Юноша кивнул в сторону лагеря, где расположился отряд Дьюранда, и, продолжая вращать ворот, поинтересовался:
— Ты служишь Красному Рыцарю?
— Да, — нехотя отозвался Дьюранд, не будучи уверен в том, насколько правдив его ответ.
— Давно? — спросил юноша, и удивленно поднял брови, услышав горький смех Дьюранда.
— Не очень.
— Господи, — вздохнул высокий юноша. — Даже не знаю, как себя здесь вести. Кто король Эльдинора?
— Рагнал, — насторожился Дьюранд.
Крепыш расхохотался.
— Сейчас время Кровавой Луны? — помявшись, уточнил юноша.
— Ну да… — недоуменно кивнул Дьюранд.
Долговязый улыбнулся, кинув взгляд на силуэты людей, мелькавшие среди шатров:
— Кто знает, что творится в этих землях? Человек может прожить здесь целый век. Или вдруг предстать здесь перед нами, хотя на самом деле он уже несколько столетий мертв. Я объезжал окраины наших владений с воинами отца. Неожиданно перед нами появились три гончие. Лес затрясся, словно человек в лихорадке, и вдруг я обнаружил, что сижу на коне перед этим белым замком.
Крепыш рассмеялся:
— А я охотился. Еду на лошади, глядь — олень. Здоровенный — я таких отродясь не видел. А потом бац — и я оказался здесь.
Долговязый улыбнулся.
— Для меня это лишь третий турнир, — сказал он. — Меня зовут сэр Керлак. — Юноша перехватил ворот и протянул руку.
Дьюранд был потрясен. Оказывается, этот длинный юноша — рыцарь! После секундного замешательства он пожал протянутую руку.
Коротышка широко улыбнулся, протягивая руку:
— Я участвовал в турнирах тысячу раз. Меня зовут сэр Эйберн.
— Это всего лишь мой второй турнир, — подвел итог Дьюранд. — И я — оруженосец.
— Наконец-то, — выдохнул сэр Керлак, вытягивая из черных глубин колодца полную бадью и передавая ее Эйберну.
Крепыш кивнул в знак благодарности и приник к бадье. Когда он напился и протянул ее назад Керлаку, что-то похожее на лунный свет как будто скользнуло по лицу долговязого юноши. Дьюранд рванулся, перехватив бадью.
— Не пей!
Керлак замер, с ужасом уставившись на бадью, словно перед ним была гадюка. Золотистые лучи закатного солнца весело играли на плещущейся воде.
— Гесперанд, — пояснил Дьюранд.
— Нельзя ни есть, ни пить. Владыка Небесный, как я мог забыть?
Они оба повернулись к Эйберну. Лучи солнца, казалось, не касались его. Кожа рыцаря сияла изнутри бледным светом.
— Эйберн? — неуверенно произнес Керлак.
— Я тысячу раз пил из этого колодца, — успокоил их Эйберн.
Бледными тенями к костру шагали фигуры людей. Они шли не из лагеря, а из леса. Две-три дюжины крестьян окружили улыбающегося Эйберна.
Дьюранда охватил ужас.
Множество рук обхватили крепыша.
— Тысячу раз… — донесся до Дьюранда его голос. Эйберна волокли в лес прочь от колодца.
Керлак отставил бадью в сторону:
— Как, говоришь, тебя зовут?
— Дьюранд.
В лучах закатного солнца сэр Керлак вновь пожал его руку.
Случай, приключившийся с ними у колодца, был не единственным. Слухи, множась, распространялись по лагерю. Один из рыцарей, пришедший к краю леса, чтобы справить нужду, увидел двух пялящихся на него из кустов псов, каждый из которых был размером с лошадь. Другой своенравный лорд попытался уехать с турнира, прорвавшись через лесную чащу. Назад из его отряда вернулось только двое — тела их покрывали кровоподтеки, а одежда была изорвана в клочья.
Оказавшись в осаде, каждый пытался занять себя чем мог. Кто-то развел огонь, но Дьюранд вместо того, чтобы присоединиться к отряду, взял кусочек дерева и ветошь, сел в сторонке и извлек из ножен меч. Ножны были плохими — они пропускали влагу, поэтому по клинку уже расползлись паутинки ржавчины.
Кто-то хохотал, Дьюранд полировал клинок. "Что я делаю здесь?", — думал он. В его жизни были ошибки, но были также и маленькие победы. Но его теперешнее положение было шатким, всего лишь одно слово — и почва уйдет у него из-под ног.
Дьюранд все тер и тер клинок тряпкой, и паутинки ржавчины стали, наконец, пропадать. Впрочем, сказать наверняка было сложно — стояла темень, и ее не в силах был рассеять свет костра, вокруг которого столпились люди.
Он провел рукой по клинку, нащупывая мелкие зазубрины в тех местах, где меч скрещивался с другими клинками на поле брани, и бороздки, оставленные колечками рассеченных кольчуг вражеских воинов. У этого меча было немало владельцев, и многие рыцари приняли от него смерть.
До Дьюранда донеслись крики. Вокруг костра прыгали тени. Едва он успел вскочить на ноги, как вопли сменились смехом. Два вооруженных мечами воина кружили, ожидая, кто первым допустит ошибку.
— Очень хорошо, — раздался негромкий голос Конзара, сжимавшего деревянный меч. Деревянные клинки со стуком скрестились, вызвав волну смеха и улюлюканья.
Одноглазый Берхард оглянулся и, приметив Дьюранда, махнул рукой, приглашая подойти. У пламени костра стоял Конзар, в ногах которого лежал сэр Эйгрин. Капитан вогнал деревянный меч в землю и, нагнувшись, протянул Эйгрину руку, предлагая помочь подняться на ноги.
— Надеюсь, Эйгрин, ты признаешь мою победу.
— Ошибаешься.
Конзар потянул Эйгрина за руку, помогая бывшему священнику встать.
— Я и забыл, какой ты опасный противник.
— Для священника! — хохоча выкрикнул Берхард.
— По правде говоря, пока ты служил в Святом Воинстве, тебя научили парочке интересных приемов.
— Против правды не устоит ни один меч, — ответил Эйгрин. — Впрочем, я давно оставил Святой орден.
Конзар коротко улыбнулся и, заметив подошедшего Дьюранда, отступил в сторону.
— Дьюранд-оруженосец, — задумчиво произнес Конзар.
Глаза сидящих вокруг костра людей уставились на капитана.
Пальцы Конзара коснулись рукояти деревянного меча:
— Я слышал, тебя чуть лошадь не затоптала.
— Да сэр.
Что же Гутред рассказал Кошару? Кто-то хихикнул. Кто-то кашлянул.
— Но ты ведь жив-здоров? — уточнил Конзар.
— Да…
Конзар требовательно протянул руку к Эйгрину, и он тут же сунул в руку капитану деревянный меч.
— Рано или поздно я проверяю каждого, — Конзар сунул меч Дьюранду рукоятью вперед. Дьюранд, не в силах понять, что за игру затеял капитан, покорно взял клинок в руки.
— До трех касаний, — предупредил Конзар.
