Возникла тяжелая, мучительная пауза. Наконец чей-то сдавленный голос прошептал:
– Мы все погибнем! Он вернулся за нашими душами…
– Чушь! – взревел Конан. – Я победил его однажды – не скажу, что это было легко – одолею и теперь. Мы не должны падать духом – Тезиас от нас только этого и ждет! Посмотрите на Тараска – он пришел сюда, чтобы сражаться! Чем мы хуже немедийцев?
– Но что могут наши мечи против нечестивых чар? – озабоченно вопросил Просперо.
– В конечном итоге все решает искусство крепкой стали, – возразил Конан.
– Это так, мой государь, но что мы будем делать, если самозваный Бог снова, как в прошлый раз, превратит наших людей в зомби или, того хуже, сотрет нашу армию с лица земли одним лишь взмахом своей руки? – сказал Паллантид.
– Нам нужна помощь волшебника, такого, как Пелиас, – добавил Тараск.
– Среди магов у меня друзей нет, – сощурился Конан. – Только Пелиас и асурский жрец Хадрат.
– Так призови этого самого Хадрата!
– Хадрат, будь он трижды проклят, пропадает где-то в Вендии! И потом, уж больно слабоват он против призрачного Бога.
– А если снова в Стигию податься, за волшебным камнем? – предположил Просперо.
– Пустая затея, – подумав, сказал киммериец. – Прошлый раз Пелиас доставил нас в Стигию на крылатых тварях; своим же ходом добираться до Птейона бессмысленно… Да и Тезиас не будет безучастно наблюдать за нашими приготовлениями. Нет, Просперо, поверь моему опыту: во второй раз фокус с Ромбом Яхкунга не пройдет!
– Что же нам делать?
– Откровенно скажу: не знаю! – развел руками Конан, но в этом жесте не было и намека на какую-либо обреченность.
Еще что-то сказал Паллантид, но слова его потонули в жутких воплях, доносившихся снаружи. Побледнев, люди выскочили из королевского шатра.
…Аквилонские и немедийские воины вопили и возносили молитвы богам. Оба лагеря были взяты в кольцо полчищами нежитей – точь-в-точь таких же, какие утащили Конана в невесть какую Преисподнюю. Безголовые серые твари зловеще щерили широкие пасти, и их острые белые клыки поблескивали в лучах полуденного солнца. Конан понял, что ждет его армию. На сей раз спасения не было…
Вот трое его воинов, обезумев от страха, бросились на ближайшую к ним бестию. «Стойте, сталь их не берет», – хотел крикнуть Конан, но было уже поздно. С бешеной скоростью заработали длинные трехпалые руки твари, заклацали зубы в зияющей пасти. Не прошло и десяти секунд, как от троих воинов осталось лишь кровавое месиво…
Многие пали ниц, в безумии припав лицом к теплой земле и обхватив голову руками, как будто так можно было защититься от смертельных ударов безголовых чудовищ. А те все не нападали, точно ожидая чьей-то особой команды.
Посреди же адского воинства, по-обезьяньи опираясь на все четыре конечности, стоял могучий монстр, раза в полтора выше Конана; перевернутые зенки твари вперились прямо в глаза киммерийца,
– Я Зук, – раздался громовой голос предводителя. – Твоя армия обречена, король Конан! Но ты еще можешь спасти хотя бы души своих людей, ибо жизни и тела их уже принадлежат нам!
– Что тебе нужно, тварь? – вопросил Конан, перекрикивая вопли устрашенных воинов.
– Ты последуешь за мной, варвар! – прогремел Зук. – Тогда твои воины умрут легко, словно от удара сталью. Если же будешь сопротивляться, их мучения продлятся тысячи лет, а загубленные нами души никогда не обретут вечного покоя.
Нежить рассмеялась; жуткий хныкающий, надтреснутый смех разнесся над притихшей равниной. И» словно подкрепляя слова Зука, на землю снизошла Тима, Задул пронизывающий, стремительный ветер, иссиня-черные тучи завладели небосводом, в считанные мгновения полностью закрыв собой солнце. Внезапно наступила Ночь. А посреди нахлынувшего Мрака продолжал бесноваться низкий грудной голос:
– Именем Сета, хозяйка сдержала слово! То-то будет потеха, братья!…
Мрак душил рассудок, но и в этом аду мозг Конана посетила такая мысль: «Хозяйка? Он сказал – хозяйка!». Впрочем, времени обдумывать слова твари не было, да и кто поручится за точность услышанного в этом котле разбушевавшейся Ночи?!
