Это не свидание! Она выполняет важное поручение Лондона! Лизетта твердила про себя эту мантру, а машина катила вниз с холма в сторону Первого округа, в самый центр города. Здесь раскинулся Лувр с садами Тюильри — от Елисейских Полей до самой Триумфальной арки. Отель «Ритц», куда направлялась Лизетта, стоял на исторической Вандомской площади — самой большой и величественной из всех парижских площадей.
В одну минуту восьмого автомобиль бесшумно остановился перед номером пятнадцать. Водитель учтиво отворил дверь Лизетте.
— Приехали, — прошептала она, выходя из машины и осторожно ступая по тротуару в подаренных Вальтером черных туфлях на высоченных каблуках. Кутаясь в накидку, она подошла к предупредительно распахнутой швейцаром двери.
— Ваше пальто, mademoiselle ? — спросил шофер.
Она обернулась.
— Можно оставить его в машине?
— Разумеется. Водитель, возможно, будет другой, но машина та же самая.
— Спасибо, — выдохнула она, напоминая себе, что ко всей этой роскоши пора привыкать, и как можно изящнее скользнула в вестибюль, где ее уже ждал Маркус Килиан. Все кругом утопало в позолоте, свет ламп отражался в огромных зеркалах, экзотические зеленые ветви свешивались из высоких ваз. Внутри было тепло, улыбка полковника и вовсе полыхала жаром.
У Лизетты перехватило дыхание. Еще в «Двух маго» Килиан показался ей красавцем, а сегодня он как будто стал еще выше, шире в плечах. Решительнее торчал подбородок, ярче сверкали глаза. Золотистый и ослепительный — иных слов не подберешь. За несколько мгновений она вобрала взглядом все: от серо-зеленой ткани его мундира до огромных золоченых часов на каминной полке у него за спиной. Глаза полковника, которые запомнились девушке светло-голубыми, теперь казались серо-стальными, под тон мундиру.
Он все еще улыбался. До чего ж хорош — слишком хорош. И, похоже, слегка взволнован, радостно возбужден. Неужели из-за свидания с ней? Он наверняка привык, что женщины сами падают к его ногам. Нет, он доволен чем-то еще.
— Лизетта… — начал он и запнулся.
— Добрый вечер, Маркус. — Из-за его нерешительности она разнервничалась. — Что-то случилось?
— Случилось? Нет, что вы, прошу прощения. — Он заулыбался еще шире. — Вы ослепительны.
Лизетта ответила ему скромной полуулыбкой, в которой не были ни тени неискренности. Сердце неистово билось в груди. Сегодня важно все, каждая мелочь. Если вечер пройдет так, как она задумала, значит, ее миссия вступает в новую, самую важную, фазу.
— Мне лестно, что вы надели это платье — я купил его в минутном порыве, из прихоти.
Он осмотрел ее с головы до ног, не скрывая восхищения.
— У меня в жизни ничего такого красивого не было. Не знаю, как вас и благодарить. Ну разве я могла его не надеть?
— Вы оказываете ему честь. Надеюсь, вы голодны? — поинтересовался он, предлагая ей руку.
— Голодна? — прошептала она. — Да весь Париж, кроме, пожалуй, тех, кто собрался здесь, умирает от голода.
Килиан смущенно рассмеялся.
— Простите. Это я глупо спросил. Пройдем сразу к столику — вы как предпочитаете?
— Как хотите.
— Я хочу, чтобы вы принадлежали только мне одному — не желаю делить вас с остальными офицерами, они уже пожирают вас взглядами. — Он обвел взглядом вестибюль. — Завтра по всему городу пойдут пересуды.
— Давайте предоставим им повод для сплетен, — заявила Лизетта, улыбаясь полковнику опасной улыбкой.
Ресторан был переполнен: немецкие офицеры, главным образом из люфтваффе, и прочие военные чины, видные общественные и политические деятели, светская элита Парижа — и сотрудница британской разведки, усердно внушающая себе, что даже в подобном обществе сумеет остаться верной себе. Лизетта чувствовала на себе взгляды других женщин, но сумела противостоять искушению резко обернуться и застать их врасплох. Как ни в чем не бывало, она непринужденно болтала с Килианом. Они рассказывали друг другу о своем детстве, о родителях, о том, как они росли — в разное время и в разных краях.
Лизетту поразило главное украшение зала — огромный куст сирени. Должно быть, летом его покрывали великолепные грозди цветов, наводняя изысканным благоуханием все помещение. Вокруг корявого старого ствола теснились столики. Все это хотелось назвать одним словом — роскошь.
За ужином к ним то и дело подходили знакомые Килиана. Полковник вежливо представлял им Лизетту как крестницу Вальтера Эйхеля — и она понимала, что после этого на нее смотрели другими глазами. Имя Вальтера немало значило в высших парижских кругах. Девушка от души надеялась, что не скомпрометирует крестного своей миссией. Иной раз к их столику подсаживались женщины, мило беседовали с Килианом, непременно целовали его в щеку в знак приветствия, а потом на прощание, демонстрируя близость к нему. Лизетту это совершенно не волновало.
Только одному человеку ее не представили — метрдотель, рассыпаясь в извинениях, подвел к их столику незнакомца, одетого в военную форму.
— Полковник Килиан? — почтительно поклонившись, спросил неизвестный офицер.
— Да, — удивленно ответил полковник.
— Простите, что прерываю ваш ужин. Я позволил себе навести справки и отыскал вас. Вам депеша от генерала Штюльпнагеля. — Военный извлек из планшета конверт. — Я его адъютант.
Генерал Штюльпнагель! Лизетта совершенно не представляла, каким образом главный комендант Парижа связан с канцелярией Килиана. Впрочем, они оба играли важную роль в военной кампании в России, но затем были переведены на административную службу, подальше от Берлина. Оба из знатных прусских семей, оба потомственные военные. Может, они давние друзья? Стараясь не выказать интереса, Лизетта не упускала ни малейшего нюанса их разговора, ни малейшей смены в позе или выражении лица Килиана.
— Лучше было бы отослать депешу в министерство. Я буду там с самого утра.
— Генерал сожалеет о причиненном неудобстве, но его письмо касается церковных праздников. Он крайне занят, но завтра утром у него есть просвет в расписании… Вы можете им воспользоваться. Поэтому он меня и послал к вам в столь неурочный час.
Лизетта не могла понять, лжет адъютант или нет. Килиана озадачило неожиданное появление посыльного, возбудило в нем какие-то подозрения.
— Я обязательно прочту, спасибо.
Адъютант кивнул и отсалютовал.
— Генерал будет ждать вас завтра утром.
Килиан ответил ему небрежным жестом, наполовину отвернувшись.
Лизетта смотрела вслед посыльному. Все казалось в порядке вещей — ведь идет война. Девушке не хватало опыта, чтобы понять, нормально ли беспокоить полковника вечером в ресторане. Реакция Килиана, его некоторая нерешительность наводили на подозрения.
Полковник покачал головой.
— Простите за очередное беспокойство.
