– Сюда!
Он не был бы самим собой, если бы не обеспечил себе быстрый вход во дворец. Это был ход, которым он пришел убить Падварнапаса. Ригванапади тогда не интересовался подробностями операции. А зря. Подземный ход соединял дворцовую площадь с личными покоями правящего князя. Его отец по приказу князя построил его.
– С князем расправляйтесь сами, – прошипел Эхэ-Гэсэр на ухо Даушкиваси. – Я займусь его ведьмой-сестрой, если он призвал ее.
Он призвал. Ворвавшись в покои князя, Эхэ-Гэсэр заставил себя не видеть никого и ничего, кроме широко распахнутых глаз Ицхаль. Она стояла у окна, немного позади князя, наблюдавшего за ходом боя. Повернувшись, она вскрикнула, предупреждая брата, вытянула было руку… Но Эхэ-Гэсэр одним прыжком пересек комнату, резко дернул женщину за руку, вынуждая потерять равновесие, и несильно ударил в висок. Позже он ею займется. Пока она нужна ему живой. Дальнейшее будет зависеть от нее же.
Однако Ригванапади был, естественно, не один. В комнате находилось большинство царедворцев и два десятка монахов боевой секты школы Омман, которые немедленно ринулись на появлявшихся из лаза степняков. Кто-то благоразумно додумался заклинить дверь, за которой явно находились еще воины, охранявшие вход. Теперь они пытались по звукам понять, что происходит, и судорожно колотили в дверь.
Эхэ-Гэсэр понял, что проиграл. Монахи двигались просто с нечеловеческой скоростью, мягко и плавно, взлетая чуть ли не под потолок и обрушивая смертельные удары на противников, которые никак не могли взять в толк, как можно касанием руки убить вооруженного человека. У них оставался только один шанс. Даушкиваси и Унарипишти тоже поняли это.
– Сдавайся, братоубийца! – кричал кто-то из них, пытаясь достать князя. Однако Ригванапади довольно ловко увертывался, прикрываясь мечущимися людьми, драпировками, мебелью. Огромное золотое блюдо полетело через всю комнату и сшибло советника по сбору дани прямо под ноги нападающим. Раздался истошный визг. Эхэ-Гэсэр увидел, что через мгновение князь будет вынужден повернуться к нему спиной, скользнул на мягких ногах, нащупывая рукоять кинжала…
– Мой князь… – Метательный нож одного из монахов пробил ему артерию, и Эхэ-Гэсэр не успел даже сделать следующий шаг. Фонтан алой крови ударил в распорядителя церемоний, пытающегося сжаться в комок за спиной Ригванапади.
Унарипишти и Даушкиваси на мгновение застыли, и этого было достаточно: тонкие волосяные веревки сдернули их с ног, заставив судорожно хвататься за горло в попытке вдохнуть.
– Живыми. Брать живыми, – холодно обронил князь, стараясь невозмутимым тоном отвлечь внимание от своих трясущихся рук.
Кто-то скинул с двери засов, и в комнату ворвались стражники, быстро покончившие с теми, кто еще сражался, деловито дорезали раненых. Остальные варвары, поняв, что лаз – это ловушка, прокричали что-то своим и попятились в темноту. Несколько монахов двинулись за ними. Начальник личной охраны князя, глянув на лаз, упал на колени.
Ригванапади взмахнул так и не обагренным вражеской кровью мечом и с наслаждением снес ему голову. Кровь брызнула ему на лицо.
– Теперь я знаю, почему умер мой брат, – сказал он. – У него тоже был… неосведомленный начальник охраны.
Ицхаль приподнялась на полу, бессмысленно моргая. Ее длинные белые волосы тоже были заляпаны кровью.
– Видимо, у Эхэ-Гэсэра были планы насчет тебя, дорогая сестра. – Ригванапади, почувствовав, что непосредственная опасность миновала, теперь ощущал запоздалую ярость. – Если бы он сразу кинулся ко мне, мог бы и не промахнуться.
