Горен поднял голову. От пыли и слез глаза у него покраснели и распухли.
Дерата поставила перед ним корзину, от которой аппетитно пахло жареным цыпленком, свежим хлебом и яблоками.
— Я горжусь тобой, сынок. Завтра можешь отдохнуть.
В горле у Горена пересохло. Если бы он сказал хоть слово, он бы заревел. Он смертельно устал, так что не мог полностью насладиться радостью от первой похвалы матери.
А еще знал, что дальше последует кое-что еще, связанное с Захарием.
И попал в точку.
— Если, конечно, — продолжала Дерата, — Дарвин Среброволосый разрешит нам остаться, а не прогонит из города как шелудивых псов, потому что ты напал на его племянника. Услышав о драке, отец Захария пришел в негодование и потребовал для тебя самого сурового наказания.
— Которого не последует, — раздался голос правителя Лирайна у нее за спиной, и Горен сжался. Глаза у него расширились, потому что он увидел Захария, которого Дарвин Среброволосый тащил перед собой, держа за шиворот.
— Давай, — велел он. — Извиняйся.
Удивленный Горен выпрямился. Он слышал тяжелое дыхание Дераты, спина ее напряглась:
— Господин, мой сын…
— Я говорю не о Горене, — нетерпеливо прервал ее Дарвин Среброволосый. — Захарий.
Он ущипнул племянника за щеку, и его глаза от боли наполнились слезами. Было видно, насколько унизителен для него этот разговор. Дрожащими губами он пробормотал:
— Мне… мне очень жаль, Горен Безот… в смысле, Горен. Я не это имел в виду, и… и… я извиняюсь и перед вами, капитан. То, что я сказал… — голос его превратился в каркающий шепот, половину звуков он проглатывал, — было… гнусно…
— Так, — проговорил наместник. — А теперь убирайся к отцу и плачь ему в жилетку, но если я еще раз услышу, как ты издеваешься над Гореном, я дам его матери указание больше вас не разнимать, понял?
Он грозно посмотрел на Захария, который вмиг растерял все величие и чванство.
— Да, господин, — прошептал он и бросился бежать.
Дарвин Среброволосый повернулся к матери и сыну:
— Дерата, я не хочу, чтобы вы наказывали сына за то, что он вступился за вашу честь. Конечно, это серьезный проступок, и я придумаю для него штрафные работы, которые помогут направить его энергию в другое русло. Но на этом мы и остановимся.
Дерата слегка наклонила голову:
— Как вам угодно, господин.
— Ладно. — Он подошел к Горену: — Покажи пальцы.
Горен неуверенно покосился на мать и поднял руки. И вздрогнул, когда Дарвин Среброволосый перевернул их ладонями вверх.
— Вид ужасный, — заявил он. — Я пришлю целительницу, она смажет их мазью и наложит повязки. На два дня ты освобождаешься от работ в конюшне: тебе все равно не поднять и щепки. В один прекрасный день твои руки смогут вершить великие дела, так что не стоит портить их раньше времени.
— Спасибо, господин, — ответила вместо Горена Дерата.
— Но это не значит, что он будет предаваться лени, — ответил Дарвин. — Завтра утром, мальчик, пойдешь к магистру Альтару. Он просил выделить ему помощника, чтобы навести порядок в его кабинете и рассортировать рукописи. — Он повернулся к Дерате: — У мальчика большие способности. Их нужно развивать! Как только он вырастет, я найду им применение.
Когда наместник ушел, Горен тихонько спросил:
— Мама, почему люди так говорят? Почему они нас избегают?
— Так что же они говорят, если не считать тех глупостей, которые несет Захарий? — Голос Дераты звучал на удивление устало.
— Что мы здесь прячемся, — ответил Горен. — Что у тебя есть какая-то тайна, связанная со мной. Я сам должен во всем разобраться?
Дерата посмотрела на него и резко сказала:
— Для таких вещей ты еще недостаточно взрослый. Наслаждайся детством, оно очень быстро закончится, и не обращай внимания на глупые слухи. Не всегда за поступками скрываются какие-то секреты. Самое важное я всегда тебе рассказываю, этого вполне достаточно. — Она показала на корзину. — Ешь и ложись спать. Я посмотрю, где целительница.
Горен не знал, что хуже: боль или голод. Он схватил цыпленка и, словно волчонок, набросился на мясо, рвал его, так что кости летели в разные стороны, и жадно заглатывал куски.
А потом, сытый, откинулся на солому; глаза у него слипались. Он засыпал, и в нем уснули все мысли, кроме одной, последней.
Ладно. Мама, все еще не готова говорить о прошлом. Так что и он, в свою очередь, ничего не расскажет ей о внутреннем голосе, который явно принадлежит не ему.
Когда Горен проснулся, солнце уже давно встало, а ладони его были перевязаны. В этот момент в конюшню неуклюжей походкой вошел маленький худой человечек в широких одеждах и направился к Горену, уперев руки в бока.
— Нет слов! — сварливо начал он. — Спит среди бела дня, словно летучая мышь! Ты что, забыл, что сегодня должен был прийти ко мне?
— Должен был? — ошарашено повторил Горен и потряс головой, так что солома полетела во все стороны.
— Разумеется! Я магистр Альтар, ясно? Алхимик и учитель, и я слишком занят, чтобы тратить время на всякие бытовые проблемы. Мне обещали, что с сегодняшнего дня у меня будет помощник, который позаботится о порядке и чистоте.
— О, — испугался Горен, — простите.
— Непонятно, что в тебе нашел Дарвин Среброволосый, с чего вдруг он выбрал именно тебя, — прокаркал старик с всклокоченными длинными седыми волосами. На узком крючковатом носу примостились очки, за которыми поблескивали голубые глаза под седыми кустистыми бровями. — Но меня такое положение дел устраивает, ведь я не должен платить тебе из своего кармана. Ну, давай же, вот так!
Горен вскочил. Вообще-то ему следовало бы умыться, да и поесть он был бы не прочь. Но не решился спорить с человечком, который, похоже, имел привычку быстро выходить из себя.
— Да, господин.
— Да, мастер, — проворчал магистр Альтар. — Конечно, первым делом наведешь у меня порядок, уберешь пыль. Скажу тебе по секрету, ее там собралось довольно много. Если будешь слушаться, вести себя прилично и станешь делать все, что я скажу, если не начнешь спорить, окажешься прилежным и аккуратным, то мы прекрасно поладим друг с другом, вот так.
Один вопрос задать Горен все-таки осмелился:
— А как долго это будет длиться, мастер?
— Гм?
— Ну, уборка и все такое?
— О мальчик, скажем так, это долгосрочная работа, сам увидишь. — Старик захихикал. — Боюсь, пока не повзрослеешь, да и потом тоже, потому что, думаю, в тебе без толку бурлят хмель и солод, и когда-нибудь из них можно будет приготовить добрую кружку пенящегося пива, как говорится. Вообще-то сам я не считаю, что ты соответствуешь всем требованиям. Но ситуация меня вполне устраивает: я получаю послушного слугу, которому не плачу, вот так.
