокращалось — двое следопытов на ходу обнажили клинки, а он стоял как вкопанный, даже не тронув рукоять. Он ни с кем не собирался драться.
Когда до своего бывшего предводителя Манусу оставался всего один шаг, а Маскерусу — два, Набрус подпрыгнул в воздух так высоко, что оба проскочили под ним. Через секунду серый плащ предателя нырнул в поворот.
Упавшая на колени Рора как сквозь туман наблюдала за происходящим. Потом закрыла глаза и всем телом повалилась на мостовую. Сильные руки подхватили ее с прохладного камня.
— За ним! — Маскерус порывался догнать бывшего предводителя.
— Остановись, пусть бежит, — услышала девушка голос второго следопыта.
Она открыла глаза. Ясность сознания ненадолго вернулась.
— Что у вас тут происходит? — раздался голос сверху. Из открытого окна показалась немолодая женщина в лиловом халате.
— Мы артисты! — нашелся Маскерус. — Сегодня вечером участвуем в представлении у дворца!
— Вас тут пруд пруди каждый год. И все разные. Но я артистов люблю — у меня муж был артистом! —
Женщина улыбалась. — А что с вашей подружкой? Играет?
Рора перестала слушать женщину и посмотрела на Мануса. Она теперь понимала: следопыт, заметив ее взгляд, обращенный к Набрусу на перекрестке, лишь внешне не придал этому значения. Он пошел вслед за ними. И не ошибся!
Теперь они обязательно найдут своего друга!
— Как ты, Рора? — обеспокоенно спросил Манус, держа ее на руках.
Она опустила голову ему на плечо.
— Нужно искать, — еле слышно проговорила утолианка. Стена дома перед ее глазами поплыла.
— Отдохни немного…
Голос следопыта уплывал вместе со стеной…
IV. План Бильеуса
9-й день Похода
Пока Рора была без сознания, ей привиделась картина недавнего прошлого. Она снова в отчем доме в тот день, когда привезла родителям страшную весть о гибели мужа. Снова переживала горечь утраты, а потом пустилась вслед за отцом в сторону деревни, где убили ее супруга. Отец заметил ее и заставил вернуться назад. Что она и сделала.
Поздно ночью Рора стала свидетелем странной встречи…
Встреча состоялась в поле, недалеко от дома ее родителей. Девушка видела, как один из мужчин, попросившихся на постой, среди ночи вышел во двор и затем покинул его. Стало любопытно, куда в такое время мог направиться человек в чужой деревне. Утолианка решила следовать за ним. Она была осторожна, и мужчина не обнаружил слежки.
Выйдя в поле, он остановился. К нему подошли непонятно откуда взявшиеся еще двое: женщина и вроде бы мужчина, но точно Рора не рассмотрела, так как тело второго человека покрывал бесформенный балахон с широким капюшоном.
Дабы не выдать себя, утолианка смотрела за людьми издалека. Она не слышала, о чем эти трое говорили, и ретировалась раньше, чем они закончили. Ей почему-то стало невообразимо жутко…
