Уже утро, яркие солнечные лучи проникают сквозь бархатные шторы, перед троном стоят испуганные придворные, а граф Троцеро изумленно произносит:
— Откуда ты свалился, мой повелитель?! Ночью ты так и не пришел в свою опочивальню, вот мы и явились сюда. Но тебя не было, а мы увидели только это жуткое чудовище…
— Какое-такое чудовище? — собираясь с мыслями, пробормотал король.
— Вот это, — дрожащим голосом молвил Публио, и Конан увидал рядом с троном громадную тушу коричневого демона; рядом валялась отрубленная им, Конаном, башка…
— Ради Крома! — прошептал киммериец.
— Где ты был, государь? — с тревогой повторил рвой вопрос Троцеро, озабоченно вглядываясь в непри-рычно бледное лицо короля, точно тщась на нем про-весть ответ.
— Почем я знаю, где был, — тихо сказал Конан и, рбведя советников отсутствующим взглядом, доба-рил: — Однако ж этой ночью мне выспаться не удалось. Д ты все-таки продай треклятый трон, Публио!
Глава девятая
«Я ОТПРАВЛЮ КОНАНА Б БУДУЩЕЕ»
— Пхризнаюсь, Брахо, мне стоило некоторых трудов вытащить тебя из небесных чертогов Крома!
Магистр Синих Монахов являл собой жалкое зрелище. Обвязанный с ног до головы целительными поясами, он возлежал на широкой кровати; у изголовья ее сидел Тезиас. Властелин с сочувствием глядел на поверженного слугу. Маленькие умные глаза магистра были полны печали.
— Мой план провалился, — глухо произнес больной. — Отец Киммерии изрядно потрепал твоего слугу, Великая Душа. А Конан — Конан вырвался из моих рук… Еще немного, и тебе пришлось бы назначать нового магистра…
— Не унывай, мой верный друг! Мы еще тысячу раз переживем всех этих зазнавшихся божков и героев! Я — точно переживу, а ты — ты будешь жить вместе со мной.
— Прости, мой Бог, я в это не верю…
— Вздор, Брахо, вздор! Тебе придется в это поверить. Мы с тобой — я и мой верный магистр — вместе встретим закат цивилизации. Я вытащу тебя из этой болезни, как ты вытащил меня из жуткой Болезни Разума. Клянусь, через день-другой ты будешь здоров, как титан. Не унывай, Брахо! Уверен, Кром Киммерийский не один еще месяц будет зализывать нанесенные тобой раны!
Больной устало улыбнулся.
— И, потом, — продолжал Тезиас, — умей извлекать ценные уроки из поражения. Мы ведь с тобой ученые, а? Как говорят в нашей среде, отрицательный результат — тоже результат. Во всяком случае, теперь мы знаем: байки о невмешательстве богов в мирскую жизнь — обычная чушь. Только ты как следует прижал Конана, как его божок тотчас примчался на выручку. А проиграли мы потому, что не учли этого в своем плане. Теперь я и вижу: боги этого мира и в самом деле хранят героя-киммерийца.
— А как же твоя месть?
— Обижаешь, магистр! — рассмеялся Тезиас. — Неужели ты полагаешь, что Великая Душа откажется от священной мести из-за какого-то там туземного божка?!
— Но тогда я не понимаю…
— Сейчас объясню. Твой замысел был великолепен, и провал ничуть не умаляет его гениальности. Моя же новая идея, о которой я намерен тебе поведать, еще более фантастична. Перед твоим замыслом она имеет один плюс и один минус. Плюс в том, что никто не в состоянии помешать мне осуществить этот фантастический проект. Никто! Ни Кром, ни Митра, ни сам Сет. Только Страж Земли мог бы, его, как ты знаешь, наши проблемы нисколько не волнуют. Так что и за свой, так сказать, тыл я спокоен. А минус — минус в том, что мне придется навсегда расстаться с великим Конаном. Признаюсь, я к нему как-то привык. Но ничего, отвыкну: отвоюю обратно свой мир, покорю миры новые — где мне будет сожалеть о каком-то варваре!
