Задувая свечи, в зал ворвался порыв дикого ветра, заставивший забиться пламя в очаге. Плащ за плечами Радомора затрепетал, взмывая вверх, подобно черным крыльям. Герцог Ирлакский расплылся в широкой улыбке.
Дьюранду казалось, что голова вот-вот разлетится на куски от боли.
— Наконец-то трон в наших руках.
— Я воевал за тебя, — произнес Радомор. — Я проливал кровь и рисковал жизнью, защищая твою жизнь. А ты, кузен, все это время делал ошибку за ошибкой, совершал просчет за просчетом, доведя королевство до полного истощения, покуда над ним не нависла угроза полного распада.
Собравшиеся в зале понимали, что не во власти человека было предвидеть восстания и неурожаи, обрушившиеся в последние годы на Эррест.
— И в довершение всего ты осмелился рискнуть короной, оставив ее в залог ссуды, которую тебе не под силу вернуть.
Несмотря на все усилия, свершалось то, чего Дьюранд так стремился предотвратить. Истошно, словно в дикой муке выл ветер. Стонали скалы, на которых был воздвигнут Тернгир. Невзирая на дикую головную боль, Дьюранд представил страшные судороги, которые прошли из конца в конец королевства. Он увидел, как в Хайэйшес под водой забилась в путах заклинаний великанша, завыл демон, заключенный в подземельях Коп-Альдера, зашевелились сухоликие в терновнике.
— Твое время прошло, кузен, а мое — наступило, — с этими словами Радомор потянулся к короне.
И вдруг повисла мертвая, оглушающая тишина, словно гигантская птица распростерла черные крылья над всем королевством. Дьюранд замотал головой, смаргивая с глаз слезы боли. Он вспомнил о землях, вырванных из полотна мироздания за преступления куда как меньшие того, которое совершалось сейчас в Тернгире. Дьюранд ходил по тропам Гесперанда и своими глазами видел герцога и его супругу, на которых лежало страшное проклятие. Надо было что-то сделать. Дьюранд вскочил на ноги, извлекая из ножен меч, но тут его взгляд упал на Дорвен.
Если бы Дорвен не выдернула его за невидимую черту, у которой кончались земли проклятого Гесперанда, Дьюранд наверняка бы пал, сраженный призрачным герцогом. Пальцы коснулись зеленой вуали. Если бы не Дорвен, эта материя украсила бы копье герцога, как и вуали, подаренные госпожой другим воинам, предшественникам Дьюранда, которые одержали победу на турнире, но оказались не в силах уйти от мести Эоркана.
Дьюранд вспомнил все, и гробовую тишину нарушил его истошный крик:
— Стойте!
Воин сжал в кулаке кусок зеленой материи. Взгляды всех гостей обратились к Дьюранду. На него посмотрел даже Радомор.
Сквозь узкие бойницы в залу проник солнечный свет, свет вечернего августовского солнца, пробивающегося сквозь усыпанные листвой ветви буков. Дьюранд почувствовал легкий аромат восковых свечей — именно так пахло в Боуэре. На лестнице послышались шаги.
— В чем дело? — прорычал Радомор.
Чернецы сидели, напоминая собой резные каменные статуи чудовищ.
— Голосование не закончено, — запинаясь, ответил Дьюранд. — Осталось еще одно герцогство.
С лестницы двумя колоннами уже вступали в зал мертвецы — призрачные воины Боуэра: юные и бледные как снег. Сколько они провели в дороге? Когда они отправились в путь? Воины несли в паланкине властительницу Гесперанда, кожа которой сияла, словно в лунном свете. Она подняла взгляд на Дьюранда, и ее глаза затуманились, будто вечно юная леди пыталась вспомнить давно забытый сон.
— Властительница, — прошептал Дьюранд. — Властительница Гесперанда. Ты все-таки пришла.
