— Пусть ваш меч выберет себе кого-нибудь еще! — крикнула она. Взгляд старика был так добр, что у Элспет наполнились слезами глаза. — Простите! — пролепетала она. — Вы были так добры со мной, а мне почти нечем отплатить вам за доброту… Я верну меч, ведь воспользоваться им мне не под силу. Я — мореплавательница, а не воительница. — Она смахнула слезы. — К тому же мне необходимо найти отца. Если его не окажется в Медуэле, мне придется вернуться в Кент и рассказать о происшедшем обитателям Дабриса.
Аагард перевел взгляд на Эдмунда.
— А ты? — спросил он. — Ты тоже намерен уйти? Тебя тяготит твой дар, но, если ты захочешь здесь остаться, я помогу тебе с ним по мере сил.
Элспет нахмурилась. Что за дар? Чем обладает этот мальчишка? Она увидела, как напрягся Эдмунд, как посерьезнело его лицо. Когда он заговорил, в его голосе зазвучало прежнее высокомерие, хотя тон остался учтивым.
— Благодарю вас, сэр. Весьма вам обязан. Но мне тоже придется вас покинуть. У меня родня в Новиомагусе. Когда до них дойдет известие о кораблекрушении, они решат, что я погиб.
Аагард вздохнул.
— Хотелось бы мне суметь вас переубедить, — медленно проговорил он. — Боюсь, вас подстерегают куда более серьезные опасности, чем вы способны вообразить. Куда бы вы ни отправились, судьба настигнет вас обоих. Хотя, кто знает, быть может, вам и впрямь лучше будет сперва вернуться домой. — Он пересек пещеру и остановился рядом с двумя большими кувшинами. Элспет видела, как он всыпает в кожаные торбы по горсти из каждого кувшина. — В былые времена мы были лучше подготовлены к путешествиям, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Я пройду с вами столько, сколько сумею. А дальше пусть вас стерегут ваши боги и ваш Спаситель.
Солнце уже начертило на горизонте светлую полосу, когда они спустились по прибрежной тропе к Медуэлу. Аагард шел впереди, указывая путь: ни возраст, ни камни под ногами не были ему помехой. Справа от них раскинулось море, куда более спокойное, лизавшее теперь песок, как смирная собака. Трудно было поверить в бушевавший совсем недавно небывалый шторм; события минувшей ночи казались дурным сном.
Аагард дал Эдмунду и Элспет по сумке с сушеной рыбой, ячменным хлебом и одеялами, которыми они укрывались ночью. Элспет попыталась отплатить ему за доброту, вручив в подарок нож, но старик отказался его принять. Эдмунд сгорал от стыда: у него не было даже ножа, и ему было совершенно нечего предложить доброму человеку. От досады он скрежетал зубами. С той минуты, как он отчалил от берега на «Копьеносце», все покатилось кубарем, прежней жизни наступил конец.
«Надо было рассказать Аагарду про сон. Все в нем выглядело как живое: деревня, огонь, солдаты, кровавая бойня, этот бедняга, которого я лишил жизни…» У Эдмунда отчаянно заколотилось сердце, когда его охватила уже знакомая, постыдная, дикая радость. Боги, помилуйте! С тем же чувством он, помнится, любовался в разгар шторма откуда-то с высоты идущим ко дну «Копьеносцем». Он узнал этот поток жестокого торжества, впервые вкушенный при взгляде на утлый мир драконовыми глазами…
Эдмунд сжал кулаки. Нет! Лучше не думать об этом. Он заметил тревогу в расширенных глазах Элспет. Проклятье, чего это она все время на него таращится? Он поспешно нагнулся, чтобы извлечь острую колючку из подошвы. Нельзя, чтобы она видела, как он празднует труса, хватит с него происшедшего на борту тонущего корабля… Как-никак, он — королевский сын! Хорош бы он был сейчас в отцовском парадном зале: Эдмунд — слабак, Эдмунд — перепуганный мышонок, Эдмунд — дрожащий хвостик!
