— Ну что, капитан, доволен?! — Инога улыбнулся, обнажив частые прорехи между зубами. Прорех было гораздо больше, чем самих зубов.
Жук не посчитал нужным ответить. Он думал о более важных вещах, чем одна жалкая вылазка. Он думал о том, куда они отправятся после карнавала. «Чтобы не быть близоруким, я смотрю вдаль» — эта выдуманная им самим установка относилась как к тренировке зрения, так и к его жизненной позиции. Отдыхать поле окончания сунишского «дела» он не собирался. Пока есть везение, нужно пользоваться. Потом уж впору и распрощаться с этими олухами, а то и вовсе отправить их к праотцам, оставив богатства себе и Жироду. С помощником плохо обходиться не стоит — он надежный человек, не предаст никогда…
«А что, если предаст?.. Может… и его со всеми — туда же, к праотцам?..»
Жук вообразил себе картину, когда его верный товарищ и правая рука Жирод приставит к горлу спящего предводителя нож и без зазрения совести полоснет острым лезвием по щетинистой коже.
«Нет! И Жирода вместе с ними! К праотцам!..»
— Капитан, а интересно, кто же все-таки устроил этот пожар в порту? — Инога не мог долго молчать.
— Я! — резко ответил он.
На это лишь безмолвный ступор застыл в лице Иноги.
— Чтобы отвлечь от нас внимание городовых, — добавил Жук. Он был серьезен.
— Да брось ты! Мы же все время были вместе… — Весь вид Иноги говорил о его невероятном удивлении.
— Ну ты и болван! Сам же говоришь, что были вместе!
— Не понял… — Слабый мозг Иноги пытался разобраться в такой нестыковке.
— Что «не понял»?
— Так это… — Разбойник поднял глаза. — Мы, что ли, вместе были?
— Ты же сам сказал, что вместе.
— Нет. Это… когда поджигали…
— Ну и болван! — Жук отвернулся.
Капитан стоял на носу лицом по направлению движения лодки. Ветер поднимал над плечами его грязные волосы, играл спутанными прядями. Легкий плащ развевался снизу, задираясь почти до пояса. Не поворачиваясь к остальным, Жук кинул:
— Псаль!
— А!
— Хоть бы ты над этим болваном посмеялся!
— Ага, чтоб он меня потом ночью того… — Псаль показал, где обычно перерезают глотку. — Пусть лучше Луус с Диким над ним смеются. Мне их бестолковых жизней не жалко.
«Нет, вопрос решен! Всех к праотцам! Когда придет время», — мысленно подвел черту предводитель разбойников.
Подопечные его вдруг оживились.
— Мы тоже не самоубийцы, — вступил в разговор Дикий. Он говорил спокойно, низким трубным голосом, а в плечах был в полтора раза шире обсуждаемого разбойника. — Я, конечно, такой же Дикий, как остров, на который мы плывем, но с этим Многой дело иметь не хочу. Один на один я его в миг поломаю. Но отомстить он момент подберет. Непременно подберет. Такого врага либо сразу убивать, либо…
— Либо что? — заинтересовался Инога.
— Лучше не иметь, — закончил мысль Дикий.
— То-то же! — усмехнулся кривой улыбкой разбойник. — Бойтесь меня! Р-р-р! — дернулся он в сторону молчаливого Лууса, но тот даже не обратил внимания, как будто был слеп и нем. Он был единственным, кто проигнорировал этот пустой треп.
«С кем мне приходится иметь дело!» — в очередной раз изумился Жук. Учебных заведений он не кончал, но считал себя куда умнее всех сидящих в лодке.
Хотя в своей работе — драке и грабеже — эти ребята были настоящими профессионалами.
Капитан посмотрел на Многу — разбойник не вытер с лица кровь — конечно, чужую, не свою. Сегодня ночью он «уложил» одного особенно буйного парня, не желающего расставаться с драгоценными камешками. Как заявил этот парень, дорогое украшение было приобретено для любимой супруги. Только для Иноги это не было уважительной причиной. Сапожный нож его тоже в крови…
Дикий, тот редко применяет силу. Он огромен. Связываться с ним, а тем более влезать в драку захочет лишь сумасшедший. Хотя и такие попадались. Потом жалели, если могли.
В общем, с такими ребятами не страшно идти на «дело». Но в промежутках между «делами» Жук просто не мог их ни видеть, ни слышать. Поэтому большую часть пути, стоя на носу, смотрел вперед, в направлении острова Лок. Там он сможет на какое-то время оставить свою компанию, побыть один, подумать, помечтать…
С каким удовольствием он променял бы свою теперешнюю гадкую жизнь на что-то более красивое и возвышенное! Только на что именно, Жук не знал. Он смотрел на морские волны и видел в них свою бугристую жизнь. Удача в ней сменялась провалом, черная полоса — белой.
«Где же я сейчас? — думал предводитель разбойников. — На гребне волны? Точно? А может, я постоянно внизу, между гребнями, на которых возвышаются другие? Инога вот на гребне. Ему от жизни многого не надо — отнимать чужое, проедать, отнимать, проедать… Все, чего хочет, у него есть. А мне? Мне что надо?..»
У Жука имелась сокровищница. Не очень большая, но имелась. И этот золотой кулон, что на груди, пойдет туда же, и украшение с камушками, которое с кровью вырвал у парня Инога. По окончании карнавала, как и всегда после очередного «дела», Жук расстанется со своими подельниками, для того чтобы встретиться снова позже и продолжить отнимать у людей заработанное честным трудом. А на время расставания с ним будет Жирод. Вместе они посетят сокровищницу и пополнят ее очередными трофеями.
Когда-нибудь потом Жук всех их убьет. Даже Жирода. И все останется ему.
Только зачем?..
Может, стоит полюбить свою настоящую жизнь и не мечтать о другой? Полюбить Иногу, Дикого, Луу-са… Наслаждаться тем, что ты есть. Что дышишь, что имеешь возможность жить хоть и порочной, но своей жизнью, в которой ты что-то значишь для своих товарищей, пусть и товарищей но грязной работе.
И не мечтать о возвышенных спутниках в какой-то другой, вымышленной жизни.
Другое общество Жука не примет. А общество разбойников принимает и, может быть, по-своему любит. Так, может, хватит терзать себя тем, что ты не на своем месте? Может, стоит признать, что именно это место и есть самое твое, которое только может быть?! Переместиться на гребень волны, туда — к Иноге! И быть счастливым — не вытирать кровь, если случаются кровавые драки, гордиться тем, что ты разбойник и убийца…
Жук снова посмотрел на волны.
«Так где я?..»
— Лок! Я его вижу! — прохрипел Инога, оторвав его от размышлений.
— Кто же, если не ты! — кинул, не поворачивая головы, предводитель.
— Да, скоро будем гулять! Ох и напьюсь я сегодня!..
— Напьешься-напьешься, пойла хорошего в этот раз взяли, — поддержал Псаль. — Я и сам буду вдребезги.
— А ты, капитан? Опять уйдешь размышлять?
— Нет. Сегодня я с вами! — Он посмотрел через плечо, затем развернулся к ним и до самого острова наблюдал, как гребут его парни, желая поскорее ступить на берег.
