— Хм... ы-ы... — замялся воин. — Ты меня, наверное, забыл, светлый принц?.. Мы встречались на таринских состязаниях, что проходили на равнине Архоммин, семь лет назад... Я был тогда еще совсем мальчишкой... И проиграл тебе в первом же круге.
— Ах да! Помню! — радостно воскликнул Кухулин. — Тебе было... двенадцать или тринадцать лет от роду, но уже тогда ты был воином и мужчиной!
— Я рад, что этими воспоминаниями доставил радость тебе, светлый принц...
— А у кого ты служишь сейчас?
— У... Ку-Роя, — выдавил из себя Майр.
Одного упоминания этого имени хватило, чтобы уладский принц — величайший воин Восточной Тверди! — едва не свалился с коня. Ку-Рой?! Этот!.. Этот...
«Так, выходит, этот воин — из числа бойцов Ку-Роя?! Но почему тогда отец послал встречать меня мунса, а не уладского воина? — лихорадочно думал Кухулин. Но тут его мысли приняли совсем другой оборот. — Ку-Рой... Водяной великан Уат... Сколько еще личин ты поменяешь, прежде чем выступишь открыто?.. Но ты еще ответишь мне за то единственное, но оттого такое нестерпимое поражение! Ты полагаешь, что под защитой присяги уладскому престолу ты в безопасности? Как бы не так! Рано или поздно я доберусь до тебя!.. Война окончится, и уже ничто не будет стоять между моей и твоей честью!..»
Злость и обида искали дорогу наружу и не находили. Ку-Рой был далеко, а кроме того, он — союзник Улада. И оттого... Но мунского воина тоже нельзя трогать, он ведь не может отвечать за поступки своего нынешнего командира, совершенные в далеком прошлом!.. „Терпи, Кухулин, терпи"...»
Кухулин даже не заметил, как гнев и давняя обида находили иной путь; не замечал, как злорадно ухмыльнулся Иллирэн, как насторожился Ульм и как недоуменно воззрился на него Майр... А ведь он должен был это заметить, но не замечал... Вся копящаяся злость сейчас переливалась в средоточие древней беспощадной Силы, давно покинувшей пределы этого мира — Копье впитывало в себя чувства Кухулина, как губка впитывает воду. Впитывало и преображало... И спустя мгновение тряпица, в которую был завернут артефакт, вспыхнула ярко-белым пламенем.
И только тогда Кухулин спохватился. Четко, уверенно он отсекал те мысли, что еще не впитались в Копье, и одновременно гасил уже попавшие в него. На лбу выступил предательский пот. Однако Кухулин работал, и спустя несколько минут все закончилось. Теперь можно было свободно перевести дух.
Однако черное Копье теперь открыто лежало в могучих руках Кухулина, и никакая тряпица его уже не прикрывала. Майр аж привстал, чтобы посмотреть на диковинное Копье. Но Кухулин уже окончательно взял себя в руки.
— Ты — мунс, Майр? — сквозь зубы процедил Кухулин.
— Да, я — мунс, — ответил ошарашенный Майр. — Но... будет ли мне позволительно спросить... Что это было?..
— Нет, — жестоко отрезал уладский принц. — Все, что я хотел узнать от тебя, — я уже узнал. А другое — тебя не касается.
Майр хотел что-то возразить, однако, вовремя поняв, что спорить с принцем сейчас бесполезно, лишь пожал плечами и коротко бросил:
— Два конных перехода, и мы на месте. Четверо всадников молчаливо миновали какой-то покинутый городок и повернули на север. К ставке короля Конхобара. Впереди их ждала большая война... Однако насколько она будет велика, знали лишь два человека — король Конхобар, сын Нессы и Кухулин, наследник уладского престола. Два человека, и еще судьба ведает сколько сущностей...
Глава вторая
Лес жил своей никому не понятной жизнью. И даже истинные хозяева лесов, как они сами себя называли, так и не смогли понять этого огромного живого разума, каким, без сомнения, был Лунный лес. Собственно, назывался он так лишь потому, что новым хозяевам стало угодно так его называть. А как назывался он по-настоящему — никто не знал. Говорили, будто в эту тайну почти проник дед нынешнего правителя эльфов Аорел, но тот, к великому сожалению, не передал своих знаний сыну, и великая тайна так и умерла сама по себе. Единственное, что успел Аорел, — это передать секрет выращивания Древа Познания, который теперь ревностно хранился правителями эльфов и передавался из поколения в поколение как величайшая, запретная для остальных лесных хозяев, тайна.
Все это вдруг неожиданно всплыло в голове одиноко бредущей эльфийки. Фиалковые миндалевидные глаза отрешенно блуждали по раскинувшимся над головой разлапистым ветвям туэссе и стерлиэ...
Эльфийские деревья и травы не походили на произрастающие в землях людей, орков или водяных великанов растения. Те были лишь жалкими подобиями своих собратьев из Лунного леса! Они, как и люди, как и орки, жили не долго, постоянно чахли от каких-то неведомых обыкновенному эльфу болезней. Но это было еще не все. Они сбрасывали на зиму листву!! Настоящие эльфийские деревья себе такого просто не позволяли: стыд и срам сбрасывать на зиму свою листву! Так делают лишь безмозглые ящерицы да все те же человеческие растительные выкормыши... Хотя и среди них попадаются достойные внимания и уважения экземпляры... И потому эльфийка сейчас шагала неторопливо, словно наслаждаясь обществом зеленых гигантов. В отличие от большинства своих собратьев, она уже успела постранствовать по миру и в очередной раз убедилась, что прекраснее своего родного леса нет ничего! Даже Звездный лес был не таким...
Она как будто что-то искала и, уже отчаявшись найти, просто рассматривала простирающееся вокруг великолепие.
Однако она все-таки бродила по лесу не просто так. Отец позвал ее, и теперь она неторопливо шагала к лесному дворцу. Зачем так срочно понадобилось ее присутствие? Отчего отец сразу не объяснил ей причину? «Я жду тебя с нетерпением, дочь моя! Промедление — подобно смерти!» И все. Больше отец ничего не сказал...
И теперь она одиноко пробиралась сквозь такие приветливые и ласковые дебри своего дома, что порой душа просто хотела вознестись над этой поистине сказочной красотой и стать ее хранительницей — оберегать, защищать, лелеять!..
Мягкие светло-зеленые ветви (и это несмотря на то, что в остальном мире уже давно царила лютая зима!) послушно расступались перед ней; ковер из веселых конвольвулус и ливте, из пестрых кадаллинеа и хранеалитов приветливо стелился под ногами; вокруг порхали веселые пташки... И это была еще одна загадка, которую ни один эльф так и не сумел разгадать. Да и, в общем-то, не стремился — нынешние хозяева леса принимали это как должное, словно так и было от сотворения времен!
Златоволосая эльфийка с фиалковыми глазами остановилась, тяжело вздохнула и, мягко отведя в сторону склонившуюся перед ней терраджотте, шагнула вперед.
Она пришла. Лесной дворец!
— А, дочь моя, ты откликнулась! — кинулся к ней высокий черноволосый эльф с заметной проседью в волосах. Его худое загорелое лицо прямо светилось от счастья. — Как же давно я тебя не видел! А ведь старого родителя надо хоть иногда навещать. А то, не ровен час, упокоят его душу священные древа, а он так и не увидит пред концом свое дитя!
