– А Белый орден?
– Вряд ли далеко.
Сергей замолчал. Среди рыцарей ордена существовали люди, которые ходили в туман, – о них рассказывали легенды. Какой-то довольно долгой подготовкой и концентрацией воли они превозмогали смертельный ужас Роха и даже сражались с монстрами. Рох, оказывается, нес не только смерть, но, бывало, давал и жизнь. Внутренние железы паукообразных выделяли эмацею – жидкость, обладающую поразительными свойствами и являющуюся панацеей от множества болезней.
Странно это все… Как сон.
– Странно все…
– Конечно, – согласился Харон.
– Да я о другом…
Сергей задумался. Потом наконец сказал:
– Взять хотя бы ваши названия: Шутворт, который погиб первым, Эдинпорт, Нагорт, Рафор – похожи на наши, только английские, названия. А вот Ишим-Мат, Шаридан, Брахма-Гут, Аши-Яд – это что-то восточное…
Харон усмехнулся:
– У кого о чем болит голова… Слова как слова. Все люди везде одинаковы. Помнишь про Вавилон?
Сергей улыбнулся. Харон еще в первые дни после Роха рассказал ему древний миф – дескать, люди решили построить башню высотой до неба, а Бог прогневался за это, и, короче, все заговорили на разных языках. Этим у него объяснялось знание Сергеем местного наречия – вишь ли, языковой барьер существует только в сознании самих людей. Специальный. Для чего-то… Это было тем более странно, ибо Сергей осознал, что он разговаривает не на русском – на каком-то другом, неожиданно знакомом языке, которым владел в совершенстве. После Роха и членистоногих он перестал чему-то удивляться, но здесь его заинтересовало совсем другое: у них была одинаковая история? Он хорошо помнил библейский сюжет о Вавилонском столпотворении…
Харон с усмешкой смотрел на него.
– Ладно, не ломай голову. Твои восточные названия – это горские слова. Давно, до того, как сюда приплыл сам Командор и основал первый город, здесь, в Подгорье, жили горцы.
– Куда же они делись? – Сергей нахмурился. – Их что, всех…
Харон удивился:
– Ты чего такой кровожадный? Они смешались с людьми с материка. Правда, в горах еще и сейчас встречаются независимые и довольно недружелюбные поселения. Там, куда не добрался Рох…
– Все равно странная похожесть. А иные – совсем одинаковые.
Харон не любил зря ломать голову.
– Не вижу ничего странного. У нас похожая история. Может, она еще и общая?
Сергей покрутил головой.
– Вряд ли общая, Харон. Мои так расхваленные тобой способности в бою – не природный талант. Мне здесь легче, потому что здесь меньшая сила тяжести, чувствительно меньшая. И больше кислорода. Отсюда, и только отсюда – реакция и сила. У нас разные миры, Харон, хоть внешне мы и совсем одинаковы.
В воздухе проплыл тихий и очень мелодичный звук, похожий на флейту. Харон обернулся назад.
– Кажется, нас зовут ужинать…
Сергей выглянул из-за валуна. Они сидели на взгорке, а внизу виднелись разбросанные между холмами юрты и временные шалаши стойбища кочевого народа. Там и сям поднимались дымки многочисленных костров, пятнами выделялось развешанное для просушки белье, фыркали и храпели стреноженные, обмахивающиеся хвостами лошади. В воздухе слышались звон посуды, веселый гомон всегда неугомонной детворы, покрикивания озабоченных мам и хозяек… Мирные кочевые племена Ушвары. За холмами поднималась пыль – мужчины гнали скот с пастбищ домой.
Сергей обернулся:
– В Шеоле знают об Ушваре?
– Вряд ли. – Харон нахмурился. – Кто может знать, что в глубине Роха иногда встречаются нетронутые уголки? Никто не может пройти Рох живым.
– Кроме тебя… Сколько тебе лет, Харон?
Новый товарищ улыбнулся:
– Какая разница? Время в Рохе течет по иным законам…
Глава 4
– Я знаю, маркиз хочет сразу после Шаридана везти к себе, в Аш-Тар. По закону после венчания у меня должно быть еще семь дней. Моих семь дней.
– Это не закон, ваше высочество. Это традиция.
– Это важно? Сейчас многие мелочи приобрели статус закона.
– Важно. Но мы настоим на этом. Я не думаю, что после венчания маркиз будет столь щепетилен.
Эния задумалась. Первый советник и вице-канцлер Оле Харм сделал извинительный жест рукой – другая рука у него была занята внушительной стопкой папок и бумаг.
– Простите, ваше высочество. Дела….
И, поклонившись, заспешил к лестнице, к поджидавшему его министру каналов и водной акватории. Илламия взяла сестру под руку.
– Пойдем, Эни. Он сделает все как надо.
– Надеюсь. – Эния вздохнула. – Но я уверена, маркиз будет очень щепетилен.
Они поднялись по лестнице и вышли в боковую галерею – двое гвардейцев стражи на площадке привычно вытянулись, прижав боевые алебарды. Длинный коридор украшали статуи предков и других знаменитостей, тянувшиеся попарно вдоль стены необозримой длины. Другая сторона широкими окнами выглядывала в парк.
Эния остановилась возле незастекленного окна.
– Наверное, все это зря. Нет смысла чего-то добиваться. Никто и никогда еще не победил свой рок…
– Глупости. Мы часто превратно понимаем предсказания. Что было сказано?
Люди испокон веков отличались крайним любопытством – кому не хотелось знать, что его ждет? Многие дворянские семьи специально приглашали к детям странствующих горских старцев-провидцев, они свои непростые, иносказательные слова пророчеств говорили далеко не всем. Но если подобное кому-то суждено было услышать, то это всегда сбывалось. Правда, в большинстве случаев осознавалось уже после… Энии в детстве было предсказание – странное и пугающее… Предсказания почему-то бывали только детям.
– Что я познаю любовь через три жизни и Рох…
– Вот именно – любовь. – Илламия успокаивающе взяла руку сестры в свою. – Любовь, Эни. Это не о маркизе.
Эния отвернулась в сторону.
– Какая разница. Это метафора. Познать Рох – как раз про меня. Где я еще смогу познать гибель, как не у маркиза…
«Или не познать», – подумала она про себя, вспоминая совет старого эдитора.
– Да не помню я толком…
– Темнишь ты, Харон. Только не знаю почему. Я хорошо помню нашу встречу – «Понятно… Еще один». Ты сразу понял, что я не из этого мира. На основе уже имеющейся какой-то базы своих знаний и опыта. Каких?
– Ты как клещ… У вас все такие вредные?
– Нет. Гораздо хуже. Я еще ласточка.
– Я тебе уже все рассказал. Потрошитель.
– Почти ничего. Что знаешь о двоих. Первый был в доисторические времена. Второй… Почти так же.
