Герольд взял в руки кол, и один из чернецов вздернул подбородок. Второй хищно оскалился. Герольд занес молоток. Бац! Бац! Бац! Кол вошел в землю.
— И что же на западе, сэр Берхард? — промолвил Эйгрин.
— Терн, — чуть слышно ответил одноглазый рыцарь. — Знак судьбы.
Дьюранд почесал затылок. На него нахлынули воспоминания о сморщенных человечках, схвативших его в кустах терновника. Судьба.
Эйгрин кивнул. К ним приближались герольды. Обратившись спинами к Радомору и чернецам, они направлялись прямо к Дьюранду, Берхарду, Эйгрину и остальным воинам Ламорика, тихо перешептывающимся. Молодой лорд не сводил взгляд с герольда, который, преклонив колена, приставил кол к земле прямо у ног Эйгрина. Старший герольд вытер со лба пот и, взмахнув колотушкой, резко опустил ее, вогнав терновый кол в землю с одного удара.
Не веря своим глазам, один из герольдов взялся за кол, пытаясь раскачать его, но тот вошел в землю намертво.
Глаза Эйгрина затуманились, казалось, рыцарь унесся в своих мыслях далеко от ристалища. Чернецы все смотрели на вбитый в землю терновый кол.
— Я вас приветствую, сэр Ламорик, — произнес кто-то. Морин приблизился к лорду, некогда скрывавшему свое имя под кличкой Красный Рыцарь.
— Здравствуйте, лорд Морин, — слегка запнувшись, отозвался молодой лорд.
— Я… удивлен видеть вас здесь, — на Морине был только теплый камзол. За лордом семенила группа оруженосцев, тащивших доспехи своего господина. Следом за ними шло около дюжины рыцарей.
— Вы можете посмотреть списки участников. Там есть мое имя, — сказал Ламорик.
— Вэир двадцать лет служил моему отцу верой и правдой.
Сердце Дьюранда екнуло.
— И все же вы никому ничего не сказали, — ответил молодой лорд.
Морин весь напрягся, а воины, сопровождавшие его, были готовы в любой момент схватиться за мечи. Судьба всего отряда повисла на волоске. Неужели они зря вернулись в Тернгир? Морин мог спокойно их выдать.
— Я ожидал, что вы будете сражаться на стороне Юга, желая сойтись со мной в поединке. И вот я обнаруживаю, что вы присоединились к моему войску.
Ламорик, сначала резко зажмурив, открыл глаза и тихо произнес:
— Лорд Морин, вы брат моей жены, человек чести и потомок древнего рода.
Повисла тишина.
— Я дурно поступал с вами, я не принимал вас всерьез, но сейчас я знаю, кто вы на самом деле. Вы мастерски владеете мечом. Вы рыцарь. Предлагая вам свой меч, я клянусь, что не замышляю никакой подлости.
Ламорик опустил удивленный взгляд на шлем, который он держал под мышкой так, словно увидел его впервые.
— Когда-то вы сказали, что одолеете меня в поединке и заберете мой шлем в качестве трофея. Ныне же я отдаю его вам. Клянусь честью, ваша семья — моя семья, ваша жизнь — моя жизнь.
Сухощавый лорд Монервейский молча стоял, внимательно глядя в глаза Ламорику. Люди затаили дыхание. Дьюранд не знал, что будет делать, если Морин прикажет убираться прочь. Он попытался представить, как под неусыпными взглядами чернецов отряд Ламорика сражается рука об руку с Радомором и его рыцарями в зеленом. Чтобы защитить Морина, надо биться в Северной армии.
— Можете оставить свой шлем, — наконец вздернул подбородок Морин. — Если вы собираетесь выступить на моей стороне, он вам еще понадобится.
Рыцари испустили глубокий вздох облегчения. Кто-то выругался.
— Поскольку теперь все вы — мои товарищи по оружию, — продолжил Морин, — я должен сказать вам то, что другие уже и так знают. Я готов биться, но в моем отряде мало людей. Я прибыл в Тернгир, чтобы представлять на Великом Совете своего отца, и лишь здесь принц Бидэн предложил мне возглавить на турнире Северную армию.
— Радомор попытается взять вас в плен, — сказал Ламорик.
— Пусть. Я его не боюсь.
— Конечно, — Ламорик склонился в поклоне, и его взгляд встретился со взглядом Дьюранда.
В ту же секунду загремели фанфары. Испуганные чайки, хлопая крыльями, взмыли над парапетами.
Морин усмехнулся.
— Мы вовремя помирились. Занимайте места. Вскоре мы увидим, чего стоит Радомор, когда с ним сойдутся в битве настоящие Сыны Атти.
Учтиво поклонившись, Морин в сопровождении слуг и оруженосцев пошел прочь.
— Вы слышали? — взревел Конзар. — Оруженосцев — в задний ряд. Готовьте лошадей. Фанфары даны в честь короля.
Дьюранд в несколько прыжков оказался возле гнедого коня и, схватив его под уздцы, потащил в первый ряд. Кто-то из рыцарей бормотал молитвы, кто-то складывал ладони в знаке Небесного Ока. Сегодня, следуя воле Владыки Небес, рыцари явились на ристалище, чтобы сойтись в схватке. Теперь ее исход был полностью в их руках.
Пока воины выстраивались в ряд, Дьюранд обвел ристалище взглядом в поисках короля, за которого им предстояло сражаться. Рыцари на конях закрывали собой трибуны, но сквозь небольшой просвет Дьюранду все же удалось уловить тусклый блеск древней короны. На трибуну, слегка согнувшись под тяжестью парадных одеяний, взошел Рагнал рука об руку с чернобородым братом. Подчиняясь повелевающему жесту короля, вереница священников, следовавших за ним, остановилась, и далее за государем и принцем последовала лишь кучка бледных, как поганки, чиновников, одетых в черное. Рыцарь, увидевший перед боем священника, обязательно должен был помолиться. Казалось, королю Эрреста было подвластно видеть то, что творилось в сердцах воинов.
— В ряд, джентльмены, становитесь в ряд, — повторял Конзар.
Оглянувшись, Дьюранд увидел, как Оуэн ведет под уздцы свою белую лошадь, направляясь к первому ряду. Мысль о том, что здоровяк во время боя будет рядом, принесла Дьюранду облегчение. Прыгнув в седло, Оуэн пристально посмотрел на противоположный край ристалища:
— Не нравятся мне эти ребята, — проворчал он.
Наемники, на одеждах которых красовались гербы Ирлака, тоже выстраивались в линию. Горбатый герцог взобрался в седло огромного вороного жеребца, телохранитель, стоявший позади, тоже вскочил на коня. Дьюранд решил, что телохранителя и Радомора надо во чтобы то ни стало разделить. Чернецов нигде не было видно.
К Оуэну и Дьюранду подъехал Берхард на кауром жеребце, выигранном на турнире в Боуэре.
— Радомор неважно выглядит. Думаю, это из-за раны, которую он получил в Хэллоудауне.
— Точно, — согласился Оуэн. — Когда, говоришь, его ранили?
— Так когда была битва? Летом. Когда Рагнал отправился на войну в Гейтану. Судя по горбу, ему сломали позвоночник. Люди с такими ранами не живут.
— И тем не менее он здесь, — качнул головой Оуэн, — и он мне очень не нравится. Надеюсь, нам не придется встретиться с ним в бою.
— Кто знает, — усмехнулся Берхард.
