– Я поеду туда, – сказала Маша.
– А меня оставишь одну? С мамой там дедушка, а я, получается…
– Извини, бабуля! – Внучка поцеловала ее.
– Все будет хорошо, Машенька, – улыбнулась бабушка.
Санкт-Петербург
– Как что? – усмехнулся крепкий молодой мужчина. – Петьку просто использовали. И ты все это оставишь без последствий? Я бы на твоем месте…
– Давай каждый будет на своем, – спокойно проговорила молодая симпатичная блондинка. – Я сама разберусь, а в советах, тем более в твоих, не нуждаюсь.
– Вот как? – усмехнулся он. – Ну что ж, Диана, смотри сама. А раньше…
– Я имею в виду случай с Петром. Ты не все знаешь. Хотя я не понимаю, почему ты спрашиваешь, кто подставил Петра. Произошла авария, вертолет врезался в скалы камни и рухнул. Погибли люди. В живых остались трое, один из них опасный преступник. Говорят даже, что он людоед.
– Ну и кличка!
– Да нет, это не кличка, он действительно ел людей.
– Да чепуха это. Сейчас что, война, что ли?
– Его отец когда-то бежал из колонии и взял с собой молодого…
– Так было. Мне рассказывали о таком. Вот оно что. Этот беглый действительно людоед?
– А я тебе что говорю!
– Вот это хрен!
– Среди уцелевших была жена Гатова.
– Ирка? Ничего не пойму! Он же вроде хотел…
– Перехотел. А если точнее, Машка не согласилась на удочерение.
– Теперь, кажется, кое-что проясняется. Хотя все равно Эдик ни хрена не получит.
– Ошибаешься, получит. Дела они вели совместно, и в случае смерти Ирки он возглавит фирму. Конечно, это будет оспаривать Иркин отец. Но пока суд да дело, он может себе приличный куш урвать.
– И ты вполне можешь получить часть этого куша, – усмехнулся он. Диана задумалась.
– А ты не так глуп, Виталий, – помолчав, проговорила она. – Со стариками Войцевскими может случиться что угодно. Машка пока не имеет права ни на что претендовать, ей только семнадцать…
– Однако скорее всего с ней будут проблемы. Но это все решаемо. Так что сразу поставь Эдику условия: или все пополам, или ты его сдашь с потрохами.
– Вот как раз этого я сделать не могу. Потому что… – Диана помолчала. – Никаких условий ставить не надо. Он так и так будет моим, следовательно, и все, что он получит, – тоже. Но сначала это надо законно оформить, а уж потом с ним что-то случится. Обещаю тебе, что до свадьбы у меня с ним не дойдет…
– Как будто ты с ним ничего не имела раньше! Но я могу потерпеть некоторое время, если ты будешь со мной.
– Конечно. Главное, мы станем наконец богатыми. Ирку, я думаю, людоед слопает, а Эдика можно будет просто поставить перед выбором: или половина всего, что есть сейчас, наша, или очень многое может стать известным. Скажу тебе откровенно, он мне никогда особо не нравился. Просто пользовалась его деньгами, и ты, кстати, тоже, через меня.
– А на кой хрен ты звонила этой бабке?
– Думала, у нее сердце остановится. Дед тогда точно не выжил бы. И… – Диана вдруг грубо выругалась.
– Ну ты даешь стране угля! – захохотал Виталий.
– Ее нашли, – сказала Диана. – Она сейчас в больнице в Тикси. Ведь я только сегодня узнала об этом. Черт возьми, тогда ты прав, надо, как ты любишь говорить, доить Эдуарда. Как же я забыла, что Ирку нашли?…
– А мы с тобой губы раскатали. Ирка, значит, и людоеду не по вкусу пришлась. Вот шкура, ничто ее не берет. Два раза пытались ее убрать, но бесполезно. Эта сволочь даже людоеда убазарила. Да и хрен с ней! Надо Эдика доить. Тем более ты хахаля потеряла. А Петенька клюнул. Сколько ему пообещал Эдик?
