Локки медленно, покорно вынул один стилет из кармана, второй вытряхнул из рукава. Жеан последовал его примеру, расставшись с двумя топорами и тремя кинжалами.
— Мне нравятся мужчины, которые ходят ко всему готовыми, — сказала женщина. Она передала их оружие одному из тех, что стояли за ней, и достала из-под плаща два капюшона из легкой ткани. Бросила один Локки, второй Жеану.
— Пожалуйста, наденьте на головы. Тогда и перейдем к делу.
— Зачем?
Локки подозрительно принюхался к капюшону, и Жеан последовал его примеру. Ткань казалась чистой.
— Для вашей защиты. Хотите, чтобы все видели ваши лица, когда мы поведем вас под конвоем по улицам?
— Пожалуй, нет, — ответил Локки.
Нахмурившись, он надел капюшон и обнаружил, что оказался в полной темноте.
Послышался звук шагов и шорох плащей. Сильные руки схватили руки Локки и завели за спину. Мгновение спустя он почувствовал, как ему прочно связывают запястья. Опять шум и раздраженные хмыканья: по-видимому, потребовалось несколько человек, чтобы справиться с Жеаном.
— Вот так. — Голос женщины звучал сзади. — Идите спокойно. Не бойтесь упасть: вам помогут.
«Помогут» — она явно имела в виду то, что их схватили и потащили за руки. Локки почувствовал чьи-то пальцы на своих бицепсах и откашлялся.
— Куда мы идем?
— Прокатимся на лодке, мастер Коста, — сказала женщина. — Больше ни о чем не спрашивайте, я не отвечу. Пошли.
Дверь со скрипом раскрылась, и Локки на мгновение растерялся, но его подхватили, и способность ориентироваться вернулась. Они вышли в теплую и влажную ночь Тал-Веррара, и Локки почувствовал, что на лбу у него выступает пот.
Воспоминание
Тщательно составленные планы
— Дерьмо! — сказал Локки, когда колода карт вылетела из его левой руки и рассыпалась. Жеан отклонился от летящих карт и прижался к стене кареты.
— Попробуй заново, — сказал он. — Может, восемнадцатый раз — то, что нужно.
— Я очень хорошо умел это делать одной рукой. — Локки начал собирать карты и укладывать их в аккуратную колоду. — У меня это получалось даже лучше, чем у Кало и Гальдо. Дьявольщина, рука болит!
— Что ж, я понимаю, что заставляю тебя много упражняться, — сказал Жеан, — но ты и до ранения был лишен практики. Нужно время.
Сильный дождь лил на роскошную черную карету, катившую по старой Теринской Тронной дороге в холмах к востоку от тал-веррарского побережья. Наверху на козлах сгорбившаяся женщина средних лет держала в руках вожжи шестерки лошадей. Защищая от дождя дымящуюся трубку, она набросила на голову капюшон засаленного плаща. На запятках стояли два стражника, привязанные к карете кожаными ремнями.
Жеан просматривал стопку листков с заметками, перекладывая туда-сюда пергаментные странички и что-то бормоча себе под нос. Дождь стучал по правому боку закрытой кареты, но окно слева можно было держать открытым; проволочную сетку подняли, кожаные занавески отдернули, пропуская теплый влажный воздух, а с ним — запах унавоженных полей и соленых болот. Маленький алхимический фонарь на мягком сиденье рядом с Жеаном давал достаточно света.
Две недели назад они покинули Вел-Вираззо и уже успели забраться на добрые сто миль к северо-востоку. Надобность в яблочном пюре давно отпала.
— Вот что сообщают мои источники, — заговорил Жеан, когда Локки собрал все карты. — Реквину сорок с небольшим. Он прирожденный веррарец, но говорит немного и по-вадрански и, как полагают, превосходно разбирается в Теранском имперском периоде. Он известный коллекционер и владеет большим собранием произведений искусства последнего периода империи. Никто не знает, чем он занимался двадцать лет назад. Говорят, он выиграл Солнечный Шпиль на пари и выбросил предыдущего владельца из окна.
— И у него хорошие связи с приорами.
— С большинством по крайней мере.
— Есть предположения, сколько он держит в своем хранилище?
— Согласно самым осторожным оценкам, — сказал Жеан, — самое малое — довольно, чтобы оплатить любые убытки заведения. С этим он никогда не позволяет себе медлить — так что, скажем, по меньшей мере пятьдесят тысяч солари. Плюс его личное состояние, плюс деньги очень многих зажиточных людей. Он не выплачивает проценты, как другие счетные дома, зато его гроссбух закрыт для налоговых инспекторов. Эту самую книгу держат неизвестно где, и, говорят, записи в ней он ведет лично. Разумеется, все это в основном слухи.
— Эти пятьдесят тысяч покрывают только текущие операции заведения, верно? Так каково, по-твоему, все содержание хранилища?
— Чистое гадание по внутренностям, причем без внутренностей… но… триста тысяч? Триста пятьдесят?
— Звучит разумно.
— Да, подробности о самом хранилище более надежны. Очевидно, Реквин не возражает против распространения некоторых фактов. Считает, что это отпугнет воров.
— Они всегда так думают, верно?
— В данном случае, возможно, в этом что-то есть. Слушай. Высота Солнечного Шпиля примерно пятьдесят ярдов. Это сплошной цилиндр из Древнего стекла. Ты с такими знаком — сам пытался выпрыгнуть из подобного два месяца назад. Еще на сто футов уходит в стеклянный холм. Один вход на уровне улицы, и ровно одна дверь ведет в хранилище под башней. Одна. Никаких секретов, никаких боковых выходов. Вся поверхность — чистое Древнее стекло. Через него не прокопать туннель и за тысячу лет.
— М-м-м-гм-м…
— На каждом этаже ежесекундно находится не менее четырех служителей Реквина плюс десятки крупье, карточных дилеров и официантов. На третьем этаже есть помещение, в котором всегда ждут дополнительные силы. Итак, пятьдесят-шестьдесят верных людей, выполняющих свои обязанности, плюс еще тридцать, которых всегда можно вызвать. Большинство из них громилы. Реквин любит нанимать бывших солдат, наемников, городских воров и тому подобных. Своим «порядочным людям» за хорошо выполненную работу он дает хорошие места и платит им, как заботливая мать. Говорят, некоторые дилеры там за пару ночей могут получить годовое жалованье чаевыми от аристократов, которым повезло в игре. Их не подкупишь.
— М-м-м-хм-м…
— В хранилище ведут одна за другой три двери, все из укрепленного железом ведьмина дерева в три или четыре дюйма толщиной. Последние двери предположительно укреплены вороненой сталью, так что если за неделю первые две двери и можно пробить, то третью — никогда. Все снабжены механизмами лучшего и самого дорогого веррарского производства, созданными на заказ мастерами из Гильдии ремесленников. Согласно приказу Реквина, ни одна дверь не открывается, если он сам при этом не присутствует. Он лично присматривает за каждым помещением средств в хранилище и каждым снятием. Двери за день открываются не больше двух раз. За первой дверью всегда дежурят от четырех до восьми стражников. У них там помещение с койками, пищей и водой. В случае осады они могут сидеть там много недель.
