Превращение Лотрина в коня стало вершиной его мастерства. А сколько лет ушло на то, чтобы отточить этот дар! Сколько времени проведено в отдаленном крыле горной крепости, где никто не мог слышать жалобного писка зайцев и белок, которых он отлавливал для своих опытов.
Он ненавидел брата за его красоту и обаяние, его талант ладить с людьми, однако самую жгучую ненависть в нем вызывал дар Элизиуса общаться с животными. Какими бы беспомощными ни были птицы и звери, попавшие в ловушку или западню, сам он все равно не мог добиться над ними полной власти, как не мог находить общего языка с животным миром.
Рашлин надеялся на то, что брату пришлось изрядно помучиться, прежде чем его поглотила морская пучина. Даже если по чистой случайности Элизиусу удалось обмануть бушующие воды, его наверняка забили до смерти обитатели какой-нибудь прибрежной деревушки, перепуганные его уродством.
Рашлин перестал ощущать волшебные способности брата после того, как утопил его вместе с кораблем и корабельной командой. Однако последнее время он стал подозревать, что виной тому его собственные ослабленные колдовские способности. Что только по этой причине он не в состоянии уловить магию родного брата. А ведь это была искусная и красивая сила, причем такая мощная, что захватывало дух. Рашлин опасался, что, став старше, Элизиус научился скрывать свои магические способности, и, кто знает… Может быть, он жив и именно сейчас тоже занимается колдовством?
Расправившись с братом и найдя пристанище в Горном Королевстве, он направил все свои усилия на то, чтобы раскрыть секрет власти над животными и птицами, горами и деревьями, зная который можно полновластно управлять всем миром. Собственные магические способности Рашлина делали его обычным колдуном с довольно ограниченными возможностями. Желая добиться большего, он нашел пристанище у прозорливого короля Кайлеха. Используя горного короля в качестве прикрытия и орудия для воплощения своих замыслов, Рашлин мысленно видел себя могущественным властелином… причем не только Скалистых гор. Правда, в последнее время Кайлех вел себя крайне опрометчиво. Он возжаждал моргравийской крови, причем по мнению Рашлина, слишком рано. Король горцев рассчитывал на то, что магия барши сделает неуязвимым в бою его самого и его воинов и поможет избежать ненужных жертв.
Чтобы накопить силы и опробовать новые заклинания, требовалось время. Рашлин не смел признаться Кайлеху, что магия все чаще дается ему с великим трудом. Лишь считанные мгновения продержались чары, когда он применил волшебство в отношении молодой женщины из Йентро. Еще несколько мгновений, и изображение исчезло бы — и взгляду моргравийского солдата открылся бы его обман. И пусть колдовское превращение Лотрина в коня впечатлило Кайлеха, он-то сам знает, что сделано это было грубо и примитивно, хотя результат и поражал воображение. Но чем, не своей ли гнусностью? Элизиус никогда не допустил бы такой топорной работы, но он не Элизиус, он Рашлин, омерзительный безумец, изгой, паршивая овца, позор семьи.
Рашлин задумался о судьбе Лотрина, о тех муках, которые сейчас тот испытывает. Вздумай его брат применить заклинание по изменению телесной оболочки, это далось бы ему без всяких усилий, легко и красиво. Элизиус не стал бы калечить конечности, не стал бы злобно вторгаться в чужой разум, постарался бы не причинить боли, какую испытал по его милости отважный горец. Рашлину не было жалко свою жертву, он ни на мгновение не усомнился в том, что поступает правильно. Нет, его отчаяние было вызвано исключительно себялюбием; ему хотелось, чтобы его магию отличали те же красота и изящество, что и магию брата. Вместо этого она оказалась топорной и жестокой.
Что будет с Лотрином? Умрет ли он? Или сила духа поможет ему выжить? Барши еще не решил для себя, оставит ли он жизнь новому жеребцу Кайлеха или же умертвит несчастную жертву.
Рашлин убаюкивал себя мыслью о том, что время тревог и душевных мук будет недолгим. Безумие может обрушиться на него в любую минуту, и тогда его разум тотчас же погрузится в темные, мрачные глубины, где нет угрызений совести, сочувствия, раскаяния или любви, нет ничего, кроме похотливой любви к власти и разрушению.
После превращения Лотрина в коня следующим дьявольским поступком Рашлина было проникновение в разум Кайлеха. Он научился управлять мыслями короля, научился подталкивать его к принятию нужных для себя решений. Однако насылать чары на Кайлеха он мог лишь тогда, когда тот находился с ним рядом. Нередко мысли властителя гор оказывались для него недоступными, и тогда он сильно мучился из-за собственной несостоятельности.
Неожиданно дверь комнаты распахнулась, и в дверном проеме вырос Кайлех. Никто, кроме короля, не осмеливался без приглашения и тем более без стука появляться в жилище барши. Рашлин тотчас почувствовал, как рассудок покидает его, уступая место безумцу, что поселился в его сознании.
— Это вы, мой добрый король! — сказал он, не оборачиваясь от окна. — Я любуюсь красотой дня.
— Нам нужно поговорить, — произнес явно чем-то взволнованный Кайлех. — Хочу, чтобы ты погадал мне.
— Я только что занимался этим, мой повелитель.
— И что?
— Камни предсказали перемены.
— Неужели? Какие же? — поинтересовался Кайлех.
Рашлин заметил, как у короля порозовели щеки — Кайлех явно чем-то взбудоражен.
— Этого камни мне не сказали. Я несколько раз бросал их, но они постоянно сообщали лишь о каких-то переменах.
К удивлению барши король радостно хлопнул в ладоши и рассмеялся. Это был жизнерадостный ответ на что-то такое, что при иных обстоятельствах встревожило бы его. Рашлин нахмурился, не понимая, чем вызвано такое необычное поведение повелителя.
— Превосходно! — произнес Кайлех. — У тебя есть вино?
— Э-э-э… разумеется, есть. Позвольте, я налью вам, — предложил Рашлин и, наполнив два кубка, подождал обязательного королевского тоста.
— За перемены! — проговорил Кайлех, подняв свой кубок.
Колдун последовал его примеру и разом осушил кубок.
— Вы радуетесь предсказанию, ваше величество?
— Ты угадал. Оно подтверждает правильность моего решения.
— Что же вы решили, мой король?
— Собираюсь отправиться в Моргравию, — ответил король таким тоном, будто барши должен быть в курсе его намерений. — На переговоры с королем Селимусом.
— Вы шутите, мой король? Камни ничего не сказали мне о переговорах, — довольно неучтиво произнес барши — обычная обходительность изменила ему.
К счастью, Кайлех не заметил оплошности. Он торжествующе воздел вверх руку с вытянутым указательным пальцем.
— Выслушай меня! — оборвал он Рашлина и поведал о том, что его дозорные нашли в горах человека, потерявшего память, и как этот самый человек подсказал ему интересную мысль.
— И вы доверяете незнакомому человеку, ваше величество? Это же чужестранец!
— Ты прав, — согласился Кайлех, непредсказуемый, как обычно.
