— Как прикажете, — ответил Крелль и отвесил поклон.
— Лайрик, а как те солдаты, что сопровождали вас?
— Все как один проверены на надежность, ваше величество. Если позволите, я сейчас соберу всех и доведу до их сведения ваше распоряжение.
— Пусть каждому из них за этот месяц выплатят двойное жалованье. Люди должны понять, что мы высоко ценим их преданность.
Лайрик кивнул и, отвесив поклон, удалился.
— Платье, — произнес Крелль, — нам нужно обрядить покойного в подобающее платье.
Валентина вновь перевела взгляд на бездыханное тело Корелди в пропыленном дорожном одеянии.
— Ему к лицу темно-серый цвет, — заметила она сдавленным голосом. — Он подчеркивает синеву его глаз.
Канцлер поднял на нее недоуменный взгляд, но тотчас поспешил отвернуться. На лице Валентины читалось неподдельное горе, и он понял, что ее лучше оставить одну.
— Ваше величество, я пойду, разыщу отца Парина, — пробормотал Крелль.
Дверь часовни едва слышно закрылась.
— Запри ее на замок, Финч. Я хочу побыть одна, — добавила королева, и в этот момент чувства взяли над волей, и она разрыдалась. Склонившись над окоченевшим телом любимого, Валентина лила безутешные слезы. В эти мгновения в часовне была не королева, обязанная, что бы ни творилось в душе, блюсти жесткие правила придворного этикета, а молодая женщина, горько оплакивающая смерть возлюбленного.
— Убийца снял с него браслет, — заметила она сквозь слезы. Она не стыдилась, что плачет в присутствии Финча.
— Да, ваше величество, я уже это заметил. Но, с другой стороны, цена ему невелика. Корелди рассказывал, что браслет сплела сестра из старого бисера, который был у нее еще с детства.
— Да-да, дешевая безделушка, но для Ромена она значила многое. Кто знает, может, и для убийцы тоже.
— Что вы хотите этим сказать, моя королева?
Валентина пожала плечами.
— Думаю, как еще одно доказательство того, что он мертв. Любой, кто знал Ромена, заметил бы, что он никогда не снимал с руки браслет.
Финч кивнул, но промолчал.
— Какой у него умиротворенный вид, — заметила Валентина. Взгляд ее был прикован к руке, от которой неизвестный убийца отрезал палец.
Финч заметил, что королева успела вновь застегнуть пуговицы на рубашке, чтобы скрыть кровавую рану.
— Можно подумать, он просто спит, — добавил он.
— Верно, с той лишь разницей, что Ромен не любил бездельничать. Энергия била в нем ключом. Боже, нам никогда больше не услышать его смех, его шутки. Ты помнишь, он любил пошутить, но то были добрые шутки.
Финч собрался с мужеством и произнес:
— Скажи я, что это просто мертвое тело, а вовсе не тот Ромен Корелди, которого вы так любили, что бы вы на это ответили?
Валентина недоуменно посмотрела на него и вытерла слезы.
— Я бы сказала, что ты жесток. Как ты смеешь говорить подобное, если тебе известны мои чувства… чувства но отношению к Ромену.
Продолжать разговор на эту тему было бесполезно, но Финч решил рискнуть еще раз. По крайней мере не придется потом корить себя за то, что промолчал.
— Согласен, сейчас перед нами лежит мертвое тело Корелди, — продолжил он. — Но я не верю, что человек, которого вы знали — человек, которого вы любили, ваше величество, — мертв.
Валентина в ужасе посмотрела на него.
— Финч, ты понимаешь, что говоришь? Прекрати! Ты делаешь мне больно!
Финч вздохнул и поник головой.
— Простите, ваше величество.
Ей так хотелось сохранить его дружбу, но сейчас она отталкивала его от себя. Валентина подошла к мальчику и, встав рядом, заглянула в большие серьезные глаза.
— Нет, это моя вина. Он мертв, потому что я прогнала его. Это мой крест, и мне его нести. Ты здесь ни при чем. Ты бы никогда не поступил так с другом, но я… о, мой дорогой Финч, я не свободна — я должна блюсти придворный этикет и исполнять королевские обязанности.
— Понимаю. Можете не объяснять. Я знаю, что заставило вас пойти на такой шаг.
— Прости меня. Я не хочу терять тебя, Финч. Ты и твой странный пес — единственные близкие мне существа в этом мире.
Ее слова растрогали мальчика.
— В таком случае вы должны мне доверять.
— А я доверяю.
— И понять то, что я должен сделать.
Он говорил необыкновенно серьезно.
— А что ты должен сделать? — спросила она с тревогой в голосе.
— Я покидаю вас, ваше величество.
От неожиданности у нее высохли слезы.
— Нет! Только не это! Почему?
— Я должен сделать одно дело.
— Финч, не уходи от ответа, говори начистоту, — приказала Валентина, пристально вглядываясь в бесхитростное лицо, словно искала в нем ответ на свой вопрос.
— Вам не понять.
— Сделай так, чтобы я поняла.
Он улыбнулся, что случалось с ним нечасто, участливо и по-доброму.
— Не могу, ваше величество. Я уже пытался это сделать, но не получилось.
Валентина глубоко вздохнула и положила руки ему на плечи.
— Как я понимаю, ты имеешь в виду Уила Тирска… Я верно говорю? То, что Ромен взял на себя его долг… его желания? Ты тогда сказал, что чувствуешь его присутствие?
Финч кивнул. Выражение его лица было предельно серьезным.
— Даже более того, только это я пока объяснить не могу.
— Колдовство. Чары, — произнесла Валентина так, будто ощутила во рту вкус яда.
— Прошу вас, поверьте мне, — повторил Финч.
— Но куда ты пойдешь? — со слезами в голосе спросила она.
— Я пойду искать убийцу Ромена Корелди.
Валентина провела ладонью по лицу. Финч не мог сказать, что стоит за этим жестом — ощущение собственного бессилия, раздражение, гнев, отчаяние или все вместе взятое.
— Ты еще малое дитя, — сказала она, ненавидя себя за собственные слова, но стараясь говорить ровным тоном.
— Тем более это поможет мне не привлекать к себе чужого внимания, ваше величество. Кому есть дело до бездомного ребенка?
— Да, но с какой целью? — вырвалось у нее, и вместе с вопросом все ее чувства — раздражение, неверие, даже сарказм.
Впрочем, если Финч и заметил что-то, то ничем не выдал себя.
— Я хочу собственными глазами взглянуть на убийцу, — произнес мальчик спокойно. Ему было неприятно увиливать от ответа, потому что он не умел лгать.
— И что дальше?
Финч не ответил. Валентина ждала, зная, что он тщательно размышляет над каждым словом. Мальчик никогда не говорил необдуманно.
