Что, если он не сумеет поднять дракона в воздух? Эдмунд отбросил сомнения. Он найдет и оседлает чудище! Все получится. Иначе быть не может!
— Пришли, — сообщила Фрита.
Она и Кэтбар немного опередили Эдмунда. Гребень, вдоль которого они шли, стал ниже. На нем открылась площадка. Эдмун поспешил к ним. Площадка напоминала ледяной остров, воспаривший в воздух.
Фрита и Кэтбар выжидающе смотрели на него. «Настал мой черед», — подумал он, стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение под ложечкой — не со страху ли?
— Где пещера дракона? — спросил он Фриту.
Та пришла в смятение.
— Этого никто не знает! — простонала она. — Я же говорила, никто их не видел, память о них не сохранилась даже у самого дряхлого из рассказчиков. Все легенды сходятся в одном: они вернулись в лед вот здесь, но пещер никто не нашел. Может, позовешь отсюда, вдруг кто-нибудь отзовется?
— Попытаюсь, — неуверенно согласился Эдмунд. Судя по голосу Фриты, даже она была близка к панике, его тоже все сильнее охватывал страх. «Не смей!» — приказал он себе, сел на лед, зажмурился и приступил к мысленному поиску.
Вот Кэтбар, пристально вглядывающийся в горы впереди, где лед сменялся голыми скалами. Вот Фрита, тревожно следящая за ним самим, сидящим с опущенной головой. («Неужто я с виду такой тщедушный?») Сгорбленный, закутанный в шкуры, он больше смахивал на бродягу, чем на заклинателя драконов. Он выпрямил спину и отправил свой взор вдаль. Ничего!
Дальше, дальше! Хищная птица, парящая наравне с вершинами, над серыми лишайниками… Мелкое существо, вроде полевки, замершее в щели между камней и глядящее в небо. Насекомые с фасеточными глазами. Ничего крупного, ничего могучего…
Эдмунд чувствовал, как обоих его спутников охватывает нетерпение. В отчаянии он отправил свой мысленный взор вниз, к подножию горы. Там взор нащупал кое-что покрупнее — свирепых существ среди льдин. Волки! Он увидел клок белого меха. Не тот ли это волк, чье зрение он позаимствовал тогда в лесу? Откуда ему здесь взяться? Выяснять это не было времени. Он погрузил мысленный взор в толщу скалы. Там царила темнота. Он ощутил сопротивление, похожее на преграду, выставленную против него Эоландой. Или это Элспет, глаза которой скрыты от него мечом? Нет, это что-то другое, неведомое. Алый язык пламени, раскаленный камень, огонь, отражаемый сталью…
И вдруг — вспышка, подобная молнии! Огонь такой силы, что его голова отказывалась его вмещать. Шлепок — так падает камешек в глубокий колодец, и вот он уже лежит на спине, пялясь в темно-синее небо.
Кэтбар и Фрита склонялись над ним, обращались к нему, но он пока не мог ни слышать, ни говорить. Фрита упала на колени и попыталась приподнять ему голову. Ее лицо исказила тревога. До его слуха донесся голос Кэтбара — сначала слабый, потом более ясный.
— …Надо искать трещины во льду. Возможно, парню больше повезет, если мы найдем место, где драконы залезли под лед.
Эдмунд хотел покрутить головой, но у него не хватило сил даже шевельнуться. Он снова закрыл глаза.
…Это находилось вокруг него. ОН был всюду. Эдмунд искал драконье гнездо, набитую мерзкими телами нору. Там он позаимствовал бы глаза одной из тварей. Но гнезда не было, как не было и сосредоточения. Лед, впивавшийся в его тело, был частью твари — но только частью. Он проглядел то, что было здесь постоянно, — простертое, спящее, огромное…
К нему вернулось его собственное зрение. Дракон находился под ним; ледяной ландшафт, тянувшийся так далеко, насколько хватало взора, представлял собой одну замерзшую чешуйчатую спину. Теперь Эдмунд видел ребра — это их они принимали за гребни, вдоль них прокладывали себе путь вверх и вниз. Вот чудовищная голова, вот ухо, вот эта пещера — ноздря. Сложенное крыло тянулось вдаль и там пропадало.
