Не удивила Конана и измена капитана Альфицио. Из-за Конана капитан лишился руки, утратил власть над своей командой, да к тому же миссия, которую представлял посол, граф Олтарио, с треском провалилась. Альфицио, видать, рассчитывал вернуться на родину героем, – как же, при его, Альфицио, поддержке послу удалось заключить долгожданный мир! – а вернулся жалким калекой. Вся слава доставалась киммерийцу. Во время плавания к Мессантии Альфицио вел себя тихо и тем усыпил бдительность Конана. Но едва ступив на родную землю, аргосский капитан поспешил выложить стражам порядка свою версию морских приключений. Спрашивается, кому должны были верить люди короля Мило: своему преданному капитану или подозрительному чужестранцу, который оказался к тому же знаменитым пиратом Амрой?! Так что и здесь не было, видать, никакого колдовства.
Оно, безо всякого сомнения, присутствовало в третьем обвинении, выдвинутом Конану: он-де самозванец. Старик Мило был настолько любезен, что предоставил киммерийцу возможность самолично убедиться: Конан Аквилонский сидит в Тарантии и шлет оттуда богатые дары! Письмо и королевская печать были подлинными. "Но, сожри меня Сет, ведь я не писал его, да и не мог писать!" – подумал Конан. Кто же намарал это проклятое письмо? Кто позаботился, чтобы оно "вовремя" попало к королю Мило? Кому понадобилось столь ловко подставлять его, истинного государя Аквилонского?
Объяснений было множество, но интуиция подсказывала Конану самое худшее: пока он, истинный король, путешествовал в Страну Небесного Народа, сражался с демонами в Преисподних Мирах, убегал от стигийских колдунов в Кеми, плавал на посольском галеоне в Западном море, – в это самое время хитроумный карлик, воспользовавшись его отсутствием, сдержал-таки свое обещание и посадил на Рубиновый Трон двойника, своего ставленника! И теперь этот грязный ублюдок, Джейк, восседает на его, Конана, троне, царствует и правит, а затем, ночью, когда ему, грязному ублюдку, надоедает понукать гордыми аквилонцами, он идет в спальню Зенобии и…
Конан забился в бессильной ярости. Будь вы прокляты, коварные боги! Дай только Кром добраться до тебя, распроклятый двойник! Ты пожалеешь, что не остался там, в Замке Синих Монахов, с раскроенным черепом! И до тебя я доберусь, гнусный карла! Тебе, наверное, очень смешно видеть меня здесь, в аргосской темнице, закованным в цепи и приговоренным к смерти! Ловко же ты все подстроил! Торжествуй, пока можешь. Покуда я жив, ты еще не победил, Великая Душа!
Воистину, третье обвинение было самым скверным. Сумей киммериец доказать, что он, Конан, и есть истинный король Аквилонии, от остальных наветов можно было бы кое-как отбрехаться. Владыке могущественной соседней страны больше веры, чем грязному пирату Амре. Да и Мило ни за что бы не стал казнить своего царственного брата Конана, неважно, Амра тот или не Амра. А теперь, из-за этого проклятого письма, у Мило нет сомнений: он, Конан, – Амра, стигийский подсыл и самозванец впридачу!
Скверно, воистину скверно. Его обложили со всех сторон. Ему никто не верит. Даже слова не дают сказать. Все против него. Враги торжествуют. Тем более надо выбраться отсюда! Выбраться – и показать им всем, как сильно они заблуждаются!… Интересно, какую казнь выберет для него Мило? С виселицы можно бежать; не создана еще веревка, которая выдержит вес его тела. С эшафота бежать сложнее, но можно попытаться прикончить палача, а потом, воспользовавшись суматохой, скрыться. И то и другое киммериец как-то уже проделывал. Хуже, если его захотят сжечь на костре. Может, настоящий колдун и мог бы уберечь себя от огня. Но Конан – не колдун. Вряд ли огонь пощадит его. Оставалось рассчитывать только на случай да на помощь богов. Если им, коварным небожителям, все еще любопытно, чем закончится сия запутанная история, они не дадут ему умереть… Впрочем, кто их, богов, знает: у них свои причуды и своя, отличная от человеческой, логика…
От горестных дум киммерийца оторвал топот кованых сапог за стеной. Дверь камеры распахнулась. В проеме стоял невысокий молодой человек. Факел, который он держал в руке, освещал богатый золотой доспех, украшенный гербом Аргоса. Светло-каштановые волосы и толстощекое лицо. Конан изумленно моргнул.
– Я Кассио, наследный принц Аргоса, – сказал молодой человек и добавил, обращаясь к сопровождающим его стражникам: – Оставьте нас ненадолго, господа.
– Никак нет, Ваше Высочество, – промолвил начальник стражи. – Прошу меня простить, но приказ вашего отца, короля, строг. К негодяю не велено никого пускать.
– Приказ распространяется на меня? – ледяным тоном осведомился Кассио. Конан так и не смог постичь науку вот так запросто, без крика и угроз, вгонять в трепет подданных, – а у потомственных принцев это неплохо получалось! Наверное, что-то родовое, королевская кровь… В свете факела было особенно заметно, как побледнел стражник.
– Да, Ваше Высочество, – неуверенно молвил он. – Король…
– С королем, моим отцом, я объяснюсь сам, – отрезал наследник. – Оставьте нас, господа. Вы уже заставили меня повторять дважды.
– Негодяй может быть опасен, Ваше Высочество, – пролепетал несчастный стражник в последней попытке переубедить упрямого принца.
– Вы имеете наглость оскорблять вашего будущего короля, сударь, – все тем же ледяным тоном заметил Кассио. – Так вы полагаете, я не в силах справиться с закованным в кандалы пленником?!
Бормоча извинения, начальник стражи поспешил удалиться; его люди последовали за ним. Кассио вошел в камеру и притворил дверь. Конан замычал, показывая глазами вниз, на кляп. Принц склонился над ним и сказал:
– Я думаю, ты говоришь правду. Ты действительно Конан, король Аквилонский. Можешь ли ты это доказать?
Киммериец быстро закивал головой. Как, интересно, этот молокосос собирается получать доказательства, если пленник связан и рот его закрыт?! Вытащи кляп, вот тогда и поговорим! Однако Кассио был умен и осторожен.
– Если ты действительно Конан Аквилонский, то тогда ты должен кое-что знать. Ответь, что ты взял у меня, когда был маршалом повстанческой армии? Золото? – Конан отрицательно замотал головой. – Воинов? – Конан повторил отрицающий жест. – Коней? – Конан утвердительно кивнул.
– Итак, ты попросил у меня коней, – улыбнулся удовлетворенный Кассио. – И я дал тебе их. А сколько? Десять? Пятьдесят? Сто? Двести?
На цифре пятьсот Конан остановил принца. Синие глаза варвара метали огонь. Сколько можно? Или наследник от нечего делать пришел поиздеваться над смертником?! Странно, ведь Конан знал Кассио с хорошей стороны. А может, это вовсе не Кассио? Может, это очередная шуточка гнусного карлы?!
– И последнее, государь, – серьезно проговорил тот, кто назвал себя Кассио. – Эти пятьсот коней – для чего они тебе были нужны? Кого ты посадил на них? Копьеносцев? Рыцарей? Лучников?
"Я посадил на твоих коней лучников из Боссонии, и любой из них с расстояния в сто шагов без труда продырявил бы тебе башку, аргосский принц", – ясно говорили налитые гневом глаза Конана. По-видимому, Кассио понял его.
– Извини мою настойчивость, король Конан, но я обязан был проверить тебя. Теперь можешь говорить.