Заинтересованно внимавший Великой Душе Брахо привстал с постели. С удивлением в голосе он молвил:
— Прости, хозяин, но я так и не понял, в чем заключается твой фантастический замысел. Агатовые глаза хитро сверкнули, Тезиас выдержал театральную паузу и буднично, словно речь шла о чем-то сугубо прозаическом, приевшемся, сказал:
— Очень просто, Брахо. Я отправлю Конана в будущее. В далекое, туманное будущее, откуда он не сможет более досаждать мне.
Немногочисленные придворные, самые высокие вельможи Немедии полукругом выстроились У Трона Дракона. В человеке, восседающем на троне, очень трудно было признать короля Тараска. Сгорбленный, бледный, седовласый, с кожей, покрытой язвами и морщинами, с дрожащими руками, немедийский монарх выглядел дряхлым стариком. Но на изможденном лице властелина горели живые, полубезумные, наполненные безысходной решимостью глаза.
— Я собрал вас, чтобы своими устами, устами короля, объявить то, о чем, похоже, знают даже тараканы в подземельях моего дворца, — сказал Тараск. — Великая беда возвратилась на нашу землю. Не успела Немедия залечить раны, нанесенные владычеством карлика, как глубокой ночью пришла иная весть: Тезиас жив, вопреки заверениям Конана, и готовит ответный удар.
Придворные возбужденно зашумели.
— Да, — возвысив голос, повторил король, — он жив и готовит ответный удар. Его жуткий посланец преподнес мне картину, где я изображен гигантской крысой; именно в крысу незадолго до своей смерти обещал превратить меня проклятый карлик… Мне неведомо, где сейчас скрывается Великая Душа, но я знаю: он помышляет вновь поработить Немедию и беспощадно расправиться со мной…
— Ты сам виноват, — заговорил один из вельмож, высокий блондин в роскошном красном камзоле. — Сначала ты пригрел его, затем совершил другие злодейства, противные воле богов. Как мог ты вероломно пленить короля Конана и его супругу?! А что возжелал ты с ними сделать?! Вот Митра и покарал тебя! И ты, только ты, Тараск, единственный должен нести ответственность!
Тараск измерил говорившего полным презрения взглядом.
— Воля пресветлого Митры здесь ни при чем. Нужно быть круглым идиотом, каким ты, генерал, безусловно, и являешься, чтобы намекать на причастность Митры к воскрешению Великой Души. Но я не отрицаю своих ошибок. Я исправлю их.
— Не сочти меня бунтовщиком, государь, но скажу тебе все как есть: Немедия устала от твоего правления, — заявил низкорослый полный мужчина с жиденькой бородкой. — Если ты объявишь о карлике, я на поставлю и ржавого медяка за твою безопасность.
— И ты туда же, граф, — нетерпеливо отмахнулся Тараск. — А ведь я считал тебя неглупым человеком. Верно, близость трона затмила разум моим вельможам!..
— Что ты хочешь этим сказать, государь? — молвил худой седовласый человек с большой королевской печатью на впалой груди.
— Только то, мой добрый канцлер, что судьба Немедии и жизнь ее короля неразрывны более. Поймите же: я не держусь за этот треклятый престол, — Тараск быстро, с небывалой для старческих лет прытью вскочил с драконьего трона, и вид его был ужасающ. —
Я ведь уже царствовал под игом Великой Души и знаю, что это такое. Пока жив карлик, король Немедии всегда будет лишь игрушкой в его жестоких руках. Возлежа парализованный в своей опочивальне, принужденный внимать святотатственным речам призрачного Бога, я молил Митру о смерти. Но Пресветлый остался глух к моим страданиям, и в том была его кара… Конан убил Тезиаса, и Зло вновь простерло свои скользкие щупальца в мою душу. Возвращение карлика отрезвило меня; я знаю, чем искупить свои грехи.
