— Вы до сих пор убеждены, что этим занимается кто-то из своих?
— Да, ваше величество.
Селимус молчал, отчего Джессом сделал вывод, что следует ждать очередных неприятностей. Сборщики налогов по всему королевству с неприятным постоянством становились жертвами грабежей, что наводило на печальную мысль: здесь явно действуют не простые разбойники, а кто-то, кому заранее известно, какой дорогой будет возвращаться тот или иной мытарь.
— В таком случае, — произнес наконец король, — начиная с сегодняшнего дня и далее, пока виновные не будут установлены, мы будем ежедневно сажать на кол по два солдата из легиона. Выберите двоих покрепче и поздоровей — мне все равно кого. Страх распространяется подобно чуме. Увидите, виновные тотчас же окажутся у нас в руках.
С этими словами Селимус потянулся за очередным пирожным. Канцлер поклонился и направился было к двери, но король остановил его.
— Да, кое-что еще. Джессом.
— Слушаю, ваше величество.
— Когда ты наконец найдешь Илену Тирск…
— Да, ваше величество?
— Мне она нужна мертвой.
— Считайте, это уже сделано, мой король.
Канцлер покинул королевские покои с тяжелой душой. Ему так и не удалось отговорить своего господина от встречи с наемным убийцей. А убедить Лейен в необходимости прибыть в Стоунхарт будет не так-то просто. Увы, выбора нет; хочешь, не хочешь, а придется постараться и для начала выйти на ее след. Что касается сестры Тирска, то это сделать куда проще.
Джессом не одобрял убийство ради убийства, и его глубоко беспокоило, что король небрежно, походя, раздает смертные приговоры. Например, эскапада в Риттилуорте нанесла всему королевству жуткий урон, а если вдруг всплывет вся правда, то страшно представить себе, чем это может закончиться для самого короля. Увы, вздохнул про себя канцлер, Селимус так и не избавился от юношеской убежденности в собственном всемогуществе и по-прежнему полагается на силу там, где нужно действовать тонко и осмотрительно. Однако в том, что касалось Илены Тирск, Джессом полностью разделял мнение короля. Девушку нужно убрать. Неизвестно, какие непоправимые беды она способна принести Моргравии, разгуливая на свободе, ведь одно ее имя пользуется уважением по всему королевству, особенно, у солдат легиона. Конечно, задание не самое приятное, но Джессом не сомневался: убрать Илену — значит, спасти Селимуса. Ее убийство пойдет во благо стране и трону.
— Ты скоро будешь у меня в руках, Илена, — пробормотал он, направляясь по коридорам замка в свои апартаменты.
Глава 4
Король Кайлех мрачно взирал на тело, распростертое перед ним на грязной соломе на полу тюремного каземата. Сюда никогда не проникали лучи солнца. Высеченное в чреве скалы, на которой стояла крепость, узилище было подобно могиле. Заключенный по имени Герин не мог дождаться часа, когда оно действительно станет его могилой.
— Он умирает? — спросил король, стараясь сдержать гнев. Кайлех не привык разбрасываться словами, и тот, к кому была обращен вопрос, прекрасно это знал и потому поспешил кивнуть.
— Да, мой король, — ответил тюремщик, — он сам навлекает на себя смерть и уже долгое время отказывается от пищи.
— А от воды?
Тюремщик покачал головой.
— Молчит и почти не шевелится.
— Почему меня не поставили в известность? — недовольно спросил Кайлех. — Немедленно позвать сюда Рашлина!
Понимая, что разгневал короля, тюремщик вышел из каземата и позвал посыльного, чтобы тот передал послание странному смуглому человеку, который состоял при монархе в качестве барши, или придворного колдуна.
Тем временем король, погруженный в свои думы, мерил шагами тюремную камеру. О пленном он знал только то, что это солдат моргравийского легиона. Первоначально король обрадовался самой возможности отомстить — пусть даже путем пыток и унижений моргравийца — за гибель людей, погибших в кровавой бойне, которую устроил властитель соседней страны. Жестокое избиение безусых юношей, еще не державших в руках оружия, потрясло и оскорбило Кайлеха до глубины души. Нет, решил он, этот новоявленный монарх заплатит за все сполна. Но потом в Скалистые горы, несмотря на предостережение, вернулся Ромен Корелди. Корелди — которому Кайлех несмотря ни на что в душе симпатизировал, более того, кем он восхищался — наговорил целый короб оправданий, ни одно из которых даже отдаленно не походило на правду. Но, с другой стороны, кто докажет, что это не так? Похоже, что Корелди узнал моргравийского пленника, хотя тот отрицал, что знает наемника. Но тогда с какой стати Корелди призывал пощадить его? И почему, со своей стороны, этот человек отказался спастись бегством, словно нарочно пытаясь отвлечь отряд Кайлеха, увести его как можно дальше от той горной тропы, которой воспользовались его спутники, Корелди и та женщина, Элспит из Йентро?
И король Кайлех, пытавшийся разгадать секрет с той же настойчивостью, с какой собака пытается разгрызть кость, пощадил моргравийца и не стал отнимать у него жизнь, пойдя наперекор собственным желаниям. Вместо этого, руководствуясь неясным чутьем, он заточил его в узилище. Более того, распорядился, чтобы лекари выходили получившего едва ли не смертельные раны пленника, дабы с его помощью снова заманить Корелди в Скалистые горы и покончить с ним раз и навсегда.
Кайлех тогда страшно разгневался, ведь пленникам удалось бежать из его замка. И не будь Герин Ле Гант пойман снова, он бы, не дрогнув, отправил на казнь своих собственных солдат, упустивших трех моргравийцев. Разумеется, тем удалось бежать не без посторонней помощи, в частности, его ближайшего помощника. Король до сих пор не мог пережить предательство Лотрина, человека, которого привык считать не простым подданным, а товарищем по оружию, если не сказать братом. У него не укладывалось в голове, как Лотрин мог решиться на предательство, и главное, из-за чего. Была ли виной тому красота юной моргравийки? Или скорбь из-за смерти собственной жены, умершей после родов и давшей жизнь сыну короля? Или же — что более правдоподобно — сострадание к Ле Ганту и другим заключенным? Все это, впрочем, было уже неважно. Когда от него ожидали верности, Лотрин предпочел предательство — что ж, он заплатит за него полную цену.
Мысли короля вновь вернулись к пленнику, распростертому на грязной соломе. Почему-то в душу закралось подозрение, что Корелди еще вспомнит о нем. Гренадинец вернется и попытается вызволить моргравийца из темницы, и тогда он, король горцев, одним махом избавится от обоих. Кайлех мрачно улыбнулся — хороший план.
Ле Гант пошевелился, веки его дрогнули, что тотчас подсказало королю, что пленник знает о его присутствии в камере. Зажженная тюремщиком свеча отбрасывала на лицо узника тусклый желтоватый свет, отчего оно не казалось мертвенно-бледным, каким было на самом деле. От стен каземата веяло ледяным холодом, в углу постоянно капала вода, и от звука капели можно было сойти с ума. Одна стена была склизкой от сырости, но даже исходивший от нее запах плесени не мог перебить вонь давно немытого человеческого тела — Ле Гант давно уже перестал заботиться о собственной чистоте. Казалось, наоборот, он старательно копит на себе грязь, в надежде на то, что в один прекрасный день старая рана загноится, и он умрет. Пленник определенно возмечтал о смерти.
