— Лизетта!
— Я объясню тебе, что в конверте, если ты расскажешь мне все то, что скрывал от меня в Провансе.
— Тогда мы еще толком не знали друг друга…
— Мы столько часов разговаривали! У нас была масса времени. Что произошло между вами с фон Шлейгелем в Л’Иль-сюр-ла-Сорг?
— Это тут совершенно ни при чем… и вообще.
— Люк, прошу тебя.
— Лизетта, я должен хранить это в себе. Ты просто не понимаешь. Если я расскажу тебе, то растеряю гнев. — Он ударил ладонью по груди. — А я не хочу его потерять. Дело не только в фон Шлейгеле, но… нет, я не могу утратить гнев. Он мой.
— Чтобы отомстить?
Люк коротко рассмеялся.
— Строить планы — непозволительная роскошь. Мы все живем одним днем. Сама знаешь. Ни к чему загадывать вперед.
Она вздохнула.
— Записка, как ты и подозревал, от Килиана. Он хочет встретиться со мной завтра после работы.
Люк вздохнул, чувствуя, что она сказала не все.
— Я боюсь, это западня, — продолжила Лизетта.
— Почему ты так думаешь?
— Сегодня я кое-что узнала. Возможно, меня раскрыли.
— Как? — взволнованно спросил Люк.
Лизетта оперлась на подоконник.
— Фон Шлейгель встречался с Вальтером Эйхелем, — проговорила она, глядя на Люка.
Он отвернулся перевести дыхание. Тело пронзил укол острого страха.
— Фон Шлейгель? Откуда ты знаешь? Ты уверена?
— Никаких сомнений. Он рассказал крестному, что меня задержало гестапо из-за мужчины, вместе с которым я путешествовала. Моего жениха.
Люк потрясенно уставился на нее.
— Это произошло сегодня?
— Фон Шлейгель встречался с ним вчера.
— А твой крестный все рассказал тебе?
— Да. Хотел узнать, что за жених такой. Я объяснила Вальтеру, что ты мой друг. Чтобы спастись от гестапо, нам пришлось притвориться, будто мы помолвлены.
— Теперь понятно, почему фон Шлейгель нас отпустил, — сказал Люк.
— Отпустил, но запомнил.
— Он не забыл меня, Лизетта. Происходящее тебя не касается. С самого начала фон Шлейгель тебя ни в чем не обвинял.
— Да. Но к Вальтеру он явился выяснять, не очернила ли я его репутацию. Больше всего крестного интересовало, с какой это стати гестапо обращается к нему за удостоверением добропорядочности моего жениха.
— Что? — остолбенел Люк.
— Я тогда совсем уж отчаялась. Сказала фон Шлейгелю, что вы с Вальтером знакомы.
Люк провел рукой по волосам.
— Ты сильно рисковала.
— А что было делать?
— Значит, когда фон Шлейгель спросил твоего крестного обо мне…
— Разумеется, Вальтер за тебя поручился.
Люк изумленно посмотрел на нее.
— Почему?
— Он с первого же мгновения проникся к фон Шлейгелю неприязнью. Впрочем, это неудивительно.
— И что было дальше?
— Фон Шлейгель уехал в Польшу — судя по всему, удовольствовавшись ответом. У него там какой-то новый пост в концлагере.
Люк мрачно кивнул.
— Лизетта, если я только уцелею в этой войне, непременно его найду… либо плюну на его могилу, либо сам его туда уложу.
— Люк, он не такая уж важная птица.
— Для тебя — наверное. Но у меня с ним отдельные счеты.
Девушка недоуменно сощурилась, но, сдержав любопытство, продолжила свой рассказ:
— К несчастью, Вальтер упомянул о моем знакомстве с Килианом.
— И что? Думаешь, фон Шлейгель отправился к Килиану?
— Это выяснится только завтра. А завтра может быть уже слишком поздно.
До Люка внезапно дошло все значение нового задания, полученного им от Килиана.
— Слушай, мне тоже есть что тебе рассказать. Похоже, мои новости связаны с твоими.
Он описал, как возил полковника к Штюльпнагелю и какой приказ получил после этого. Лизетта слушала, точно пораженная громом.
— Он установил за мной наблюдение?
— А ты следишь за ним. — Люк криво улыбнулся. — Лизетта, нам очень повезло. Я могу рассказывать ему о тебе что угодно, а мы тем временем вывезем тебя в безопасное место.
— Поздно, Люк. Наверное, ему уже все известно, поэтому он и велел тебе следить за каждым моим шагом.
— Нет, он сказал, что недавно пришел такой приказ из Берлина.
— И ты поверил?
— Если бы он решил, что ты шпионка, тебя бы уже арестовали. Ты бы еще в банке услышала топот сапог тех, кто идет за тобой. Или гестапо поджидало бы тебя дома.
Лизетта испуганно заморгала. Ее колотило от страха, она с трудом понимала Люка.
— Да, наверное, ты прав.
— По-моему, он всего лишь принимает меры предосторожности — весьма мудро с его стороны.
— Но…
— Если он и в самом деле участвует в заговоре с целью свержения правительства Германии, то не кажется ли тебе, что он в первую очередь будет защищать именно этот план? Представляй ты для него хотя бы слабую угрозу, он бы без колебаний передал тебя в руки властям. Ему надо хранить свою тайну, а не репутацию. Тебе надо уходить, но очень осторожно.
— Ни в коем случае.
— Почему?
— Когда я сегодня вернулась домой, под дверью меня ждал Плейбой.
— Радист?
Она кивнула.
— Мы с ним прежде никогда не встречались. Я отправляла донесения через тайник.
— И что же изменилось?
— Вот. — Она показала ему листок бумаги. — Срочная депеша из Лондона в ответ на мое зашифрованное послание. Плейбою пришлось пойти на риск и самому доставить мне письмо.
— И что там говорится? — Люк затаил дыхание.
— Мне приказано вызнать все: действительно ли существует заговор, когда план будет приведен в исполнение, кто организаторы.
— Они с ума сошли. Килиан слишком далеко от места событий — как он может быть замешан в таком заговоре?
— Приказ получен с высочайшего уровня — от самого Черчилля. Плейбой сказал, что мое задание основывается на информации, поступившей от каких-то пленных немецких генералов. Похоже, в вермахте очень сильны антигитлеровские настроения. Кстати, зачем бы еще Штюльпнагелю встречаться с Килианом? Все сходится.
— Лизетта, это слишком опасно.
— Я снова встречусь с Маркусом Килианом. Если Шлейгель не упомянул ему о своих подозрениях, то я постараюсь выяснить о заговоре все, что только можно. Это мой долг.