Бледные воины пересекли в молчании зал и, поднявшись на возвышение, поставили паланкин перед королем и его врагом. И Рагнал, и Радомор напоминали двух диких животных, застигнутых в разгар схватки и готовых в любой момент броситься в бегство.
— Король Эрреста, — обратилась юная дева, поднимая взгляд на Рагнала.
— Да, это я, — осторожно ответил государь.
— Я — Властительница Гесперанда. Я вверяю вам послание, скрепленное печатью моего супруга, и готова огласить его волю, — она протянула свиток пергамента.
Радомор кинул взгляд на священника, и арбитр, кивнув, принял свиток из ее рук. Гесперанд имел в Великом Совете право голоса на протяжении долгих веков.
— Вы должны проголосовать, миледи, — произнес Дьюранд, сжав в руках вуаль.
— Огласите вопрос, Ваше Величество, — отозвалась Властительница.
Рагнал медленно кивнул.
— Совет некогда ссудил мне денег, — промолвил государь, — и ныне я прошу простить мой долг. Вы должны ответить "да" или "нет". Что скажет… Гесперанд?
— Гесперанд говорит "да", ваше величество, — ответила Владычица. Ее глаза встретились с глазами Дьюранда, но она даже не запнулась. — Долг следует простить.
Никто не стал слушать арбитра, открывшего было рот, чтобы огласить окончательный вердикт. Все, кто находился в зале, повскакивали на ноги, оглашая замок криками ярости или радости. Дьюранд почувствовал, как по лицу расползается улыбка. Заговорщики явно не ожидали такого поворота событий. Радомор отпрыгнул от короля, схватившись за меч, при этом великолепно понимая, что не проживет и мгновения, если поднимет руку на государя, которого окружали септаримы и воины Гесперанда. Лудегар подскочил к Радомору и, ухватив горбуна за руку, что-то зашептал ему на ухо, униженно кланяясь, словно провинившийся холоп. Радомор оттолкнул от себя герцога Беоранского и потянул из ножен меч. Горбун успел обнажить клинок на целый фут, прежде чем ему наконец удалось взять себя в руки. Резко повернувшись, расшвыривая всех на своем пути, герцог Ирлакский двинулся прочь из залы. За ним устремились чернецы, его телохранитель и воины в зеленом. Спустя несколько мгновений, добрая треть присутствовавших в зале людей уже толпилась во дворе, лихорадочно собираясь в дорогу.
Друзья обнимались, хлопали друг друга по спинам, но Дьюранд, отстранившись, проследовал к возвышению, где бледные воины подняли на свои плечи паланкин.
— Миледи, вы кое-что забыли, — произнес воин, протягивая Властительнице вуаль.
Губы девушки разошлись в улыбке. Ее пальцы, коснувшись Дьюранда, сомкнулись на скомканном, измятом куске материи.
Рыцари Гесперанда уже разворачивались к выходу. Некоторые из них с упреком смотрели на Дьюранда. Он видел следы ран на их телах, темные провалы ртов и глаза — некогда живые, а теперь — холодные и пустые. Воины двинулись к лестнице. Их забота о женщине в паланкине, который они несли на плечах, была сродни отношению тюремщика к узнику. Ведь именно она, Властительница Гесперанда, стала причиной их гибели.
Дьюранд повернулся к воинам спиной, страшась увидеть среди них Керлака.
— Спасибо, — произнесла Властительница Боуэра.
Он все же рискнул поднять на нее взгляд. Девушка сначала смотрела на Дьюранда, а потом — сквозь него. Воины тронулись в путь. Несмотря на то что Дьюранд все еще мог коснуться их рукой, он понимал, что призрачной процессии давно уже нет в зале, остался лишь морок, который через несколько мгновений рассеется, как утренний туман. И все же Владычица откликнулась на зов и, быть может, помощь, которую она оказала королевству, зачтется ей и поможет расплатиться за страшный грех, совершенный столетия назад. Дьюранд искренне на это надеялся.