Осознать такие чудовищные размеры было превыше человеческих сил. Но вторжение Эдмунда взбудоражило чудище, потревожило его сон. Мальчик видел внутренним зрением, как оно потягивается, как в нем просыпается подобие любопытства. Впрочем, глаза по-прежнему оставались закрыты.
«Открой глаза!» — взмолился он.
В следующее мгновение словно распахнулись огромные ворота, и Эдмунд увидел горный склон, затянутый золотистой пленкой.
На западе высилась гора с сияющим на солнце снегом, серая вершина на фоне густой синевы. А потом сотряслась горная твердь.
Фрита вскрикнула. Кэтбар с возгласом удивления схватил ее за руку и толкнул на лед рядом с Эдмундом. Они пытались удержаться на льду, внезапно ожившем, пришедшем в движение — это дракон лениво приподнял огромную голову, чтобы оглядеться. Раздался оглушительный треск — ломала лед вздыбившаяся белая чешуя. Вся гора издавала душераздирающий стон.
— Джокул-Дреки! — прошептала Фрита. — Ледяной дракон! Мы попали на его шею…
— Мы все это время по нему разгуливали! — подхватил Кэтбар. — Горе мне! Я-то думал, что все на свете повидал… — От его уверенности не осталось следа: упав на колени, он озирался, как напуганное дитя.
Эдмунд еще надеялся все поправить. Огромный дракон знал о его присутствии, но не был им встревожен. Мальчик не мог завладеть его сознанием, это было бы равносильно попытке направить в одно узкое русло целое море. При желании чудище могло бы переломить его, как утлую щепку. «Прошу, помоги нам», — пытался он просить, но мозг чудовища отвечал ему полным безразличием.
Но не только. Эдмунд улавливал также слабое подобие любопытства. Под оглушительный треск одно покрытое льдами плечо оторвалось от скалы, голова стала поворачиваться, чтобы увидеть снежные поля внизу, исчерченные тенями гор, окаймленные далеким лесом. Чувствовалось, что зрелище доставляет дракону удовольствие, но вместе с удовольствием угадывалась его усталость: слишком стар он был, слишком долго оставался в забытьи. Желает ли он пробуждаться?
— Да! — сказал Эдмунд вслух, увлекшись. — Это очень важно.
Он пытался разбудить драконьи мысли. У подножия горы притаился враг, внушал он ему. Лети вниз! В бой! Но ответа не было. Сознание Эдмунда омывалось длинными, медленными, рокочущими драконьими мыслями: мир, сон, красота вокруг… и легкое раздражение от тонкого, как комариное жужжание, голоска. Нет, этим драконом не покомандуешь! Эдмунд думал об Элспет, находившейся далеко внизу, и чуть не плакал от отчаяния. Эдмунд Сассекский, без пяти минут король — и не способен приказать тупой твари взмыть в воздух?
Впрочем, хороший король умеет не только повелевать, но и управлять, всегда твердила его матушка. Может, зверя удастся убедить?
Эдмунд сделал глубокий вдох, борясь с тревогой, и попытался присоединиться к драконьей радости из-за белизны неоглядных снегов. Вот было бы здорово полетать над ними! Он представил себе восторг свободы, яркое солнце, ветер, шевелящий каждую чешуйку… Огромное туловище под ним задрожало, ощутив то же самое. О да, продолжал он, взмыть в воздух, расправить крылья, кувыркаться и носиться, как малая птаха! Чудище снова задвигало головой, поднялся ветер — это дракон глубоко вдохнул. Но этим все пока что и ограничилось.
