– 'Какой ты прыткий, мать твою, – растягивая слова, с выражением проговорил двойник. – Но я достану тебя, мразь. Никто еще не уходил от пули Джейка Митчелла!…
Двойник прицелился снова. Палец не успел нажать на курок, как пистолет сам выскочил из сжатой руки, и раздался повелительный голос Тезиаса:
– Довольно, Джейк! Ступай на Место! Конан прав: тебе нужно еще многому научиться, чтобы править Аквилонией.
Американец, пробормотав какое-то ругательство, понуро побрел к трону. Конан же, решив, что, прикончив этого ублюдка прямо сейчас, он поступит в высшей степени благородно, метнул меч, точно копье, целя прямо в спину двойника. Тезиас как будто ждал этой импровизации. Меч, уйдя в сторону, мягко опустился на столик у ног карлика – туда, где уже лежала огромная книга в голубом переплете. А Конана снова подхватили невидимые руки, и спустя мгновение он ощутил себя прикованным к хладной стене. Тяжелые стальные цепи, в которых не было ничего призрачного, опоясывали его шею, руки, торс, ноги. Он был почти что распят, но, по-видимому, карлик не собирался причинять ему физических страданий; во всяком случае, внутри стальной клетки члены его двигались относительно свободно.
Тезиас, сощурившись, молвил:
– Я дал себе слово, что этой ночью не прольется ничья кровь…
– А вот и прольется, и кровь эта будет твоею! – возгласил звонкий девичий голос.
У входа в «гостиную» стояла Тхутмертари. На ней было закрытое облегающее платье ядовитого ярко-зеленого цвета с желтоватыми блестками, кольцами ниспадающее до пят. «Когда она успела переодеться?», – шевельнулось в голове Конана. Голубые глаза стигийской красавицы были полны ярости. Тхутмертари грациозно покачивалась, при этом кольца ее странного костюма шевелились, и казалось, что принцессу опоясывает кокон из живых змей. Прекрасная и зловещая, она являла собой воистину жуткое зрелище.
– Гляди, киммериец, твоя девушка пожаловала! – наигранно изумился Тезиас.
– Я не его девушка. Я – принцесса Тхутмертари! На карлика сия новость, похоже, не произвела ни малейшего впечатления.
– Ну и что с того? Я-то тебя в гости не приглашал! Но раз уж ты пожаловала, придется тебя убить. Признаюсь, я не питаю симпатий к стигийской расе, а к прислужникам Сета – в особенности. Помнишь, Брахо, я обещался натереть чешую Сету?! Вот удобный случай. Монахи! Прикончить суку, – приказал он совсем невежливо.
– Ко мне, мои верные слуги!!! – что есть мочи завопила волшебница.
И появились нежити. Они вылезали из невидимых глазом межпространственных дыр, их были десятки, костлявых, трупоподобных серых тварей с перевернутыми глазами на сосках и клыкастой пастью на животе. Они обступили хозяйку, и, кажется, перед ними попятились даже бесстрашные Синие Монахи. В случайной тишине раздался сдавленный шепот Джейка:
– Срань господня, что за твари!…
Волшебница Тхутмертари пронзительно засмеялась; от ее смеха на голове у Конана зашевелились волосы.
– Конец тебе, карлик! – торжествующе вскричала стигийка. – Там, в Бельверусе, я убила твоего слугу, здесь, в Карпашах, я отправлю в Ад самого хозяина. Вперед, мои верные рабы, во имя Сета Великого и Всемогущего!
Неспешно переставляя ластоподобные ступни, нежити двинулись к трону Тезиаса, тесня Синих Монахов. Те метали в тварей лазоревые молнии, но бестий, казалось, защищала невидимая стена. Разинув ужасные пасти и выставив вперед устрашающие трехпалые клешни, твари приближались к людям.
Конан видел, как побледнел Тезиас и как конвульсивно затрепетали руки Брахо, прильнувшие к серебристому медальону с пирамидой. А над сводами гостиной разливался жестокий голос Тхутмертари:
– О Сет, Великий Змей, разверзни врата Ада! Прими души этих несчастных! Прими!!!
