— Вот и все… Вам лучше?
Кончиками пальцев Гар осторожно прикасался к тем местам на теле, где были раны, и слегка нажимал.
— Да, лучше… — Он на секунду накрыл своей ладонью руку Никса. — Благодарю тебя.
Лекарь кивнул.
— Снадобье возьмите с собой. В течение трех дней применяйте утром и вечером. Тогда полностью излечитесь.
— Хорошо, — ответил Гар. — Я так и сделаю. Но что касается постели, Никс…
Лекарь невольно вздохнул.
— Я знаю, знаю!.. Бремя власти сложить нельзя. — Он повернулся к Эшеру: — Поручаю вам постоянно присматривать за ним. При малейших признаках недомогания или упадке сил немедленно извещать меня.
Эшер кивнул:
— Непременно.
— А теперь мы идем навестить Дурма, — объявил Гар.
Эшер пристально посмотрел на него:
— В таком виде?
В ответ Гар закрыл глаза, одними губами беззвучно произнес четыре слова, а левой рукой начертал в теплом воздухе кабинета замысловатый знак. И вот уже он держит в руках рубаху, штаны и камзол.
Однако усилие, которое он сделал над собой, заставило его снова опуститься в кресло.
— Вы не дали мне закончить, — наставительным тоном произнес Никс. — Никакой магии в течение недели.
Гар, обливаясь потом, покачал головой:
— Мне придется!.. Заклинание погоды…
— Подождет. Потом наверстаете. Занятия магией в вашем положении могут искалечить вас, ваше высочество.
Искалечить. Это слово сразу вызывало в памяти горькие воспоминания.
— Понятно… — коротко согласился Гар.
Пошатываясь, он снова поднялся и стал медленно одеваться.
Никс перелил остатки снадобья в небольшой кувшин.
— Кстати, Эшер, — сказал он. — У вас на руках кровь.
Эшер посмотрел на руки. Действительно кровь. И не только его. Даже не столько его. Но разве он мог сказать об этом в присутствии Гара? Он пожал плечами.
— Так, пустяки, поцарапался.
— Покажите мне.
Он вытянул руки. Лекарь опытным взглядом оценил повреждения, обработал их зельем, затем закупорил кувшин пробкой и протянул Эшеру.
— Здесь вам двоим хватит. Пользуйтесь им оба, а то я вас знаю.
Эшер оторвал взгляд от своих дрожащих рук.
— Хорошо.
У них за спиной Гар застегивал последние пуговицы на камзоле.
— К Дурму, — напомнил он. Его голос и выражение лица не допускали возражений. — Сейчас же!..
* * *
Лекарь Тобин ждала их в приемном покое. Увидев Гара, она поклонилась.
— Ваш секретарь устроен со всеми удобствами и отдыхает. Ему дали значительную дозу снадобья, укрепляющего сердце, и к утру он достаточно окрепнет, чтобы встретиться с посетителями.
Гар кивнул:
— Благодарю вас. — Тобин еще раз поклонилась и ушла. Принц повернулся к Никсу: — Где Дурм?
Никс кивнул на темно-красную дверь.
— Там. Но я должен предупредить вас до того, как вы его увидите. Он получил страшные увечья, и вид у него… необычный. Я сделал для него все, что мог. Теперь многое зависит от крепости его здоровья и милости Барлы.
Гар помолчал. Он долго рассматривал приемный покой, останавливая взгляд то на яркоокрашенных дверях, то на стенах без окон, то на растениях в горшках. Выражение лица было отстраненным и не отражало внутренних переживаний принца.
— Будет жить?
Никс поджал губы:
— Я целитель, а не гадалка, господин.
В палате без окон возле постели Дурма они увидели сиделку. Как только посетители вошли, она встала. Канделябры отбрасывали слабые тени на стены, а огонь камина наполнял палату ласковым теплом. По знаку Никса сиделка вышла, прикрыв за собой темно-красную дверь.
Поддерживаемый таинственной магией целителя, Дурм парил примерно в восьми дюймах над высоким и широким ложем, ограниченным со всех четырех сторон деревянными перилами. Эшеру показалось, что на искалеченном обнаженном теле нет ни одного квадратного дюйма, который не был бы зашит или стянут зажимами. В самом деле, огромная рана на голове была обрамлена ими столь часто, что казалось, по лысому черепу расползлись гусеницы. Глаза, некогда холодные и пронзительные, напоминающие ледяные иглы, сейчас были закрыты.
Гар чуть не споткнулся, увидев его, и замер на месте; правая рука невольно поднялась, словно он хотел отогнать страшное видение.
— Помилуй, Барла, — прошептал он, и эта фраза прозвучала в тишине палаты, как стон раненого. — Если бы я не знал, что это именно он… — Принц пересилил себя и продвинулся на шаг вперед, поближе к ложу больного. — Почему ты не срастил кости, Никс? Нельзя было оставлять его в таком виде!
— Сращивание костей наверняка убило бы Дурма, — ответил Никс. — В свое время мы этим займемся. — Если он выживет. Невысказанные слова повисли в воздухе.
— Это оцепенение…
— Результат травмы головы. Она… очень тяжелая.
— Он очнется?
— Возможно.
— Сохранит разум?
Никс пожал плечами:
— Неизвестно.
— Сколько пройдет времени? До того, как он очнется? Раньше ты всегда мог определить.
Никс помрачнел, но ответил:
— Возможно, это вопрос нескольких дней. Но, скорее всего, недель.
Гар с трудом оторвал взгляд от изуродованного тела, парящего над ложем.
— Но не месяцев? Мы не можем допустить этого, Никс. Заклинание погоды. Мое восшествие на престол. Главный маг нужен королевству. Он нужен мне!
— Я это знаю, — спокойно ответил Никс. — И если исцеление возможно, господин, я его исцелю и верну вам.
— Если?
Никс, вздохнув, сцепил руки за спиной. Придется озвучить невысказанные слова:
— Простите за искренность, ваше высочество, но не вижу смысла уклоняться от прямого ответа. Честно говоря, надежды мало.
Лицо Гара окаменело, стало бледным как мел. Глядя на Дурма широко раскрытыми глазами, он произнес:
— Мало надежды — это не значит, что ее нет вовсе.
— Конечно, — согласился Никс после осторожной паузы. — Конечно, не значит.
Эшер наблюдал, как Гар, словно в состоянии транса, подошел к ложу Дурма. Когда принц заговорил, голос его был едва слышен:
— Когда-то я его любил. А потом возненавидел. Сейчас сам не знаю, что чувствую… — Он помолчал, с трудом подбирая слова. — Чувствую страх. Я знал его всю свою жизнь. Он такой же член моей семьи, как отец, мать, сестра. Если он умрет… Я в самом деле останусь один.