Визг набирающего силу ветра уже заглушал истошные крики людей. Превозмогая его, Конан прокричал в темноту:
– Хорошо, тварь, я иду с тобой!
Издевательский, леденящий душу хохот был ему ответом Мощь же бури быстро возрастала. Черные тучи, поглотившие полуденное солнце, озарились сполохами странного голубоватого сияния. В его неверном туманном свете Конан увидел, как Зук, вместо того чтобы хватать человека, за которым был послан, с изумлением и страхом глядит на небо. А туча тем временем разрешилась молнией: молния упала отвесно, точно пущенная неким нечеловечески метким стрелком, и ударила прямо в грудь Зука. Раздался взрыв; стремительная вспышка осветила равнину. Все люди лежали; из некоторых страх уже изгнал жизнь. Рядом с киммерийцем стояли только Тараск, Просперо и Паллантид – казалось, рассудок вот-вот оставит и их. Но безголовые твари… Они и не думали нападать на распростертых на земле людей. Узрев загадочную гибель своего предводителя, они верещали и визжали, тупо тыкались куда-то, точно ища спасения в ином, незримом мире. Некоторым и вправду удавалось исчезнуть, проскользнув в какую-то невидимую межпространственную щель. Другие же, и их было большинство, отчаянно сновали по полю, где по ним из черных туч лупили молнии загадочной грозы. Твари взрывались в один миг, и скоро вся равнина была ярко освещена сполохами этих взрывов.
Конан стоял, не в силах оторвать взора от этого неповторимого, сказочного зрелища. А молнии все падали и падали, уничтожая адских тварей. Поглощенные мистической картиной, люди не заметили, как высоко над их головами, в беспросветной черноте туч, стал собираться стремительный, точно свет, поющий неведомую чарующую песнь вихрь. О, этот вихрь не был обычным торнадо! Он шел не со стороны, не из недр земли, нет, он спускался сверху вниз, прямо на головы стоящим людям. Он, этот вихрь, имел свою цель, но в то же время не походил на плод одной лишь только черной магии; нечто неизмеримо далекое всему земному таилось в его неистово крутящихся спиралях…
Конан заметил вихрь, когда тот уже висел прямо над его головой. Неизвестно почему, но эта, несомненно, осмысленно крутящаяся чернота ужаснула его даже более чем вся армия безголовых нежитей. Исступленно закричав, Конан, не разбирая дороги, бросился прочь от черного вихря. А он, этот вихрь, тотчас метнулся вслед за ним, и страшная догадка посетила мечущийся разум варвара: ему, вихрю, не нужны были другие – Тараск, Просперо, Паллантид, – ему нужен был только он, Конан! И киммериец бежал, вложив в бег всю свою физическую силу. Он бежал по полю, усеянному телами аквилонских и немедийских воинов; вокруг продолжали взрываться, поражаемые молниями, нежити, а он бежал, не разбирая дороги…
И все же черный смерч настиг его. Словно тысячи цепей разом пали на тело варвара. И эти цепи бешено вращались вокруг него, не прикасаясь к телу, но обжигая его неземным холодом. Все кругом утонуло во мраке. Конан почувствовал, как вихрь отрывает его от земли, но не уносит, а неподвижно держит в воздухе, точно изучая каждую клетку его организма. Затем поведение вихря меняется: он куда-то тащит Конана, но не в сторону, не ввысь и даже не в иной мир, а куда-то вглубь – в глубь чего, Конану знать не было дано. Появились какие-то разноцветные вспышки, они осветили вихревой тоннель, по которому смерч тащил Конана. Одно мгновение ему показалось, что он видит лица людей и морды чудовищ, башни городов, горы и океанскую гладь. Но все эти видения слились в бесчисленные яркие вспышки, ранящие глаза и разум человека. Над головой он заметил отливающий голубизной круг из неистово вращающихся молний; к этому-то кругу его и тащило. Внезапно пришло осознание, что за кругом этим – иной мир, враждебный, мир, в который он ни за что не хотел попадать и из которого нет возврата… И он стал яростно вертеть всеми конечностями, его могучее тело сгибалось и виляло, словно он в морской пучине играл танец с незримым подводным чудищем…