– Сто тысяч. Деревянных, разумеется. Кстати, эти деньги получу я. На твою помощь надеяться можно?
– И ты еще спрашиваешь? Я за тебя любому башку снесу!
– И Лаврентию Давыдовичу?
– Да хорош тебе! Лавр – он и есть Лавр. Не зря его Берией кличут, у него все увязано и с ментами, и с мафией. Хотя Лавр и мент, и мафия. Правда, у него какие-то интересы в тех краях имеются. Но об этом лучше не говорить. То есть говорить можно, но чтоб Лавр об этом не знал.
– Да мне плевать и на Лавра, и на его дела. Просто я очень хотела заполучить Иркино дело.
– Узнала, что она уже в больнице, а пела о бабках, – усмехнулся он. – И почему ты вспомнила Лавра?
– Сейчас Ирку можно убрать, да и все это семейство тоже. А когда все будет принадлежать Гатову, я поживу с ним немного, а потом…
– И я должен принимать это? Он будет тебя трахать.
– А разве этого не было? Но ты принимал это совершенно спокойно. Потому что пользовался деньгами, которые я брала у Эдика. И что же вдруг изменилось?
– Мне надоело делить тебя с Эдиком. Ты жила с Соповым, была любовницей Гатова и моей. И мне это осточертело. Надо что-то решать. Ты со мой или…
– Или, – усмехнулась Диана.
– Решай! – Виталий вышел из комнаты.
– Я уже решила. Я хочу быть богатой, и в этом мне помочь может только Гатов.
Выселки
– Давай уедем, – вздохнула Наталья. – Боюсь я, ужасно боюсь, что он вот-вот войдет…
– Во-первых, сейчас дороги еще не расчищены, – сказал Григорий. – А во-вторых, нас просили остаться, ну вроде приманки. А в-третьих, – он понизил голос, – я лично не хочу уезжать. С этим делом надо кончать самим, иначе так и будем бояться. Думаешь, Ванька не узнает, что мы отсюда уехали, и здесь не появится? Ему в первую очередь нужна ты, твоя жизнь. Точнее, наши, – поспешно добавил он. – Нам лучше, если его кончат здесь. Ясно?
– Боюсь я его, он меня убьет. А если его тут убьют, Афанасий нас все равно прикончит.
– Не думаю. Афанасий внука хочет, и он его получит. А если нас убьют, то в первую очередь за него примутся. Не пойдет он на это сейчас. Попозже, конечно, он может кого-то прислать. Но к этому времени, я думаю, мы покончим с ним руками староверов. Сама понимаешь почему! – Григорий подмигнул Наталье.
– Ну? – Лука Демьянович посмотрел на вошедшего мужика.
– Пасут суки, – ответил тот. – Поселок закрыт, заяц не проскочит.
– Заяц, может, и не проскочит, – проворчал Лука Демьянович, – а Иван сможет, он же в тот раз прошел. Как – никто не знает. Старики рассказывали, когда я молодым был: есть сюда подземный ход. Пытались тут золото мыть и сделали вроде шахты. Но потом засыпали все, но вполне может быть, что и не до конца. Отец Афанасия знал что-то. Афанасий скорее всего и показал ментам и солдатикам, как поселок перекрыть. В поселке их меньше будет. Вот что, ты сходи-ка к племянникам, пусть сюда идут. Мы с Ванькой и сами управиться сможем. А по отдельности он им бошки отвернет. Пусть сюда идут, – повторил он. – Да и решать надобно, как дальше быть. Дела, чувствует мое сердечко, хреновые ожидаются. Что-то затевают племяши, мать их за ногу! Батькой меня звать перестали, а ведь я им сколь лет заместо родного отца был. Изменились они. И Васька, брат, чтой-то молчит. – Он посмотрел на вошедшую старушку. – Чего тебе, мать?