Он сделал глубокий вдох, как учил его дядя Аэлфред после одного кошмара, заставившего его огласить ночь истошными воплями. «Помни, племянник, будешь разыгрывать храбреца — научишься храбрости» — так говаривал Аэлфред.
Эдмунд выпрямил ломящую спину, расправил плечи. Ведь он пережил бурю, кораблекрушение, дракона, обезумевшее море! Теперь он должен как можно быстрее попасть домой, чтобы матушка не убивалась, считая его погибшим.
Он решительно ускорил шаг.
Вот они достигли вершины утеса, вот обогнули мыс. При виде деревенских хижин на берегу скалистой бухты страх снова захлестнул Эдмунда приливной волной. Аагард произнес: «Медуэл», но остальные его слова потонули в диком реве у Эдмунда в голове.
То была деревня из его кошмара! Те самые крытые соломой домишки вокруг лужайки, те самые сараи для сушки рыбы, частью сгрудившиеся посередине, частью разбросанные вокруг! От деревни вниз к морю тянулся галечный пляж с поднятыми на подпорки, над прибоем, рыбацкими баркасами. Было почти невозможно представить пожар, бойню, несущих гибель всадников, так безмятежна была открывшаяся сверху картина. Но нет, Эдмунд собственными глазами видел обрушившуюся на мирную деревушку беду!
Тропа расширилась, и Элспет, обогнав Аагарда, заспешила к деревне. Старик прибавил шаг, словно опасался, что ее ждут там недобрые вести. Эдмунд оказался замыкающим, он не стремился быстрее оказаться там, где уже видел факельщиков, поджигавших дома, и солдат, обрушивавших мечи на головы беззащитных людей.
Но в деревне все было тихо. От сушилен тянуло рыбным духом. На порогах хижин женщины потрошили и резали селедку. Булькал на общем очаге котел с похлебкой. На пыльном клочке травы между домами стайка босых ребятишек затеяла игру с парой голодных щенят.
Когда Эдмунд догнал своих спутников, Аагард уже переговаривался с краснолицей местной обитательницей. До него донеслись ее слова: «Жив-здоров, словно ничего и не было. Все благодаря твоим снадобьям, почтенный Аагард. Мы уж думали, что потеряем наше дитя…»
От сказанного женщиной у Эдмунда отлегло от сердца.
«Невозможно, чтобы я видел во сне эту деревню. Ей ведь ничего не угрожает. Если я заговорю о всадниках-убийцах, меня примут за сумасшедшего».
Громкий голос женщины прервал его мысли.
— Ну и буря разыгралась прошлой ночью! Вы двое пережили ее целыми и невредимыми? Глазам своим не ве…
— Вы нашли кого-нибудь еще? — нетерпеливо вмешалась Элспет. — Может быть, кого-нибудь выбросило на ваш берег живыми?
Женщина удивленно уставилась на нее.
— Живыми? Да мы и щепки для костра не выудили! Пока что не нашли даже утопленников. — Поняв по выражению лица Элспет, что та не находит себе места от тревоги, тетушка поспешила добавить: — Расспросите лучше наших мужчин, они еще нынче поутру бродили по берегу… — Тетушка горестно развела руками, но Элспет уже бежала к морю.
Аагард предпочел бы ее задержать, словно знал, что ей не на что надеяться, что после бури и гибели «Копьеносца» в живых остались только Эдмунд да она. Но она была уже далеко, поэтому он обратился к мальчику:
— Нам надо как можно быстрее уходить. Если меч вдруг появится, вам обоим будет грозить опасность.
Эдмунд недовольно покосился на него. Аагард не вправе указывать ему, принцу, когда отправляться в путь, предупреждать его об опасности, вызванной тем, что заколдованный меч каким-то невероятным образом прирос к руке девчонки с корабля… Если опасность так велика, он отправится в путь один. Его ждал двор, оставшийся без короля.
