— Я понял, Дафна, только то, что…
Ее теплые мягкие губы не позволили Эшеру закончить предложение. Ошеломленный, он лежал неподвижно, все глубже погружаясь в незнакомые доселе ощущения. Наконец, она оторвалась от его губ, и он смог вдохнуть воздуха и открыть глаза.
— Ну и кто на этот раз позволяет себе вольности?
— Я, — прошептала она и снова прильнула к его губам. Эшер чувствовал дыхание страсти, исходившее от нее, и аромат духов. Он знал, что Дафна любит побрызгаться духами с запахом меда и мяты и делает это тайком, когда думает, что ее никто не видит. Эшер поднял руки к ее затылку и вытащил заколку, удерживавшую ее прическу. Водопад густых черных волос, пахнущих лавандой, обрушился на его лицо. От их прикосновения его обдало жаром. Даже сквозь преграду из парчи и шелка он чувствовал ее груди. Голова пошла кругом и стала совершенно пустой.
— Эшер! Что с тобой? Тебе не нравится? — прошептала она, положив ладони ему на плечи и приподнявшись.
— Нравится! Нравится! — с пылом ответил он.
Ладони Дафны стали твердыми.
— Проклятие! Тогда подари мне ответный поцелуй!
Он повиновался ей, как покорный раб. Руки его скользили по спине Дафны — он пытался на ощупь разобраться с такой сложной вещью, как шнуровка корсета, потому что ему не терпелось узнать, каково ее тело, в котором так неистово, так неудержимо колотится сердце.
Наконец, они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание. Глаза Дафны невероятно расширились, губы набухли и поблескивали влагой. Он приложил к ним палец; волна возбуждения прошла по всему телу, когда она коснулась его языком.
— Не надо, — взмолился он охрипшим голосом и взял ее руку. — Если ты намерена повторить, я за себя не поручусь и могу…
— Что? — с придыханием спросила она и провела ладонью по его обнаженной груди. Обнаженной? Когда это он успел расстегнуть рубашку?
— Сама знаешь «что»? Дафна, мы не можем заниматься этим!
— А я хочу заняться этим, — возразила она и снова впилась в его губы.
В голове Эшера все поплыло, и он сам не заметил, как сдался и ответил на поцелуй. Отбросив все доводы рассудка, он с головой окунулся в водоворот чувств. Оказалось, что кожа у Дафны удивительная, нежная как шелк. При каждом прикосновении его пальцев она вздрагивала, слабо стонала и шептала его имя. А он чувствовал себя счастливейшим из смертных.
Они соскользнули с дивана на ковер; Эшер оказался наверху и покрывал поцелуями ее груди. Дафна закричала от страсти и удовольствия, едва не напугав его.
Тяжело дыша, он приподнялся на руках.
— Нам нельзя. Мы не должны. Мы же не женаты, Дафна!
Ее ароматная кожа стала влажной, волосы пришли в полный беспорядок. Она улыбнулась.
— Так женись на мне.
Не веря своим ушам, он всмотрелся в ее пылавшее от страсти лицо.
— Что?
— Есть же в этом городе хоть один служитель Барлы, который не спит в столь поздний час. — Она коснулась щеки Эшера кончиками пальцев. — Пойдем разыщем его.
Она говорила серьезно. Эшер взял ее руку и отвел от своего лица.
— Ты говорила, что не любишь меня.
Она отвела взгляд.
— Я лгала.
— Почему?
— Боялась.
— Чего?
Она села. Непослушными пальцами застегнула рубашку.
— Ничего. Всего. Теперь это не имеет значения.
— Это имеет значение для меня.
Дафна поцеловала его в губы.
— Никакого. Важно только одно — я разобралась в своих чувствах.
— То есть как?
— Я поняла, что могу потерять тебя.
— Потерять меня?
Она сверкнула глазами.
— Только не говори, что не замечал, проезжая по городу, как на тебя смотрят мамаши незамужних дочерей. Они показывают на тебя пальцами и велят дочкам улыбаться, если ты окажешься рядом. Ты мог бы до отказа заполнить десять цветочных магазинов теми букетами, которыми тебя забрасывают на всяких торжественных мероприятиях. Думаю, что сотня-другая девиц в Доране томится от любви к тебе…
Он не знал — то ли целовать ее, то ли ругать за глупость.
— Дафна, ну когда мне замечать мамаш, высматривающих мужей для своих дочек? Во-первых, с тех пор, как я приехал в этот проклятый город, на мою долю выпало только одно — работа, работа и ничего, кроме работы, а во-вторых…
— Что? — дрогнувшим голосом спросила она. — Что во-вторых?
— Ты единственная девушка в Доране, которая меня волнует.
По щекам ее побежали слезы. В знак благодарности она нежно поцеловала Эшера. В ответ он сжал ее тонкие пальцы.
— Но это не означает, что я могу жениться на тебе. По крайней мере пока.
От удивления и обиды ее глаза широко распахнулись.
— Почему?
Дафна была очень умной и проницательной женщиной. Если он женится на ней, и они станут жить вместе, то ей очень скоро станет известна вся правда. А если что-то пойдет не так, и он не сумеет защитить ее…
— В королевстве только что закончился траур, Даф. И Гар…
— Он сам должен поскорее жениться, — прервала она. — Ты что, не слышал рассуждений Даррана по этому поводу. — Она с вызовом вздернула подбородок. — Разве мы повредим королю, если встанем перед служителем Барлы и обменяемся взаимными клятвами? Или он настолько завистлив, что не позволит тебе жениться по любви? Может, он хочет устроить твой брак по расчету?
Эшер подумал, что теперь, когда мечты Гара о любви и собственной семье почти наверняка погибли, он позавидует любой паре, вступающей в брак. А если и не позавидует, все равно будет жестоко по отношению к нему гордиться своим счастьем.
Но он чувствовал, что перед таким шагом должен сказать что-то еще.
— Дафна… Это не так уж просто.
— Может быть, — согласилась она, высвобождая свои пальцы из его ладони. — А может, дело в том, что ты меня не любишь.
На это клеветническое обвинение он ответил долгим поцелуем, после которого они долго не могли отдышаться.
— Теперь веришь?
Она положила голову ему на грудь и одной рукой проникла под рубашку.
— Верю. И все равно для тебя долг превыше любви.
С тех пор как они познакомились, Дафна была его мудрым советчиком, беспристрастным зеркалом и вообще больше напоминала музыкальный инструмент, звучавший в унисон с душой и разумом Эшера. Она говорила правду в глаза, была честна, но не гнушалась полуправдой и даже ложью, если этого требовало дело.
— Прости меня, — прошептал он.