– Я ничего не знаю об этом, – пожала плечами Ицхаль, поднялась и подошла к окну, демонстируя полнейшее равнодушие. – На твоем месте я бы на это посмотрела, – добавила она какое-то время спустя.
Ригванапади, в суматохе забывший, что снаружи все еще идет бой, подскочил к окну. И вцепился руками в позолоченные ставни.
Внизу темнели тысячи серо-рыжих спин, на ступенях дворца вперемешку валялись трупы. Многоголосый вой поднимался к небесам. Должно быть, часть нападающих уже прорвалась во дворец, судя по тому, как мало оставалось его защитников. Как им это удалось?
– Давай! – Он рванул Ицхаль за руку. – Смети их! Уничтожь их всех!
– У меня нет такой силы. – Ицхаль покачала головой, словно к чему-то прислушиваясь. На самом деле сейчас она взвешивала, что последует за тем, если Ригванапади будет все-таки убит. Быть может, это будет для нее спасением?
Князь, тяжело дыша, переводил взгляд с нее на пленников, стоявших перед ним на коленях, с опущенными головами. «Тоже прикидывает, – пронеслось в голове у Ицхаль. – Убить их сейчас – сделать меня своей наследницей. Наследницей, за которую другие проделали всю работу. А убить меня тоже пока не решается…»
Палец князя ткнул в одного из жрецов.
– Где Горхон?
Монах послушно закрыл глаза, сосредотачиваясь. На его лбу вздулись жилы.
За дверями уже раздавался грохот и вопли: нападающие подбирались в третьему этажу.
– Смотрите! – закричала Ицхаль. Ее рука показывала на Усуль – Дорогу Молитв, которая сейчас – в который раз! – оправдала свое название. Потому что по ней текла темная людская река.
– Куаньлины, – выдохнул князь, разглядев опознавательные знаки, – пришли.
Какое-то время они, стоя плечом к плечу, затаив дыхание наблюдали, как всадники несутся вниз, к городу. Они еще были слишком далеко! Одновременно с этим их слух улавливал шумное дыхание и рев разъяренных людей за дверью. Схватка, похоже, кипела уже совсем близко. Кто-то из царедвордцев судорожно икал, затыкая рот цветастым рукавом. Ригванапади резко отвернулся от окна и влепил ему тяжелую пощечину.
– Жрецы! – выдохнула Ицхаль.
– Наконец-то! – Ригванапади подскочил к окну.
Несколько десятков жрецов в синих одеждах появились на дальней стороне плошади. И запели. Низкие, чудовищно низкие ноты слились со столь же чудовищно высокими, на грани визга. Гул нарастал, резонировал. В какой-то момент Ицхаль почувствовала, что сползает на пол, зажимая уши. С треском рассыпались стекла, и в комнату ворвался ледяной ветер. Звук ввинчивался в мозг, превращая его в кровавую кашу. Еще немного – и она не выдержит…
Звук оборвался с ударом гонга, после которого у нее перед глазами поплыли разноцветные пятна. Если такая реакция была у них, то что произошло с теми, на площади? Ицхаль подползла к окну и выглянула наружу. Ощущение было, что по площади прошел ураган – она была заполнена стенающими, повалившимися с седел, ползающими на четвереньках людьми. Правда, звуковая волна накрыла всех без разбора. Звуки схватки за дверью тоже затихли, сменившись стонами.
Они еще не успели подняться, как из храмов и проулков начали возникать монахи. Ицхаль узнала и коричневые рясы школы Гарда, и это наполнило ее гордостью, – уходя к князю, она никак не думала, что монахам придется вступить в бой. Многим сектам и школам вообще запрещалось причинять вред любым живым существам, а боевые секты были далеко не у каждой школы. Монахи вступили в бой, разноцветные рясы и бритые затылки замелькали в людской каше. Многие из них были вооружены только короткими пиками, заостренными на обоих концах, но скорость, с которой они ими размахивали, делала их эффективными даже против мечей и устрашающих шипованных палиц.
