— О да, — отозвался Локки. — Еще как приходилось!
— Мне хочется сделать это для моих мамы и папы. Но я… я никогда не крал. Может быть, ты мне поможешь?
— Ты имеешь в виду — научить тебя воровать, чтобы правильно принести эту жертву?
— Да, — вздохнул Жеан. — Полагаю, если богам было угодно забросить меня сюда, надо привыкать к здешним обычаям.
— А ты научишь меня пользоваться вычислительной шкатулкой, чтобы в следующий раз я не выглядел полным болваном?
— Думаю, это возможно.
— Заметано! — Локки вскочил на ноги и раскинул руки. — Завтра Кало и Гальдо будут просиживать задницы на ступеньках храма, а мы с тобой выйдем на охоту!
— Это не опасно? — забеспокоился Жеан.
— Может, для кого-нибудь и опасно, но не для Благородных Подонков. Это то, чем мы занимаемся каждый день.
— МЫ?
— Мы!
Глава 6. Ограничения
1
Краснорукие сопровождали Локки на всем долгом пути до Плавучей Могилы. Уже начался рассвет, и на фоне встающего алого солнца четко вырисовывались темные силуэты хибар Пепелища. Деревяшки, казалось, плавали в море крови. Даже зажмурившись, Локки не мог избавиться от багровых пятен перед глазами.
Он попытался встряхнуться и прояснить свои мысли, однако сказывались усталость и нервное возбуждение. В какой-то момент Локки показалось, что он скользит в паре дюймов над землей, не дотягиваясь до нее ногами. На набережной снова стояла стража… охранники были и у дверей, и в зале, причем гораздо больше, чем раньше. Все они хранили скорбное выражение лица и молчали, пока Краснорукие вели Локки по плавучей крепости. Внутренняя дверь оказалась не заперта.
Капа Барсави стоял в центре зала для приемов, спиной к Локки — голова низко опущена, руки скрещены за спиной. Портьеры на окнах с восточного борта были отдернуты, и солнце тянуло свои красные пальцы к Барсави, к его сыновьям, к большой деревянной бочке и непонятному длинному предмету на носилках.
— Отец, — подал голос Анжаис. — Ламора прибыл.
Капа Барсави обернулся с тяжелым вздохом, несколько секунд смотрел на Локки стеклянными чужими глазами, затем махнул левой рукой.
— Оставьте нас, — приказал он. — Выйдите все из комнаты. Анжаис и Пачеро поспешили прочь с потупленными взорами. За ними вышли и Краснорукие. Через минуту донесся стук захлопывающейся двери и лязг замков.
— Что происходит, ваша честь? — осторожно спросил Локки.
— Он убил ее. Этот сукин сын достал ее, Локки.
— Что-о?!!
— Он убил Наццу. Прошлой ночью. Тело нашли всего несколько часов назад.
Локки посмотрел на Барсави, онемев от ужаса, с открытым ртом.
— Но… Она же не покидала Плавучей Могилы, разве не так?
— Она все-таки вышла, — Барсави бессознательно сжимал и разжимал кулаки. — Не знаю, как ей удалось проскользнуть. Это случилось во втором или третьем часу пополуночи. Ее… ее принесли обратно в половине четвертого утра.
— Принесли обратно? Кто?
— Иди сюда. Смотри.
Венкарло Барсави откинул покрывало на носилках, и Локки увидел мертвую Наццу — с восковым лицом, закрытыми глазами и мокрыми волосами. Гладкость ее кожи нарушали две багровых царапины на шее. Слезы навернулись на глаза Локки, и он изо всех сил прикусил палец.
— Посмотри, что сделал этот подонок, — тихо сказал Барсави. — Она была живой памятью о матери. Моя единственная доченька. Лучше бы мне умереть, чем смотреть на такое, — старик расплакался. — Ее уже… отмыли…
— Отмыли? Что вы имеете в виду?
— Ее принесли обратно вот в этом, — капа кивнул на стоящую поодаль бочку.
— Что там?
— Загляни внутрь.
Локки сдвинул крышку — и тут же отшатнулся, прижимая обе руки ко рту. Его накрыла волна отвратительной вони.
Бочка была полна мочи. Лошадиной мочи, темной и мутной. Локки почувствовал, как желудок его завязывается тугим узлом.
— Ее не просто убили, Локки. Ее утопили… утопили в конском ссанье.
Теперь и Локки, не стыдясь, заплакал.
— Я не верю, — с трудом проговорил он. — Не верю. В этом нет никакого долбаного смысла.
Он опять подошел к носилкам и еще раз взглянул на шею Наццы. Багровые следы на поверку оказались припухлостями. Поверх них шли прямые алые царапины. Локки смотрел на них, вспоминая собственные ощущения от когтей сокола. Рана на предплечье все еще болела.
— Возможно, ее и принесли в этой бочке, ваша честь, — наконец сказал он. — Но я почти уверен, что она умерла раньше.
— Не понял?
— Следы на ее шее… посмотрите на эти маленькие царапины, — Локки начал импровизировать, пытаясь сохранять нейтральное выражение лица и интонации. Как убедить его? — Я уже видел такое — несколько лет назад, в Талишеме. Там был труп мужчины, убитого скорпионьим соколом. Вы слышали о таких тварях?
— Да, — припомнил капа. — Противоестественный гибрид, плод выдумки картенских колдунов. Так это его следы на шее? Ты уверен?
— Уверен. Наццу ранил скорпионий сокол, — подтвердил Локки. — Следы от когтей не успели загноиться. Наверное, она умерла почти мгновенно.
— А потом долбаный подонок… замариновал ее в этой бочке! — прошептал Барсави. — Для того, чтобы усилить оскорбление. Увеличить позор нашей семьи.
— Простите, капа, — проговорил Локки. — Я понимаю, что мои слова не сильно вас утешили.
— Нет-нет… если ты прав, значит, ей выпала куда более быстрая смерть, — Барсави снова накинул покрывало на голову дочери, напоследок ласково погладив ее по волосам. — Буду благодарить Богов, если так оно и есть… больше я ничем не могу помочь моей маленькой девочке. Что же до серого ублюдка… ЕМУ такая легкая смерть не светит. Пусть даже не надеется!
— Но почему он так поступил? — Локки стоял, запустив обе руки в копну волос, и смотрел широко раскрытыми глазами. — Это же бессмысленно! Почему он убил Наццу, почему именно сейчас?
— Он сам тебе расскажет.
— Не понимаю…
Капа пошарил под камзолом и достал сложенный лист пергамента. Развернув его, Локки увидел ровные аккуратные строчки:
«Барсави, мы просим извинения за то, что пришлось прибегнуть к столь грубым средствам. Но это было необходимо, чтобы дать почувствовать нашу власть и тем самым обеспечить ваше содействие. Мы искренне желаем встретиться с вами — лицом к лицу и со всем надлежащим вежеством, дабы раз и навсегда урегулировать вопрос о разделе Каморра. Ждем вас в Гулкой Дыре в одиннадцатом часу вечера, в День Герцога, через три ночи от сего дня. Мы будем одни и не вооружены, хотявы, в свою очередь, можете привести с собой столько советчиков, сколь вам угодно, и вооружить их, как пожелаете. Мы лично обсудим положение дел и, если будет на то милость добрейших Богов, возможно, избавим вас от дальнейшей необходимости терять ваших верных слуг или же плоть от плоти и кровь от крови вашей».
