В казарму заглянул один из унтер-офицеров. Все поспешно вскочили на ноги и вытянулись по стойке «смирно». Унтер обвел казарму взглядом и, остановившись на Рустаме, мотнул головой:
— Сержант, к командиру.
В кабинете сэра Корвина все просто и предельно аскетично. Обычный письменный стол, деревянные жесткие табуреты вместо стульев, большой грубый шкаф — вот и все убранство.
Выслушав доклад Рустама, Корвин указал рукой на табуретку:
— Садись, сержант, разговор есть. Слушай внимательно: орк из рода бурого быка, рост два метра восемь сантиметров, вес сто шестнадцать килограмм, на лице три шрама — здесь, здесь и здесь. Кончик правого клыка обломан. Эти данные тебе о чем-нибудь говорят?
— Да, сэр. Его имя Сард. Он служил под моим началом. Начал с рядового безнадежного и дослужился до коронного унтер-офицера.
— Верно, — качнул головой Корвин. — Продолжим. Человек, уроженец города Ромаля, возраст двадцать один год, рост метр шестьдесят два сантиметра, вес шестьдесят три килограмма, острый длинный нос, карие глаза, волосы редкие, темные. Имеет три ранения — два в правую часть груди, одно в правую же руку.
— Унтер-офицер Старк, — уверенно сказал Рустам. — Служил под моим началом в третьем ополченческом, начал с сержанта, дослужился до унтер-офицера. До этого, кажется, служил в ромальской городской страже.
— Да, это он, — подтвердил Корвин. — Дальше. Человек, возраст двадцать лет, рост метр семьдесят один, вес восемьдесят пять килограмм, русые волосы, глаза голубые, кривой, перебитый нос.
Рустам задумался.
— Я знал трех людей, подходящих под это описание. Но они все погибли, сэр. Если речь идет о живом, то я не знаю, кто это.
— Сержант Локиртон Брей из Уотсдейла.
— В первый раз слышу, сэр.
— Так и должно быть. Раньше ты с ним не встречался. С завтрашнего дня Сард, Старк и Локиртон доукомплектуют твою пятерку.
Лицо Рустама прояснилось.
— Спасибо, сэр.
— За что? — удивился Корвин. — Все, что делается, делается исключительно ради интересов дела. Если я увижу, что присутствие Сарда или Гарта более предпочтительно в другой пятерке, то так оно и будет. На данный момент мы собираем уже сработавшиеся команды, но все еще может и измениться. А теперь давай поговорим о тебе и твоей подготовке. Практически ты не рыцарь, а пехотный офицер. Пешее копье, топор, кинжал, пехотные построения, в особенности копейные, — на отлично, почти без нареканий. Зато езда верхом, не говоря уже о конном бое, — ужасно. Владение мечом — слабо. Навык использования рыцарского щита — отсутствует.
Краска бросилась Рустаму в лицо. Но возразить ему было нечего. Все верно, он скорее офицер пехоты, нежели конный рыцарь.
— С завтрашнего дня, — продолжил Корвин, — помимо общих физических и тактических тренировок два часа на верховую езду и два часа на меч.
Рустам сопоставил услышанное с сегодняшней тренировкой, провел в уме нехитрые расчеты и приуныл — спать ему оставалось часов пять, не больше.
— Анара — красивое имя, — сказал Гарт, протирая полотенцем деревянную чашку.
Сард мечтательно вздохнул:
— Имя… Да что имя?! Она замечательная — красивая, добрая, веселая, хозяйственная. Ну и имя, конечно, — Анара.
Гарт протянул ему чашку, и Сард наполнил ее доверху привезенным из степи кумысом. Гарт поднес чашку к лицу, широко раздувая ноздри, вдохнул кислый будоражащий аромат и удовлетворенно выдохнул:
— Ядреный.
— Другого не делаем, — с гордостью отозвался орк и наполнил остальные чашки.
Гарт сделал большой глоток и довольно зажмурился:
— Мм, хорошо.
Остальные члены пятерки последовали его примеру. Когда чашки опустели и пошли по второму кругу, Старк спросил:
— А она тебя любит?
— Старки, ну ты чего тупишь? — упрекнул его Гарт. — Это же степь, любишь, не любишь — какая разница. Определяющим будет слово родителей, а не девушки.
