Дьюранд покачал головой. Долго же тянется зима! Их славные поединки под Кровавой Луной оставили Ламорика, владетеля ям да лачуг, совершенно нищим — кабы не щедрость брата. Всю зиму молодой лорд расхаживал по залам Баррстон-Уоллса, начисто потеряв покой и сон, да и Дорвен чуть не сходила с ума. Сундуки Ламорика опустели, рыцарям его свиты оставалось только покинуть своего господина, надежда растаяла, а снег и дождь заставляли всех обитателей замка тесниться в нескольких жалких сырых комнатах вместе с людьми навроде Одви и слугами манора.
Дьюранду вспомнилась ночь, когда он впервые двинулся на поиски счастья, и обещания, данные ему тогда. Он услышал какой-то стук в темноте, а потом, в глубине колодца на дворе отцовского замка обнаружил, что его ждет один из представителей Небесных Сил: Странник. Одетый в тряпье великан с глазами, похожими на серебряные монетки, и раздвоенным посохом, удар которого сотрясал мир. Когда Дьюранд покидал дом отца, Странник предсказал ему любовь, славу и надежное место в мире. Но после этакой зимы Дьюранд уже начал сомневаться, сбудется ли это предсказание.
Он толкнул покосившуюся дверь…
…и очутился среди яростного, слепящего вихря.
Пернатые тени били его по голове и вскинутым в попытке защититься рукам. Острые клювы и когти разрезали воздух, проносясь мимо молодого рыцаря к бойнице на лестнице. Он пригнулся и чуть не упал с площадки — несметное множество птиц кружило меж укреплений Баррстон-Уоллса. Скворцы.
Наконец Дьюранд остался сидеть на лестнице в ореоле снегопада из кружащих в воздухе перьев.
— Прах побери!
Похоже, все скворцы на десять лиг вокруг избрали эту башню своим насестом и забились сюда переждать дождь.
Дьюранд вошел в выбеленную комнатку, устланную соломой и перьями, а оттуда поднялся по стремянке к люку среди балок потолка.
В дождливом сумраке земля на много акров за стенами замка ощетинилась едва видимыми копьями деревьев. Дьюранд прислушивался к темному молчанию Майденсбира внизу, как вдруг сгусток тьмы совсем рядом ожил и пронзительно закричал.
Рыцарь отпрянул к люку и выставил меч. У самой двери отчаянно вопил какой-то человек — брыкающийся комок острых белых локтей и коленок. Дьюранд едва не свалился с лестницы.
— Адово полчище! — прорычал молодой рыцарь.
Похоже, его слов — и грозно маячившей фигуры самого Дьюранда на черной башне — оказалось больше, чем мог вынести вопящий. С невнятными воплями белое существо метнулось к краю укреплений, точно собираясь броситься вниз.
— Что ты делаешь?
— Я Освальд. Смотритель!
Дьюранд вспомнил.
— Ах да, Освальд…
Он вскинул руку — отчасти пытаясь успокоить старика, отчасти же — чтобы сохранить равновесие.
— Не надо было тебе сюда приходить, — заявил Белый Освальд.
— Что уж теперь. — Дьюранд потер шею. — А как ты прошел мимо гнусных птиц?
— Птиц?
— Там, внизу.
Белый Освальд скорчил недовольную гримасу.
— Я смотритель.
— Ты не спускаешься вниз?
— Я смотритель.
— Ну конечно. Какой я болван, что забыл.
Дьюранд развел руками и сел на пол. Бешеное биение сердца постепенно успокаивалось.
— А не мог бы ты меня на некоторое время оставить? Я должен проверить маяк. У тебя есть топливо?
— Здесь.
Крыша башни была почти пустой, если не считать массивной железной жаровни. Бледный смотритель схватился за ножку жаровни и показал на кучу вязанок — таких гнилых, что они напоминали свертки серого ветхого ковра.
— Отлично, Освальд. А теперь почему бы тебе не спуститься вниз и не проверить, вдруг ты сумеешь найти сухих дров, а? Ручаюсь, внизу где-то должен быть склад. Принесем сюда сухих дровишек, вот и славно выйдет.
Освальд чуть ослабил хватку на ножке жаровни.
— Давай, — продолжал Дьюранд. — Дрова. А то эти старее самой «Колыбели». А без огня что за маяк? Король велел его зажечь.
— Король?
— Гнилье гореть не будет.
Белый Освальд затряс головой и, бросив последний настороженный взгляд на Дьюранда, затрусил вниз по лестнице.
Дьюранд вновь набрал полную грудь воздуха, глядя вниз, на Майденсбир, и повернулся к жаровне. Кучка растопки в ней при ближайшем осмотре оказалась сплошной гнилятиной.
— Не стоило мне вообще приезжать в Баррстон, — пробормотал он. После Тернгира ему следовало позаботиться о том, чтобы их с женой лорда Ламорика разделяло не менее ста лиг. А вместо этого он скакал день-деньской по темным кабаньим тропам вокруг манора, стараясь держаться подальше от случайного искушения — взглядов украдкой, касаний рукавами в узких переходах Баррстон-Уоллса. Более отважный и крепкий духом человек еще в Тернгире распростился бы с Ламориком, Дорвен и остальными и ногой не ступал бы на порог Баррстона. А теперь Дьюранду предстояло заточение со всеми ними на одном корабле, где даже укрыться-то нельзя.
— Будь проклята моя глупость!
Вообще-то Дьюранд подумывал поговорить с Конзаром. Такой бывалый боец, как капитан, уж, верно, найдет, куда продать его меч — как только дороги высохнут. Конзар сражался на турнирах Эрреста, когда большинство нынешних рыцарей были еще мальчишками. А ведь всегда лучше скакать бок о бок с тем, кому ты доверяешь.
Впрочем, для подобных рассуждений было уже поздно. Приходилось задумываться: а хотел ли он уйти на самом-то деле, не собирался ли, в глубине души, крутиться вокруг Дорвен всю жизнь, томясь от безнадежной любви, пока вечная сырость Баррстона не сведет его в могилу?
В люке возникла голова Освальда. Смотритель пытался пропихнуть наверх здоровенную корзину с дровами, белое одутловатое лицо подергивалось от натуги.
Дьюранд взял у него корзину.
— Давай.
По-хорошему, в корзину для дров влезло бы еще вязанок пять. Но широкие, как лопатки пекаря, руки Освальда уже дрожали.
— Следующую корзину потащим вместе, ладно? Ты должен быть в форме, чтобы тебе хватило сил поддерживать огонь, когда настанет срок.
Когда они закончили таскать дрова в башню, было совсем поздно. Дьюранд отправил Белого Освальда вниз, погреться у огня, пока поварята топят жир. Если полить им старые дрова, они уж точно зажгутся. Вот принести наверх еще жира — и все, можно на боковую.
Сегодня вечером он таскал дрова и топил сало. А завтра в это время они будут на пути к самому сердцу Древнего Эрреста. Дьюранд представил себе короля Рагнала, похожего на плененного льва, в тяжелых одеяниях, расшитых золотом и драгоценными камнями, точно «Книга Лун» самого Патриарха. Вспомнил Владычицу Гесперанда. Вспомнил, как она явилась на Великий Совет, подобно какой-нибудь Небесной Силе, чтобы восстановить закон. Вспомнил ярость Радомора, героя Хэллоудауна и узурпатора трона герцога Ирлакского.
