– Да, на эти деньги я вполне мог бы основать собственное королевство, да еще оставить богатый клад для потомков, – подтвердил Пелиас. – Вот почему я, не мешкая ни минуты, поспешил увезти свое золото из проклятой Стигии. Нужно сказать, это тоже была непростая задача… Итак, я отбыл, не удостоверившись, мертва ли Тхутмертари, Позже я узнал, что верховный жрец Тот-Амон буквально вырвал ее из-под топора палача. Вот уж не знаю, как ему это удалось, но с тех пор, известно мне, мятежная принцесса содержалась в заколдованной темнице под надзором самого Тот-Амона. Теперь-то я понимаю, зачем он сохранил ей жизнь: так было проще держать Ктесфона на "коротком поводке"…
– Воистину, Тот-Амон, должно быть, совсем выжил из ума, если решил выпустить дьяволицу на волю! Он приказал ей выкрасть меня и доставить в Стигию, дабы я послужил живой приманкой для карлика Тезиаса. Так Тот-Амон рассчитывал убить сразу двух зайцев: победить карлика и прикончить меня.
– Она сама тебе это сказала?
– Ага. Когда же план Тот-Амона провалился, она вздумала мстить Великой Душе самостоятельно. И непременно в моей компании.
– Тот-Амон – самонадеянный глупец, это очевидно. Но я бы на твоем месте отнесся много серьезнее к его угрозе, Конан. Тхутмертари никогда не успокаивается, пока не исполняет обещанного! В этом она не похожа на большинство стигийцев. Моли богов, чтобы она погибла!
Рассказ Пелиаса действительно заставил Конана о многом задуматься. Как так получается, что борьба против Великой Души уже в который раз толкает его в объятия Зла, а Зло при этом всегда гостеприимно свои объятия распахивает?!
– Если Тхутмертари объявится, – добавил маг, – она первым делом постарается расквитаться со мной. И на этот раз немилосердные боги отведут мне роль добычи, а ей – охотницы…
– Пусть только попробует сунуться к тебе! – грозно прорычал варвар. – Я живо срублю ее красивую головку! И притом без всякой магии.
Однако спасать Пелиаса Конану пришлось немедленно. И не от магии Тхутмертари. Звериное чутье киммерийца вовремя почувствовало опасность. Конан молниеносным движением оттолкнул старика в сторону, к скале. Еще через секунду на то место, где только что стоял маг, грохнулся валун.
Дорогу впереди преграждали люди; они-то и бросили камень из-за поворота. Их было не менее двух десятков. Страшно худые, низкорослые, они к тому же украшены были подобием львиных грив; косматые грязно-черные волосы укрывали лица, шеи и спины. У каждого в правой руке было по широкому короткому мечу.
– Это еще что за макаки?! – свирепо глянул на них Конан, раздувая ноздри, точно вепрь перед броском. Длинный двуручный меч уже играл в его руке.
– Это айкины, – прошептал Пелиас, – жители здешних гор.
Услышав человеческую речь, айкины радостно ощерились. Вместо зубов у них оказались звериные клыки, наподобие волчьих. Угрожающе потрясая мечами, они двинулись навстречу людям.
– Значит, айкины, – проговорил Конан, принимая боевую стойку. – Судя по всему, они не намерены становиться нашими друзьями. А скажи, Пелиас, эти айкины умеют колдовать?
Вопрос Конана вызвал у волшебника улыбку.
– Айкины? Колдовать? Да что ты! Они ведь…
– Отлично! – перебил его Конан. – Тогда чуток разомнемся!
Испустив вопль, от которого, казалось, вот-вот задрожат горы, варвар первым бросился в атаку. Айкины радостно завизжали: долгожданная добыча сама бежит к ним в руки. Самый нетерпеливый айкин вприпрыжку бросился ей навстречу. И отведал вкус Конанова меча. Тело, разрубленное пополам, осталось лежать на горной тропе, а Конан, сжав меч обеими руками, уже вовсю угощал страшными ударами жителей гор. Еще три гривастых создания отправились кормить грифов, так и не осознав, какую опасность может представлять не в меру активная добыча. В узком проходе меж скал все преимущества были на стороне Конана. Глупые создания не догадались зайти с двух сторон, и киммерийцу нужно было только нападать, тесня айкинов по горной тропе. Короткие мечи приземистых айкинов казались игрушечными в сравнении с широким и длинным мечом Конана. И он продолжал собирать свой кровавый урожай.
Лишь когда половина их отряда была истреблена, айкины додумались сменить тактику. Побросав бесполезные мечи, они взялись за камни. В киммерийца полетел целый град обломков.
– Ах, вы так?! – взревел Конан. – И я так!
Отбросив свой меч, он ухватил огромный валун.
Вздулись мышцы-канаты; тяжесть была слишком велика даже для него. Подняв камень, он с усилием толкнул его вперед. И, равно как десяток легких мечей были бессильны против одного большого, так и множество маленьких камней ничего не значили против одного громадного. Завидев валун, стремительно несущийся по горной тропе в их сторону, айкины побросали свои камешки и, визжа, припустились наутек. Выказав завидную прыть, они некоторое время бежали впереди валуна. Но Конан, к несчастью для них, не имел намерения просто попугать горных жителей. Бросок его принес бы вечную славу любому чемпиону в метании камней. Хруст костей и пронзительные вопли где-то впереди, за поворотом, наглядно свидетельствовали, что бросок Конана был успешным. Прокатившись еще немного, окровавленный валун ухнул в пропасть.
Подобрав свой меч, Конан подождал Пелиаса, затем сказал:
– Не ахти какая работа, однако ж после всей этой треклятой магии она мне словно мед!
– Вряд ли волшебник Милиус останется ею доволен, – покачал головой Пелиас.
– Милиус?! Он-то здесь при чем?
– Помнишь, я рассказывал тебе о темных армиях, что бросали мои коллеги-чародеи против Милиуса?
– Ну?
– Людей-то Милиус отпускал, а вот всех остальных – мертвецов, демонов, вурдалаков и прочих подобных им созданий – он оставлял здесь. Милиус взял на себя благородную миссию, – старый маг усмехнулся. – Если большинство чародеев превращают живых людей в разные малоприятные существа, то Милиус делает нечто прямо противоположное: всех нелюдей, что были посланы к нему, он превращает в нормальных людей.
– Не больно-то он преуспел в своем благородном начинании, – саркастически проронил Конан.
– Ты судишь его слишком строго, – заметил волшебник, косясь на трупы убитых киммерийцем айкинов. – Если бы ты видел, что представляли собой эти создания, когда впервые появились здесь, ты бы так не говорил. Чтобы научиться ходить на двух ногах, людям понадобились тысячелетия. Чтобы сделать человека из мерзкого гуля, нужно, чтобы этот гуль хотя бы три сотни лет походил айкином.
– А мне все больше нравится этот твой Милиус, – расхохотался Конан. – Какой болван надумал наречь его Скучающим Магом?! Я вижу, он времени даром не теряет! Чудак он, да и только!
– Послушай, Конан, – проникновенно молвил Пелиас. – Я умоляю тебя: будь повежливее с уважаемым магом! Помни: мы ведь за помощью к нему идем.
– Ладно, – ухмыльнувшись, пообещал киммериец.
Через полсотни шагов извилистая горная тропа закончилась тупиком. – Мы у цели, – сообщил Пелиас.
