— Завтра на том углу, где ты видел Рору, сможешь передать его мне.
— Да! Утром можно? — Парень светился счастьем.
XIV. Эпилог справедливой ярости
Сто пять дней после окончания Похода
Руртус точно не знал, сколько дней прошло с того момента, как он оказался в Доме.
Он не нуждался в этом знании…
Перед тем как попасть в пещеры, он увидел Ну-лор — самую обычную горную деревню. Его взору предстала сотня домов из серого камня скальной породы с треугольными соломенными крышами. Деревня располагалась у подножия одноименной скалы, внутренности которой были прорезаны бесчисленными переходами и комнатами. То был Дом Вспоминающих. Точнее, целый город в недрах каменной громады.
Попасть в этот город можно было несколькими путями. Руртусу стал известен один — тот, что привел его в обитель Вспоминающих. Принц оказался сначала в самом обычном из деревенских домов, хозяином которого являлся с виду дряхлый старичок Отйсус. На деле старичок был настоящим стражем тайного прохода. В одной из комнат его дома был люк в подвал. В подвале — мастерски замаскированная дверь, ведущая в длинный коридор, переходящий в ступенчатый спуск. Далее — низкий туннель с неровными стенами. Извиваясь, подобно змее, частыми плавными поворотами, он вывел в коридоры Дома.
Славный отряд из следопытов, принца и утолианки к этому моменту рассредоточился. Они разошлись в деревне. Так было нужно. Когда Руртус очутился в одном из помещений Дома — большой треугольной пещере, — с ним был только Пейерус.
— Мы в зале Историй, — сказал тогда помощник воала, осматриваясь по сторонам. — Последний раз я был здесь три года назад.
— Это какой-то необычный зал?
— Смотри и поймешь. — Вспоминающий показал на стены пещеры.
— Зал Историй? — переспросил принц.
— Мы называем его залой, — поправил нумус. — Но это не так важно. Называй так, как больше нравится.
— Зала Историй… Пейерус кивнул.
Руртус огляделся. Подсвеченные частыми фонарями, стены действительно привлекали внимание. Принц даже удивился, что не сразу заметил такую красоту. Там, где они с нумусом вошли в залу, был как раз один из углов треугольной пещеры. Начиная от входа, стены от низа и до самого потолка были изрезаны текстами на каком-то неизвестном языке. Строки, с палец высотой, соединялись в страницы — словно в книге. Только страницы здесь не переворачивались, а следовали по стенам одна за другой, разделяемые метровыми пробелами. Справа от себя принц насчитал двенадцать, слева — тринадцать гигантских прямоугольников текста.
— Очень красиво, — сказал он, пораженный необыкновенной работой.
— Согласен.
— Это письмо мне не знакомо.
— Древнепулатский, — пояснил нумус. — В зале Историй пишут только на нем.
— Почему?
— Так повелось. Когда-то Великий Крумус основал Дом здесь. Решено было писать на старом языке Пулата. Теперь этого никто не меняет.
— Понятно.
Руртус всматривался в тексты, рисунки в конце и начале абзацев, большие причудливые заглавные буквы. Наверное, вся история Крума была запечатлена в бесконечном множестве знаков на этих стенах.
— Здесь, похоже, записано все? Сколько слов? Миллионы?
— Не то чтобы все, — слегка улыбнулся Пейерус. Или принцу показалось, будто улыбнулся. Ведь это был нумус.
— Но все же?
— Основные события истории Крума, Вспоминающих и нашего Дома.
— Нелегко, наверное, было вырезать в твердой породе такое бесчисленное количество слов и рисунков, — предположил принц.
— Да. Но не забывай, что делали это Вспоминающие. А они отличаются несколько большими способностями, чем обычные люди.
— Согласен, — кивнул Руртус. Сам он был снова с оберегом на голове, что препятствовало проявлениям его личной Способности.
— Кстати, «нумус», как называют люди Вспоминающих, означает…
— На древнепулатском?
— Да. Означает «монах». «Нум» с древнепулатского так и переводится. А «ус» — это «память».
— «Вспоминающий монах»… или «монах памяти»…
— Что-то вроде того.
— Да. Только мне Вспоминать пока не дают. — Принц показал на свой оберег. — Больше чувствую себя Руртом, нежели Руртусом… Какая тонкая работа! — Он подошел близко к стене, провел пальцами по вырезанным на каменном листе буквам.
— Твое Вспоминание очень важно. К нему нужно отнестись осторожно, Руртус.
— Знаю.
— А вот и…
— Ласлогус, — послышалось у входа в другом углу залы.
— Здравствуй, Ласлогус, — поприветствовал вновь прибывшего помощник воала.
— Здравствуй, Пейерус, — ответил мужчина и стремительно переместился к ним из далекого угла. В секунду он оказался на расстоянии шага от Воина Света. — Здравствуй и тебе, Руртус. Очень рад.
Последние слова выражали чувства, но особых эмоций в человеке принц не заметил. И не ожидал. Он ведь разговаривал со Вспоминающим.
Ласлогус был невысок и лысоват, одет в такой же плащ, как у следопытов, только черного цвета. Выглядел он примерно на пятьдесят, хотя принц понимал, что его настоящий возраст мог быть намного больше.
— Здравствуйте, Ласлогус! — ответил принц.
— Можно на «ты», — пробасил мужчина. Несмотря на хилую внешность, голос Вспоминающего был низким и сильным.
— Тогда здравствуй! — не растерялся Руртус.
Так принц познакомился с нумусом, являющимся правой рукой умирающего Вождя.
Позже принц увидел комнаты, где занимаются, развивая Способность, Вспоминающие. Он предложил позволить ему расстаться с оберегом и приступить к занятиям, но получил строгий запрет. Оставалось только смотреть, как работают над своей новой сущностью другие. Нумусы сидели на деревянных настилах, скрестив под собой ноги, с закрытыми глазами, неподвижно. Некоторые поднимались в воздух, несмело и невысоко. Видимо, только учились таким необычным образом перемещаться в пространстве. Руртус не завидовал им. Он лишь радовался, что у этих людей есть возможность Вспоминать, в отличие от него, скованного своим обручем с зеленым камнем.
Он старался больше не поднимать тему о скорейшем снятии оберега, но все же очень ждал дня, когда это случится.
Ждал терпеливо.
Еще одно помещение, которое видел принц и которое привлекло его внимание, — огромный зал-амфитеатр с полукруглыми рядами лавок и странным сооружением вместо сцены. Это была зала Крумуса, по сути представляющая его спальню и место, где он общался с многочисленными жителями Дома. Принц лишь минуту постоял у входа, когда ему показывали залу. Вглубь не проходил — не разрешили.
