— Да, полковник?
— Соедините меня с мадмуазель Форестье.
— Конечно, полковник. Позвольте спросить, по какому номеру?
Он продиктовал ей название банка.
— Зарезервируйте столик в ресторанчике на берегу. Знаете, под открытым небом.
— Да-да, я знаю, что вы имеете в виду.
Полковник был приятно удивлен — новая секретарша знает свою работу.
— Сегодня, на час дня.
— Слушаюсь, полковник. Не вешайте трубку, я вас сейчас соединю.
Ждать пришлось буквально несколько секунд.
— Полковник Килиан? Мадемуазель Форестье на линии.
— Спасибо. — Он услышал тихий щелчок — это секретарша повесила трубку. — Лизетта?
— Полковник Килиан?
При звуке ее голоса у него сжалось горло.
— Очень приятно вас слышать, — тихонько сказала она. Умница, проявляет осторожность на случай, если секретарше вздумается подслушивать.
— Мне тоже очень приятно. Позвольте пригласить вас сегодня на ланч?
— О, с большим удовольствием!
В ее голосе звучали радость и облегчение. Улыбаясь, полковник сообщил ей название ресторана.
— Час дня вас устроит?
— Конечно! Тогда до встречи!
— Нам надо так много рассказать друг другу…
Как обычно, полковник Килиан пришел раньше назначенного времени. Подоспевшая чуть позже Лизетта сияла. Как же она была хороша! У него замерло сердце, едва он заметил в толпе ее темные волосы, собранные в хвост. Она казалась еще моложе. Он представил, как она распускает волосы, они густыми волнами рассыпаются по обнаженным плечам…
Официант провел ее к столику. Килиан поднялся навстречу, расплываясь в беспомощной счастливой улыбке.
— Ты выглядишь божественно. — Лизетта пришла в светлом платье, купленном во время их путешествия. Наряд подчеркивал нежную линию плеч и стройность фигуры. Глядя на низкий вырез на груди, Килиан с внезапной болью вспомнил ее обнаженное тело. Он смущенно откашлялся. — Мое любимое платье…
Лизетта ответила не сразу. Она смотрела на него и широко улыбалась. Потом легонько поцеловала его в губы, особым, характерным только для нее поцелуем, и шепнула:
— Как же хорошо снова увидеть тебя, Маркус.
Полковника бросило в дрожь от возбуждения, и он быстро отвернулся к официанту.
— Пожалуйста, погодите минутку. — И вновь обратился к Лизетте: — Как поживаешь? Хотя, что я спрашиваю, ты же обожаешь одиночество. Впрочем, наверное, я слишком поспешен в выводах и ты была не так уж одинока? — Он тут же проклял свою несдержанность. Только сцены ревности не хватало!
Девушка ответила меланхоличной улыбкой.
— Я скучала по тебе каждую минуту из тех тридцати шести дней, что мы не виделись.
— Ты считала, — тихо заметил он.
— Я всегда считаю, — кивнула она. — Ты должен бы это знать…
Он потупился.
— Спасибо за письмо.
— Я рада, что мы встретились.
— Нет, я тебя не только поэтому хотел увидеть…
— Чудесно. Знаешь, для человека, твердившего, что любит меня, у тебя довольно своеобразные способы эту любовь демонстрировать.
— Не надо, Лизетта! — с болью воскликнул он.
— Не надо жаловаться? — Ее глаза сузились. — Мне трудно без тебя, Маркус.
— Ну не тяжелее, чем мне без тебя, — ответил он.
— Это так странно и так… так неприятно!
— Ты же знаешь, я не стал бы настаивать на этом без достаточных оснований.
Темно-голубые глаза полыхнули гневом.
— Тогда назови мне их, свои основания! Уж этого я заслуживаю!
Официант вручил им меню. Килиан попытался сосредоточиться на списке блюд.
— Жареный палтус здесь вне конкуренции.
Девушка слабо улыбнулась официанту:
— Жареный палтус с отварным картофелем, будьте любезны.
Официант вопросительно повернулся к Килиану.
— Хороший выбор, — одобрил тот. — Мне то же самое.
— Желаете вина, сэр?
Килиан покачал головой.
— Нет, мне воды. А как ты, Лизетта?
Она кивнула, и официант отошел.
— Я не хочу с тобой ссориться, — начал Килиан.
— И я не хочу! Совсем наоборот! После твоего звонка я чувствую себя восторженной школьницей.
Килиан не смог сдержать улыбки.
— Так-то лучше. Я знал, что это все — напускной гнев. Ты ничуть не изменилась.
Лизетта сурово посмотрела на него, а потом встряхнула головой, демонстративно обводя взором открытую веранду ресторана.
— В чем дело? — нахмурился он.
— Что мы здесь делаем? — спросила она. — Война приближается к нам. Париж — заветная цель союзников. А мы, как ни в чем не бывало, заказываем жареный палтус, хотя парижане голодают, терпят лишения, отчаиваются — и ждут перемен.
Лицо Килиана застыло. Он посерьезнел.
— А ты? Что ты сама-то испытываешь?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты рада высадке союзников?
Вопрос застал Лизетту врасплох.
— Если честно, то да. Рада.
— Понятно.
Они помолчали. Официант наполнил их бокалы холодной водой из серебряного кувшина.
— Мы все хотим перемен, Маркус, — тихо продолжила она, когда они остались вдвоем.
Килиан вздохнул.
— Ну да, я покривил бы душой, если бы не согласился с этим.
Лизетта подняла бокал.
— Тогда за перемены… к лучшему.
Он чокнулся с ней и улыбнулся.
— За это стоит выпить. Хватит с нас гневных слов. Ты еще прекраснее, чем я помнил в своих мечтах. Лето тебе к лицу. Как дела в банке?
— Сейчас во всем сплошная неопределенность. Такое впечатление, что мы перебрасываем бумажки с одного стола на другие. Ты говорил обо мне с генералом Штюльпнагелем?
Его глаза помрачнели. Нет, она определенно не желает оставить эту тему в покое.
— Честно говоря, это он упомянул мне о тебе.
Она озадаченно посмотрела на него.
— Как это вышло?
— Земля слухами полнится. Наша совместная поездка…
— Тебя это смущает?
— Совсем нет. Ведь это была моя идея.
— Он на тебя рассердился?
— Я перед ним не отчитываюсь.
— Но ты его очень уважаешь…
