Стражники и командиры умоляли толпу бежать к дальним воротам, пока не поздно. Если хоть на миг поднять решетку — людское море затопит, захлестнет замок. А с этакой толпой внутри Радомор уморит их голодом в считанные дни. Дьюранд никак не верил, что они пережили все эти атаки лишь для того, чтобы погибнуть тут, под самыми стенами замка.
Он огляделся вокруг — и увидел крошечный шанс. На площади еще оставалось несколько воинов — они сумеют сдерживать толпу столько времени, сколько понадобится, чтобы впустить Ламорика и Конзара внутрь.
— У нас есть несколько человек, — проговорил Дьюранд. — Ваша светлость, прикажите людям охранять ворота. — Дьюранд повысил голос и прохрипел: — К воротам! Воины Гирета, к воротам!
Он хватал их за плечи, бил по лицу — выстраивая в живую стену, которая сумеет сдержать толпу.
Когда он пробился к воротам, на лицах гвардейцев за дубовой решеткой читался ужас. Толпа притиснула его к прутьям.
— Я из свиты Ламорика! — завопил он.
Кирен поднял голову. Глаза его были пусты.
— Это уже не важно, Дьюранд.
— Тут сам Ламорик!
Кирен разинул дрожащий рот.
— Поздно.
Должно быть, Кирен мысленно видел Альмору и Дорвен на пиках, растерзанного на куски герцога, залы Гирета, залитые кровью, полные трупов. Если он только впустит толпу…
— Сын герцога! Наследник!
Но Дьюранд понял: надежды нет.
Он расчистил себе крошечный участок пространства в толпе. Поглядел на дерево и сталь решетки. Может, что-то еще и получится…
— Мы войдем внутрь!
Дюжина воинов, переживших штурм ворот, кидала на него недоверчивые взгляды.
— Хватайтесь за чертовы ворота! — велел он. И солдаты, взревев, повиновались. Теперь Дьюранд оказался лицом к лицу с Киреном, стоявшим по ту сторону ворот. — Выверните болты, — взмолился он. — Все, чего я прошу — выверните болты, и мы поднимем эту штуковину куда быстрее, чем ваша лебедка. Вверх и вниз, в два счета — больше никто и не успеет войти.
— Поздно, — повторил Кирен.
На спину Дьюранда напирала толпа. Лишь этот напор и поддерживал Конзара на ногах.
Ламорик покачал головой.
— Исполняйте свой долг, сэр Кирен.
Они слышали трубы на улицах. Свист стрел, вылетающих из бойниц замка.
Кирен вытянул длинные болты, что крепили решетку.
Дьюранд с волчьей улыбкой повернулся к изувеченному арьегарду отряда Ламорика.
— Что есть мочи! Сколько у вас есть сил. Если вы не оторвете ее от земли, мы все — покойники. Тяните! — Ламорик занял место рядом с ним. — Тяните!
Сколько могут весить ворота? Тонну? Две? Дьюранд напрягся. Кости у него трещали от натуги. Острые края прутьев резали руки. Он тащил, внезапно преисполнившись твердой уверенности, что человек способен силой сам себя выдавить из мироздания. Вес мышц и костей словно бы вдавливал его вглубь, в царящий под землей мрак. Из горла вырывались чудовищные звуки.
Но решетка сдвинулась. Дерево и сталь поддались, Стальные зубья вышли из пазов в мостовой. Хотя подошвы Дьюранда скользили по камню, он продолжал налегать. И вместе с дюжиной ламориковых воинов выталкивал решетку вверх на дребезжащих цепях.
Дьюранд слышал крики и мольбы — но оглянуться не мог. Что-то ударило его по колену, едва не сбив с ног, — кто-то из отчаявшихся людей на площади ползком бросился в образовавшуюся щель. Невероятным усилием молодой рыцарь сумел устоять.
— Дьюранд, — окликнул Конзар. Голос его звучал спокойно.
Юноша обнаружил, что не может открыть глаза.
— Мы уже внутри, Дьюранд, — продолжал Конзар. — Ворота держат. Тебе тоже придется подлезть — причем прямо сейчас.
Казалось, тяжесть, распределенная по всем костям и суставам, мгновенно сломает его — пошевелись он только, попробуй сменить позу. Однако неимоверным усилием воли Дьюранд, судорожно глотнув воздух, оторвался от прутьев и прополз под воротами.
Через миг он присоединился к воинам на той стороне и снова принял свою часть ноши.
Ламорик кричал, пытаясь остановить поток ползущих, карабкающихся тел.
— Освободите проход! Ворота вот-вот рухнут!
Но людское течение не останавливалось — и ясно было, что не остановится никогда.
— Господи, я должен опустить ворота, — простонал Кирен. — Если войдут они все, мы не спасем ни души.
Проползающие бились о ноги по-прежнему держащего ворота Дьюранда. За толпой — подступал Радомор. Конзар или Ламорик должны отдать приказ: «Бросайте!» Каждый из них готов был взять вину на себя.
Не успев еще услышать слова приказа, Дьюранд разжал руки. Тяжелый удар сотряс всю площадь. С мостовой брызнула кровь.
— Опять, — прошептал Ламорик. — Ты опять спас мне жизнь. Без тебя я бы уже десять раз умер.
* * *
Отдавшись на волю людского течения, Дьюранд в конце концов очутился в глубине крохотного святилища, где и съежился среди прочих членов ближайшего окружения герцога, тяжело дыша и глядя за кордон окровавленных бойцов на толпу, собравшуюся в Расписном Чертоге. Безмолвное скопище народа заполонило все пространство, от стены до стены: привратники, проститутки, нищие, лавочники и еще с тысячу человек молча озирались вокруг. Под сводами у них над головами звенел, точно голос живого существа, вой брошенного города — пред лицом такого отчаяния слова замирали на устах.
В святилище герцога было темно, точно в фамильном склепе. Забрызганный кровью после падения ворот, Дьюранд не мог даже думать. Его блуждающий взгляд остановился на паре огромных темных глаз, горящих в темноте рядом с ним. Он осознал вдруг, что сидит рядом с Дорвен, зажатой, как и он, среди остальных членов герцогского семейства и дворян свиты. Щека у нее была гладкой, точно белый лепесток, теплое дыхание касалось его лица.
— Сколько может выстоять замок после того, как пал город, сэр Кирен? — сдавленно спросил Абраваналь.
От звука его голоса несколько человек вздрогнуло, в том числе и Кирен.
— Он никогда еще не бывал взят, ваша светлость.
— Никто и никогда не брал приступом цитадель — до сегодняшнего дня! — вдруг воскликнул Абраваналь. — Но теперь этот негодяй на улицах города. Убийца моей дочери! Убийца моего сына! Он захватил мой город. Его дьяволы крадутся по коридорам моего замка. Он идет на нас!
Герцог судорожно схватился за грудь и утих. Люди вокруг переглядывались.
Рука Дорвен сжала колено Дьюранда, и он вспомнил все то, о чем хотел позабыть: ее кожу под своими пальцами. И все остальное.
Ламорик тоже был тут — и не отставал от Кирена.
— Сколько у нас людей?
— Способных сражаться? — Стареющий рыцарь рассеянно покачал головой. — Двести шестьдесят. Триста. Не больше.
