«Интересно, возврат в тело будет таким же приятным, как вылет?» – подумал я и увидел, как во тьме замелькали редкие огоньки, предвестники выхода.
Меня несколько раз перевернуло, после чего потусторонняя тьма наконец-то выплюнула мой дух. В моей собственной комнате. Там, где я и желал оказаться.
Забавно: проделать такой путь, чтобы вернуться к началу путешествия. Но иначе никак. Потусторонние тоннели строены не людьми.
Освещенное масляным фонарем мое чистое тело лежало на кровати. Грудь ровно вздымалась; на розовощеком лице застыла улыбка; в волосах желтели мелкие колючки кинхасса. Если их не замечать, полный порядок.
Что ж, посмотрим, чем живут в замке…
Я медленно поднялся над телом и без спешки проник сквозь стену, очутившись в комнате Эрика.
Пекарь не спал. Стоял у окна и внимательно глядел в небо, где уже висели звезды. Буверт тоже был здесь. Сидел возле стола, держа в руках несколько книг, и смотрел пекарю в спину.
Я пробежался взглядом по корешкам: «Доруг Сладкословный», «Укрик Златописец» и «Агнар Чарующий». Дворянин притащил простолюдину стихи асготских поэтов. Лучших асготских поэтов.
– Ну как? Загасить фонарь? – спросил Буверт. – Возможно, так ты сумеешь сосредоточиться. – Дворянин коснулся прозрачной стенки фонаря, но пекарь с грустным видом покачал головой.
– Не думаю. Наверное, сочинять стихи – не для меня. – Он тихо вздохнул. – Ничего не идет в голову. Нет… вдохновения.
– Конечно, стихи собственного сочинения поразили бы ее куда больше… – Буверт положил книжки на стол. – Но если ты прочтешь ей одно из них… – Он кивнул на книги. – Не сомневайся, я выбрал лучших из лучших.
Совсем недавно я думал, что они передерутся из-за Клариссы. И вот – пожалуйста. До сих пор не верится, что дочка смотрителя выбрала именно пекаря. Представляю, как Гидар радуется.
Буверт – молодчина! Его отца можно поздравить: он воспитал прекрасного сына. Не каждый дворянин за спасибо станет помогать простолюдину. Тем более помогать охмурять красавицу, подобную Клариссе. Побольше бы таких дворян в Асготе, глядишь, и народу стало бы легче.
– Слушай, – пекарь вдруг воспрянул духом, не сводя глаз с книг, – а может…
– Ни в коем случае. Кларисса наверняка читала эти стихи. Не уверен, что ей понравится твой обман.
– А если попросить Хассета?
Буверт аж подпрыгнул от возмущения. Подпрыгнешь тут. Стихи Хассета убийственней его кинжалов.
– Даже не думай об этом!
– Почему?
– А ты их слышал? Уж лучше ничего не читай, чем…
Пекарь закинул руки за спину, прошелся от окна до двери, вернулся и, горестно вздохнув, опустился на подоконник.
– Мне нужно что-нибудь съесть.
– Кстати, о еде. Тебе не мешало бы…
– Похудеть?
– Да.
– Я попробую, – Эрик поджал губы. – Но ты… Ты же дворянин.
– Думаешь, титул дает таланты? Между нами, сочинять стихи у меня получается еще хуже, чем у Хассета.
– А ты научишь? Ну правильно их читать?
– С выражением, ты имеешь в виду? Конечно. Но запомни: главное, чтобы они шли от сердца.
Буверт раскрыл книгу, а я полетел в комнату Маркуса…
Храп. Агент спал, обняв одеяло. У кровати стоял меч, из-под подушки сереньким язычком торчал кончик кинжальных ножен; на столе лежала подробная карта Асготского королевства, еле освещенная масляным фонарем.
Я внимательно изучил карту, пытаясь понять, что значили черные круги и кресты, небрежно брошенные пером в нескольких местах. Один круг – на нашем замке, другой – на столице, третий – на Желтых горах, четвертый на… Свободных землях.
И за какие заслуги этот небольшой клочок земли, заселенный мирными эленхаймцами, удостоился внимания агента? Любопытно. Как, впрочем, и крест, чернеющий близ Ламайского леса – леса, который высится за стенами нашего замка. Зачем его помечать без причины?.. Расспрашивать Маркуса – все равно что немого. Придется выяснять самому.
Ламайский лес остался за спиной.
Лес как лес. Зеленый. Густой. Полный птиц и зверей. Чем он заинтересовал службу его величества? Непонятно. И оттого неспокойно. Ну не стали бы агенты выделять его безо всякой цели. Да еще и крестом – не самым добрым знаком.
Я ненадолго остановился и повернулся. Не в первый раз за полет. Лес не давал мне покоя. Что они в нем нашли? Деревья, трава да мох. Филины ухают, букашки шуршат листвой, ветви хлещут друг друга. Ни подозрительных звуков, ни подозрительных обитателей. Может, стоит осмотреть его еще раз? Решено, так и сделаю. На обратном пути…
Огни Свободных земель приближались. Яркие и тусклые. Большие и маленькие. В форме шара и лепестка. Одни неподвижно висели в воздухе, другие перемещались.
Некромаги были правы: колдуны, спасая свои драгоценные шкуры от королевского гнева, хлынули из Асгота, как крысы с тонущего корабля. Куда я ни сворачивал, пролетая над домами, тавернами, лавками и кузницами, везде натыкался на представителей ненавистного мне племени. Именно они раскрасили ночные Свободные земли проклятой магией. И тут и там тьму вспарывал белый свет алиаров, вечно светящихся камней. И там и сям ее разгоняло разноцветное пламя магических амулетов и перстней. Уверен, лети я чуть ниже, меня бы уже обнаружили. Представляю, сколько магов сейчас скопилось в таверне Митрана – лучшей таверне Свободных земель.
Еще несколько минут полета, и я завис над знакомым частоколом. Роскошные кареты во дворе стояли так близко друг к другу, что с крыши одной можно было легко перейти на соседнюю, не опасаясь ухнуться. За воротами, впритык к частоколу, дожидались хозяев экипажи победнее. На козлах дремали, ели, пили и курили возницы. Изрядно пьяный слуга жаловался лошади на свою нелегкую судьбу. Пес Рир – не то потерявший голос на время по воле колдуна, не то уставший тявкать на многочисленных чужаков – зло глядел из будки и не желал оттуда вылезать. Из распахнутых окон струился дым. В одно из них я и влетел. Осторожно, готовясь в любой миг вернуться обратно во двор.
Столько колдунов и некромагов в одном месте мне прежде видеть не доводилось. В таверне Митрана не то что яблоку, ореху негде было упасть от постояльцев, которые хвастались друг перед другом магическими талантами. Едва я оказался в зале, как сквозь меня проплыла красная пучеглазая рыбина с длинным хвостом, напоминающая знатную полную даму. А рядом просвистели магические стрелы, созданные из густого белого света.
Кто-то, выделываясь перед хорошенькими, но замотанными служанками, творил из магического пламени цветы, кто-то на потеху знатной публике метал без промаху магические ножи, а кто-то, надвинув капюшон на глаза, спокойно сидел за столом, перешептываясь с собратьями по колдовскому ремеслу.
Шум стоял невообразимый, точно в лучшей таверне Свободных земель отмечали великую победу. Гремели кубки, стучали каблуки, повизгивали служанки и тревожно бурчали колдуны. Звуки переплелись, как разноцветные нити эльфийских ковров.
