— Разумеется. — Штюльпнагель развернулся в кресле и посмотрел на просторы садов. — Полковник, я, пожалуй, несколько минут посижу на весеннем солнышке…
Они пожали друг другу руки.
— Не забудьте представить меня парижскому епископу, — произнес Штюльпнагель громко и жизнерадостно.
— Конечно, генерал.
— Превосходно. До свидания, полковник Килиан. Хайль Гитлер!
Килиан прокладывал себе дорогу сквозь толпу людей, отогревающих замерзшие за зиму кости и заледеневшие сердца. Теплый весенний денек его не радовал.
После встречи с Вальтером Лизетта вернулась к себе молчаливая и удрученная. Ее больше не страшила встреча с фон Шлейгелем, зато волновало, успел ли гестаповец поговорить с Маркусом Килианом. Если успел, то ее задание провалено, а жизнь висит на волоске.
Предельно сосредоточившись на работе, Лизетта кое-как сумела дотянуть до конца дня. Наконец сотрудники начали собираться по домам, но девушка мешкала, стараясь не думать ни о Маркусе, ни о Люке, ни о фон Шлейгеле, ни о том, что из нее смогут вытянуть пытками. Впрочем, наверное, допрашивать ее не станут, а сразу сочтут виновной — выведут на задворки какого-нибудь неизвестного здания и пустят пулю в голову. Наверняка то же самое случилось в Л’Иль-сюр-ла-Сорг. Лизетта не сомневалась: Люк каким-то образом причастен к смерти старика. Жаль, ей так и не хватило смелости узнать. А что теперь? Доведется ли ей еще когда-нибудь с ним поговорить?
Надо предупредить его об этом новом повороте событий. Но как? Затерявшись в мрачных думах, Лизетта торопливо шагала домой, не обращая внимания на тепло догорающего погожего дня.
29
Килиан впервые присмотрелся к своему шоферу. Он и не подозревал, как они похожи внешне, даже роста одинакового! Словно братья!
— Ваша семья родом из Пруссии, Леве?
— Из Баварии. Но я не знаю точно, откуда мои родители.
— Гитлер захотел бы поместить вас на какой-нибудь из своих плакатов.
— Тогда, выходит, и вас, полковник.
— Я для этого уже староват. — Килиан решил рискнуть. — И, к сожалению, я не такой образцовый нацист, как бы ему хотелось.
— Я тоже, полковник, — осторожно ответил его собеседник. Килиан понял, что его самым внимательным образом изучают.
Он коротко кивнул. Разговор зашел на опасную территорию.
— Спасибо, что так быстро пришли, Леве.
— Я в вашем распоряжении, полковник. Чем могу служить?
— У меня к вам необычная просьба, — начал Килиан. — Прошу, садитесь.
Они расположились в дальнем углу кабинета полковника. Удобные кресла и низкий столик создавали атмосферу, более располагающую к непринужденной беседе, чем письменный стол. Килиану нравилась гордость Леве: хотя тот и занимал несравненно более низкое положение, но совершенно не тушевался.
— Вы как-то упомянули, что умеете молчать… Я впечатлен этим вашим умением.
— Так точно.
— Мне оно снова понадобится.
— Хотите, чтобы я подвез мадемуазель Форестье?
Килиан через силу улыбнулся.
— Все немножко сложнее. Да, я хочу, чтобы вы ее подвозили — собственно говоря, хочу, чтобы с сегодняшнего дня именно вы отвечали за то, чтобы отвозить мадемуазель Форестье, куда она ни прикажет.
— Я бы с удовольствием, полковник, но…
— Не волнуйтесь, с вашим начальством я все улажу.
— Хорошо. Но, полковник, что такого сложного в том, чтобы возить мадемуазель Форестье?
— Сложности начнутся, если я придам этому сопровождению несколько иной характер.
Леве открыл было рот, а потом нахмурился.
— За ней надо следить?
Килиан кивнул.
— Зачем?
— Вам это знать ни к чему.
— Что именно вас интересует?
— Где она бывает, с кем встречается.
— Для этого мало просто следить за человеком с водительского сиденья. Вы просите меня организовать наблюдение за мадемуазель Форестье… верно?
— Да. Я хочу, чтобы вы следовали за ней неотступно, как тень. Это надо хранить в строжайшей тайне.
— А еще кто-нибудь об этом знает?
— Нет, — солгал Килиан. — Я прошу вас сделать это ради меня.
— Но почему именно я?
— Вы — лицо гражданское, примерно одних с ней лет, вам легче вращаться в ее кругу. Но главным образом, Леве, я прошу вас, потому что, по-моему, на вас можно положиться. Вам можно доверять? — спросил Килиан, вперив в собеседника испытующий взгляд. Ответный взор Леве не дрогнул.
— Да, можете. Но вы говорите о доверии, а это вещь обоюдная. Могу ли я быть уверен, что для слежки за молоденькой женщиной есть веские причины?
— Можете. Наблюдение устанавливается как необходимая мера предосторожности.
— Против чего, полковник?
— Мое положение требует от меня быть начеку. Эта женщина вошла в мою жизнь слишком неожиданно, так что я всего лишь проявляю разумную заботу о безопасности. — Он замялся, лгать было неприятно. — Офицерам не следует забывать о бдительности.
— Что-то случилось? Вас что-то обеспокоило?
— Нет. Просто вышел новый приказ — тщательно проверять все новые связи с гражданскими лицами, — солгал Килиан, чувствуя себя неловко под проницательным взором Леве.
— Как это, должно быть, неудобно для офицеров.
— Как и многое другое при этой власти! — отрезал Килиан. Леве удивленно заморгал, и полковник хмуро улыбнулся. — Теперь из-за этого можно ждать расстрельной команды.
Леве понимающе кивнул.
— Ваша тайна со мной в полной безопасности, полковник Килиан… как и мадемуазель Форестье.
Люка охватил ужас. Почему Лизетту так быстро заподозрили? Нравится ей это или нет, пора ей выбираться из липкой паутины заговора. Пока, на какое-то время, она в относительной безопасности: полковник Килиан и не подозревает, что приставленный им к Лизетте гражданский наблюдатель — на самом деле шпион. Но Люк понимал: его прикрытие может в любой миг рассыпаться.
До Монмартра он добрался на метро. Взбежал по лестнице к квартирке Лизетты, беспокойно поглядывая на часы. На стук в дверь никто не ответил. Люк немного выждал и постучал снова, громче. Похоже, Лизетты дома нет, и тут уж ничего не поделаешь.
— Люк?
Он вихрем развернулся и увидел Сильвию, прислонившуюся к стене. Красавица Сильвия до мозга костей была отважным воином — Люк бы не побоялся вместе с ней лицом к лицу встретить любого врага. Она бросалась навстречу опасности так же решительно и гневно, как и он — но, в отличие от него, ей не приходилось вести войну еще и с личными демонами. Она просто хотела, чтобы Франция снова принадлежала французам.
