Уил не удостоил его ответом. Джессом покосился на Аремиса.
— Нет-нет, насколько могу судить, они настоящие, — заикаясь, пробормотал тот.
— Нет, я не против, с ними она гораздо красивее, чем я предполагал. Однако откуда у тебя такая уверенность? — спросил у него Джессом. Канцлер явно не спешил.
— Надеюсь, вам достаточно того, что я видел ее голой, — огрызнулся Аремис.
Наемнику было наплевать, что подумает канцлер, но вот терять денежки, причем немалые, не хотелось. Джессом заплатил ему в пять раз больше обычной цены за то, чтобы он выследил эту женщину и доставил в назначенное место. На его счастье, она сама каким-то чудом оказалась у него на пути, и он одним махом разделался и с солдатами, и с ней. Мужское платье, найденное в ее вещах, то, как ловко она сидела в седле, ее сильное, мускулистое тело, стремление избегать общества посторонних людей — все это говорило о том, что перед ним именно та женщина, которую ищет Джессом. Когда же она метнула в него нож, это мигом развеяло последние сомнения.
Он ненавидел себя за то, что должен передать ее в лапы Джессома. Фарил определенно не горела желанием встречаться с королем. Не иначе как тут еще одна тайна, решил Аремис. Бери деньги и уходи. Не ввязывайся в это дело, сказал он себе, опасаясь смотреть в глаза своей недавней спутнице.
Джессом издал неприятный смешок.
— О, звучит убедительно. Я рад, что у тебя было время насладиться обществом столь загадочной особы… да еще получить за это деньги. Надеюсь, синяки — не твоих рук дело? — съехидничал канцлер.
Уил пожалел, что безоружен. Будь у него нож, сейчас в этой рощице валялся бы не один труп. Он промолчал и лишь смерил Аремиса уничижительным взглядом.
Джессом же от шуточек перешел к делу.
— Мне она известна как Лейен. Эта особа — великая мастерица менять внешность. Что она рассказала о себе?
Аремис задумался. Будь глаза Фарил кинжалами, он бы давно уже был мертв. Настраивать против себя такую женщину опасно, она — коварный враг. Тем более что, судя по всему, жизнь ей сохранят. Похоже, дело, за которое он взялся, не стоило тех денег. Аремис не сомневался: в один прекрасный день эта женщина выследит его и отомстит — чего бы ей это не стоило. И дернуло же его за язык сказать, откуда он родом. Странно… тем более, что до какой-то степени она была с ним честна, возможно, даже, поведала ему нечто такое, чего не сказала бы никому. Ее откровенность развязала язык и ему самому — опять-таки, до известной степени. И тем не менее лучше бы он этого не делал.
— Итак? — подал голос Джессом, раздраженный затянувшимся молчанием. И тут Аремис прочел во взгляде Фарил нечто большее, нежели откровенную ненависть.
— Извините, просто задумался. Нет, мне она известна только как Лейен. — По лицу Фарил, прежде чем она отвернулась, промелькнула тень облегчения.
— Что ж, будем считать, что это ее настоящее имя. Конечно, полной уверенности в этом нет и быть не может, но ничего. Пойдемте, моя дорогая, Позвольте сопроводить вас в Перлис.
— Зачем?
— Чтобы встретиться с его величеством королем Селимусом, большим почитателем ваших талантов.
Глава 9
Элспит сдержала данное Уилу обещание. После того как они распрощались, она поборола в себе искушение уехать домой и вместо этого отправилась на юг, присоединившись к пестрой компании купцов и странствующих музыкантов. Все, с кем ей довелось делить тяготы пути, были добры к девушке и даже отказались взять с нее деньги за свое гостеприимство. Никто из них никуда не спешил, как, впрочем, и Элспит. Путешествие получилось приятное, неторопливое, с остановками то в одном, то в другом городке: купцы торговали, а бродячие музыканты устраивали представления. Кстати, благодаря музыкантам она вновь научилась смеяться. А еще они просили ее петь вместе с ними, когда все собирались по вечерам вокруг костра. Музыканты держали путь в Перлис в надежде хорошо подзаработать в весенние месяцы и были только рады попутчице. Элспит сама не ожидала, что ей так понравится их общество, и, когда наступило время расставания, испытала неподдельную грусть. Музыканты пожелали ей счастливого пути, и, как обычно бывает в таких случаях, выразили надежду, чтобы судьбы их когда-нибудь снова пересеклись.
Вместе со своими новыми друзьями Элспит добралась до окрестностей Риттилуорта. С момента расставания с Уилом прошло одиннадцать дней. Она с радостью проделала оставшийся путь пешком. Интересно, как отнесется к ней его сестра? А что сама она скажет несчастной женщине? Уил взял с нее обещание: если ей встретится кто-то из тех, кто знает его лично, она не должна говорить правду. Они с Уилом — в обличье Ромена Корелди — столько всего пережили вместе, что вполне могли простить друг другу небольшую ложь. Тем более что Уил тоже дал ей клятву — так что каждый вправе рассчитывать на ответную любезность. Придет время, и Уил вернется в Скалистые горы.
Элспит не знала, почему он так упорно не желал называть собственное имя, но понимала, что он не любит распространяться о случившемся с ним отчасти из опасения настроить против себя людей. К колдовству и магии в здешних местах все еще относились с подозрением, а те чары, что лежали на нем, не балаганный фокус. Для большинства это нечто совершенно немыслимое. Так что Уилу крупно повезло, что и она, и Лотрин приняли его таким, как есть. Но лишь потому, что они оба из тех мест, где люди признают существование такой вещи, как магия.
Ей вспомнился сбивчивый рассказ Уила о павшем на него проклятии. «Дар Миррен» назвал он его и горько усмехнулся. И хотя на первый взгляд это казалось немыслимым, все рассказанное служило подтверждением тому, что на нем лежит печать магических чар. Для Элспит многое стало ясным: почему тетушка так странно встретила Уила, ее загадочное пророчество после турнира в Перлисе, что мол «это еще не конец».
Лотрин тоже, судя по всему, поверил Уилу. Помнится, он воспринял его рассказ совершенно спокойно, словно магия есть нечто само собой разумеющееся. Впрочем, у нее самой было точно такое же чувство. Еще одна причина любить его. Элспит задумалась о том, как быстро она прониклась этим чувством и к кому? Тому, кто вырвал ее из родного дома и силой привез в Скалистые горы, где буквально через несколько дней едва не лишился из-за нее жизни. Она живо помнила, как горец оплакивал смерть жены, держа в руках новорожденного младенца. В те мгновения сердце ее оттаяло; более того, и он испытал те же чувства, потому что с того момента их отношения резко изменились. Неожиданно между ними возникла странная близость, а ведь он ни разу даже не поцеловал ее. Какая, однако, печальная у нее любовь.
Снова и снова вспоминала Элспит, как горец повернулся, чтобы дать отпор их преследователям, как умолял ее бежать. Она подчинилась лишь потому, что дала слово во всем его слушаться, а потом Лотрин уговорил бежать и Уила. Страшно представить, что ждало его после того, как они бежали. Элспит не сомневалась, что Лотрина постарались взять живым, чтобы он смог предстать перед грозным взором Кайлеха, который прикажет подвергнуть его пыткам — страшно думать, каким именно. Какую смерть изобрел для него мстительный король горцев? В любом случае, медленную и мучительную.