Внезапно нежити, презрев тактику осторожного наступления, набросились на монахов. Но хитры и изобретательны были слуги Великой Души. Питаемые энергией своего хозяина, которую тот, как обычно, черпал прямо из Безбрежного Космоса, Синие Монахи использовали излюбленный прием Великой Души – сотворение живых миражей. Скоро Конану начало казаться, что монахов в комнате сотни, а то и тысячи, хотя он твердо знал: слуг карлика всего четырнадцать. Они сплошным ковром из своих тел, реальных и призрачных, заполонили узкое пространство между нежитями и троном карлика. Они стремительно сновали меж неповоротливых тварей, быстрые руки синих колдунов дробили железные кости, а клещи нежитей только клацали в пустоте, ибо не дано было безмозглым созданиям Тьмы отличить настоящего монаха от призрака. Лишь один раз сквозь гул кошмарной битвы прорезался тоскливый гаснущий вопль человека – это клешня бестии нашла-таки одно живое тело…
Синие Монахи побеждали. Они теснили нежитей к стене, туда, где, окруженная нечеловеческими слугами, стояла Тхутмертари. Конан прекрасно видел все это: его приковали к стене так, что слева от него был трон карлика, а справа – вход в «гостиную», через который вступила стигийка.
– Мрак отступает предо мной, как и всегда! – радостно воскликнул Тезиас; он по-прежнему восседал в своем кресле, как полководец стоит на холме, наблюдая за ходом разгорающегося в долине сражения.
Видя, что атака ее адского воинства захлебывается, волшебница устремилась в бой сама. Она отважно ринулась в самую гущу сражения, но и ей не всегда удавалось отличить подлинного врага от мнимого. Но ей удавалось другое: уцелеть в этой страшной схватке. Казалось, она движется точно изумрудная молния, еще быстрее стремительных слуг карлика. Вот она подскочила к одному из них, резко приложила ладонь к его груди. Конан вздрогнул от ужаса и отвращения: ладонь женщины была чернее смоли! Но то был призрак, он растаял в воздухе. Тхутмертари металась еще и еще, вокруг нее гибли, сраженные смертельными ударами мужей в синем, ее слуги, адское потомство женщины, отдавшей себя Богу-Змею. И вот, когда уже почти все нежити были перебиты, черная ладонь волшебницы наконец-таки нашла свою жертву. Грудь монаха, к которой она приложилась, вдруг вспыхнула, задымилась, человек с жутким стоном рухнул ниц, испуская дух.
Ликующий крик вырвался из горла стигийской принцессы. Она была совсем рядом с троном Тезиаса. Вытянув вперед черную ладонь, волшебница с парализующим волю пронзительным визгом бросилась на застывшего в кресле карлика. На пути ее встал верный Брахо: грудь магистра приняла предназначавшийся Великой Душе удар, И Брахо устоял! «Черная ладонь Сета» легла прямо на серебристый медальон с пирамидой, сверкающий на груди магистра. Чертог потряс нечеловеческий вопль стигийки: рука ее вмиг обуглилась до самого плеча и тотчас отвалилась. Дымясь, рука волшебницы покатилась к ногам Брахо. А из медальона ударил луч – ударил прямиком в грудь Тхутмертари, отбросив ее на десять шагов назад, к самой каменной стене.
Вскоре все было кончено. Нежити были перебиты; по мановению руки карлика их переломанные кости исчезли с лица земли. Монахи окружили поверженную принцессу. Конан, внимательно следивший за ходом страшной битвы, с досадой сплюнул. Он знал, кто есть такая принцесса Тхутмертари, знал, какие ужасающие, враждебные всему человеческому силы за ней стоят. Но он все же желал ей победы! Да и как могло быть иначе, когда женщина божественной красоты сражается с жутким, воскресшим из мертвых карликом-уродцем?!