— А, ну да, — покраснел стрелок, — я и забыл.
— Больше не забывай, — наставительно произнес Гарт. — А то задаешь тут всякие глупые вопросы. Ты, Сард, не обращай на него внимания. Арбалетчики все малахольные. Лучше ответь на мой вопрос: а она тебя любит?
Дружный смех спугнул мошкару, вьющуюся возле большой свечи. Рассмеялся даже новичок Локиртон, который чувствовал себя еще неуютно в компании старых знакомых. Когда смех затих, Гарт откашлялся и переспросил:
— Ну так что, любит?
Сард позеленел, как листва в мае, и кивнул:
— Да, любит.
Гарт взмахом руки остановил поднявшийся шум.
— Подожди, подожди. Ты так думаешь или она тебе сказала?
— Ока сказала, — едва слышно произнес Сард.
— Девушки много что могут сказать, — неосмотрительно ляпнул Ласло.
Гарт на него шикнул:
— Цыц! От горшка два вершка, а туда же. Что ты в любви понимаешь, малой? Повалял пару отцовских служанок на сеновале и думаешь, что уже все знаешь?
— Я это… того, — покраснел Ласло, приподнимаясь. — Не пару… то есть не на сеновале… то есть я не то хотел…
— Да ладно, — перебил его Гарт, кладя руку ему на плечо и силой опуская на скамейку. — Верим, верим. Не пару, а дюжину, и не на сеновале, а в отцовской спальне. Фигня все это. Даже если ты девственник, все равно фигня. Речь-то сейчас не о тебе. А о Сарде и Анаре. Тут тебе не какая-то интрижка, а серьезные отношения. Человек… тьфу! орк жениться собирается. Навсегда, на всю жизнь. Готовится к этому, страдает. А тут ты со своими сомнениями и пятнадцатилетним житейским опытом. Короче, не слушай его, Сард. Оруженосцы тоже малахольные. Они, пока рыцарями не станут, вообще не люди… и не орки, и даже не арбалетчики. Вот потом, конечно, и со всем уважением к рыцарскому сану. Но это потом. А пока послушайте-ка лучше честного копейщика. Знаешь, Сард, девушки много чего могут сказать…
Хохотали так, что животы разболелись. Громче всех смеялся Ласло, появившуюся было у него обиду смыло смехом, как весенним паводком. Гарт есть Гарт. Обижаться на него бесполезно, давить благородным происхождением — тоже. Добиться его уважения можно только своими поступками и делами. Свершения отцов не в счет.
— Ладно, ладно, посмеялись, и будет. — Гарт вытер выступившие слезы и уже совершенно серьезно сказал: — У малого опыта, конечно, кот наплакал. Но вопрос он задал неглупый. Девушки на то и девушки, что не всегда говорят то, что думают. Или еще хуже — говорят то, что думают, но вот только завтра они уже думают по-другому. Прекрасно то, что она тебе сказала, что она тебя любит. Но есть ли у тебя уверенность в ее словах? Ты снова, но в этот раз уже по своей воле, покинул родные кочевья, оставил родителей и братьев, бросился сломя голову завоевывать звание батыра, а ведь это значит — бои, сражения, опасность. Пойми меня правильно, я очень рад, что ты снова с нами, но сам видишь, как нас здесь дрючат, — значит, готовят к чему-то горячему и отсиживаться мы не будем. С остальными все ясно. Ласло — сын рыцаря и сам хочет стать рыцарем, другого пути он для себя не видит. Мы трое — профессиональные воины, королевские слуги, здесь воевать или там — без разницы по большому счету. Рустам… тут случай особый. Обратной дороги для него нет, а здесь… ты же знаешь его характер. В стороне стоять не будет, где хуже всего, туда и влезет, да еще и всех нас за собой увлечет, причем добровольцами. Но ты-то, ты же орк, степняк. Как все орки, ты привязан к своему роду, к своей семье. В степи — мир, благодать. Живи, радуй родителей и сам радуйся. Помнишь, как ты переживал раньше, что не можешь вернуться? А теперь что же, добровольное изгнание? Ищем новые приключения на свою зеленую задницу? И все это только ради трех слов, произнесенных юной девушкой, — «я тебя люблю». А может быть, это просто слова, мой друг?
