Разумеется, не мог.
Если бы не предательство и невезение, от которых пострадала его семья во время спровоцированного Тревойлом Раскола, то сейчас заклинанием погоды в Луре занимались бы Джарралты, а не Торвиги, ныне правящие королевством. Полустершиеся воспоминания все еще согревали кровь, хотя родственные узы между его предком и безумцем Морганом едва прослеживались. Почти не прослеживались. В анналах истории сей факт удостоился лишь краткого упоминания. Гораздо важнее, что между безумным чародеем и его двоюродным кузеном Линдином не существовало и тени доверия, а о каком-либо союзе не могло быть и речи. Барла свидетельница, Линдин одним из первых выразил тревогу в связи с опасными опытами Моргана. Разве мог Борн Торвиг сказать то же самое о своем предке? Не мог.
Но данный факт в конечном счете ничего не значит. Тень Морга накрыла тогда их всех. И накрывала до сих пор, хотя никто не смел открыто поставить это в вину лично ему, Конройду Джарралту.
Только теперь, когда от Дома Торвигов почти ничего не осталось, у Джарралтов появилась возможность занять достойное их имени место в доранской истории. Если бы Гар погиб вместе со своей семьей, если бы не чудо, явленное им на площади, то Конройд Джарралт был бы уже королем.
Но Гар жив, и его так поздно прорезавшиеся способности к магии явно угрожали планам Конройда. Дом Джарралтов снова отодвигался на вторые роли.
Судьба порой бывает чудовищно несправедлива.
В который раз Джарралт пожалел о том, что у него нет дочери. Можно было бы выдать ее за отпрыска Дома Торвигов и спокойно умереть, зная, что его кровь будет течь в ребенке Гара, что его внук станет следующим Заклинателем Погоды в Луре. Увы, даже этого утешения он лишен. У него два сына, два разрешенных ребенка, как и у большинства жителей Лура. Даже если он получит разрешение на рождение третьего, теперь слишком поздно, да и нет никакой гарантии, что опостылевшая супруга не произведет на свет еще одного мальчика.
И все же… Если говорить о восстановлении былой славы, не все надежды потеряны. У Дурма, если верить полученным сведениям, мало шансов остаться в живых. Преемник Главного мага пока не назван, и Гара можно принудить назначить его, Джарралта, в качестве такового. Ведь ясно, что лучшего кандидата, чем Конройд Джарралт, человека столь же подготовленного и заслуживающего этого звания, во всем королевстве не найти.
— Дорогой, — прощебетал женский голосок. — Вино.
Джарралт очнулся от раздумий и вернулся к действительности. Его роскошная столовая. Жена в украшениях из драгоценных камней. Друзья, учтиво ожидающие следующих слов хозяина.
— Вино?
Вышколенный слуга-олк стоял, склоняясь, у его локтя и протягивал бутылку, которую Джарралту надлежало принять и осмотреть.
— Что требовали, господин. Вино из мороженого винограда, урожай пятьсот шестьдесят четвертого года. Охлаждалось ровно сорок минут.
Нол Далтри покачал головой.
— Пятьсот шестьдесят четвертого? Полагаешь, оно еще соответствует нормам, Кон? Такие вина не хранят долее восьмидесяти лет. Они превращаются в помои, напоминающие смесь уксуса с мочой.
Кон. Джарралт спрятал раздражение за блеклой улыбкой.
— Не тревожься, Нол. Этому вину восемьдесят лет стукнет только завтра.
Далтри ударил ладонью по столу.
— Да здравствует вино и да здравствует Конройд! Оба выдержаны в полной мере! Какой вечер!
Джарралт кивнул слуге; тот распечатал бутылку и налил глоток в бокал. Тягучая охлажденная жидкость скользнула в стекло, наполнив комнату ароматами меда, муската и терпким запахом осеннего леса. Гости зашевелились, ловя расплывшиеся по комнате запахи, облизывая в предвкушении губы. Он поднес бокал ко рту и не спеша сделал маленький глоток, пробуя вкус языком и полоща нёбо.
Волшебный напиток.
— Замечательно, — произнес он, еще раз кивнул слуге. Тут же появились остальные бокалы, которые наполнили ровно на три дюйма от донышка; разочарованные взгляды гостей в расчет не принимались, хотя ему и хотелось рассмеяться, наблюдая за ними. Слуга разнес напиток, и Джарралт объявил тост:
— Итак, за новый рассвет над нашим королевством.
Гости задвигались, словно лопнули нити, державшие их в напряженном ожидании, по столовой прошелестели голоса и вздохи облегчения. Морел, дородная и красивая жена Сорволда, поиграла в воздухе пальцами, унизанными драгоценными перстнями.
— Должна сказать, дорогой Конройд, я сильно тревожусь. Мальчик ведь еще совсем ребенок. По крайней мере в магии, да и по возрасту слишком юн. Ну какой из него король? Кто мне скажет? Его вообще кто-нибудь знает? Во всяком случае, не я.
Ияша Хафар согласно закивала; ее бриллиантовые серьги отражали огни канделябров всеми цветами радуги.
— Вот именно! Он же практически чужой! У нас на званом вечере был, кажется, всего один раз, да и тогда его пришлось упрашивать. Можно пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда он за последний год принимал приглашения.
— Приглашения от доранцев, — сухо уточнил ее муж. — Насколько мне известно, для вечеринок с олками у него всегда находится время.
Тоб Бокур поставил пустой стакан на стол и махнул рукой.
— Не будь к нему так строг, Горд. Во-первых, с олками он общался по долгу службы. А во-вторых…
— А во-вторых, — перебила мужа Мэдри Бокур капризным тоном, — он никогда не чувствовал себя уютно в кругу доранцев. По крайней мере, пока был… — Она вспыхнула. — Ну, ты понимаешь.
— Полагаю, ты не хотела произносить слово «калека», — помог ей Джарралт. — О нет, друзья мои, прошу, не смотрите так. Поверьте, он сам себя так частенько называл. Сын Борна может быть кем угодно, но он еще и реалист.
— Тебе виднее, ты с ним работал в Тайном Совете, — сказал Пейн Сорволд. — А как считаешь, что о нем еще можно сказать?
— Он наш король, — отчеканила Линфия Далтри. Ее острый подбородок угрожающе вздернулся. Нол долго воевал с женой, пытаясь взять власть над ней, но не преуспел. — Он избран Барлой. А потому выше наших суждений о нем. Хочу сказать, мне понравилась его сегодняшняя речь на площади. Чувствуется горячее сердце. Смелость. Полагаю, его отец гордился бы сыном.
— Я знаю одно, — сварливо заявила Этьенн. — В высшей степени нелепо будет обращаться к этому молодому человеку, называя его «ваше величество». Он моложе моих сыновей!
— Надеюсь, он поймет, что значит быть королем, — неопределенно произнесла Мэдри. — Я хотела сказать… Барла ведь не позволила бы наследовать трон человеку… неспособному?
Почти одновременно все обратили взоры на стеклянные двери балкона, за которым виднелось далекое золотистое свечение Стены. Джарралт улыбнулся, заметив на лицах собравшихся тревожное ожидание. Даже своенравная Линфия втайне сомневалась. Еще бы. Никогда еще Лур не был в такой опасности, даже во времена Раскола. К счастью для его друзей и их детей, у них есть Конройд Джарралт. Он видел, что им страшно, что они стараются не смотреть друг на друга, чтобы не выдать своих чувств, и ему хотелось расхохотаться.
