В темных окнах всплеснулись черные крылья.
— Ваша светлость, — проговорил гофмаршал Конран. — Даже сейчас, в эту самую минуту, близнецы не прекращают своего колдовства. Радомор слишком долго молчал. — Люди в замке подняли руки, складывая пальцы оберегающим знаком, и прильнули к бойницам. — Давайте поднимемся на стены и посмотрим оттуда, сверху.
Когда Абраваналь заговорил снова, голос его звучал не громче шепота.
— Только полный безумец откажется от помощи в такую минуту. Делайте, как считаете нужным. Я… — Он сглотнул. — Я восхищен вашим мужеством. Спасибо, что присоединились к нам в сей черный час.
Маршал Конран низко поклонился, и стальные кольца кольчуги откликнулись шелестящим перезвоном. Одноглазый рыцарь повел своих рыцарей к лестнице.
Глаза всех присутствующих следили, как странный отряд выходит. Мокрый насквозь Дьюранд остался стоять посреди зала.
Молодой рыцарь нашел в толпе лицо Дорвен. Глаза ее влажно блестели.
— Владыка Небесный! — ахнул Кирен Лис.
Дьюранд шагнул из теней к свету. От холода он все еще двигался скованно, как ревматичный старик.
— Да, милорд.
После ухода септаримов большинство собравшихся в зале так и остались стоять, с глупым видом глядя им вслед. Теперь чары рассеялись.
Ламорик схватил Дьюранда за руку.
— Мы ждали и ждали, но к наступлению темноты ничего не увидели, и Конзар заставил меня поверить, что ты уже не объявишься. Армия с тобой?
— Н-нет, в-ваша светлость.
Сейчас войско двигалось с юга от Акконельского залива — а быть может, как раз заворачивало к северу.
— О… — выдохнул Ламорик.
— Но ты нашел их, мальчик? — требовательно спросил Конзар. — Там есть вообще войско?
Дьюранд махнул рукой.
— Это… Саллоухит, капитан. — Он попытался улыбнуться. — План состоит в том, чтобы подойти к городу ночью. Они идут.
Ламорик медленно повернулся. В глазах его забрезжило понимание.
— Саллоухит… Я знал его по Баррстоуну. Он ни за что не пойдет прямым путем, если может найти извилистый.
— Лагерь стоял ровно там, где и говорил гонец. Мы должны подготовиться. К рассвету они будут тут.
По лицу герцога Абраваналя разлилась широкая улыбка. Казалось, он хочет что-то сказать, но тут всеобщее внимание привлек какой-то странный звук. Люди вокруг Дьюранда замерли, потрясенные, а звук становился все громче и громче, пока не наполнил весь зал — гулкий, монотонный напев. Все рыцари, в том числе и Дьюранд, схватились за рукояти мечей.
Конзар прищурился.
— Очередное нападение?
— Нет, — покачал головой Абраваналь. — Прислушайтесь. Жреческие штучки.
Присутствующие начали переглядываться. Пение исходило словно бы из недр земли под замком, разносилось через сами камни древней крепости. Дьюранд так и чувствовал, как уха его касаются губы поющих.
Абраваналь все покачивал головой.
— Отец, — обратился к нему Ламорик. — О чем выдумаете?
— Об этом человек. Конране. Когда я служил пажом в Эльдиноре — при старом короле Карондасе, еще до того, как он сложил с себя корону. Еще до Брена, его брата, и Карломунда, его сына, и теперь вот Рагнала. Тогда при Троне Орехового дерева всегда стоял на страже гофмаршал септаримов. Его тоже звали Конраном. Помню, роста он был огромного. — Старик сощурился, глядя в глубину воспоминаний. — И глаз…
Он улыбнулся.
— Надо подготовить гарнизон, не то план Саллоухита будет, что соломинка в горниле. — Герцог глянул на Дьюранда, и его глаза весело вспыхнули. — Да и жалко было бы двух понапрасну проведенных в озере холодных ночей.
* * *
По кивку воспрявшего к жизни герцога воины осторожно поднялись на стены и изучили южные подходы к городу. Из рук в руки передавались кольчуги, гамбезоны, мечи — каждая башня наполнилась тихим шипением точильных камней.
Не успел Дьюранд присоединиться ко всей этой бурной деятельности, как его подстерегли Гутред, Берхард и Гермунд. Мгновенно содрав с юноши мокрую одежду, они принялись энергично закутывать его в ковры и груботканые одеяла.
— Да времени же нет, — запротестовал он.
— Прах тебя побери, — проворчал Гутред. — Вот ведь олух.
И глаза Дьюранду закрыло мохнатое одеяло.
— Эй, Бейден, мошенник, — окликнул Берхард, — в покоях Абраваналя остался остов еще одной кровати и по крайней мере один целый сундук. Тащи-ка их сюда, разведем огонь пожарче.
Даже сквозь толстый ворох всякого тряпья Дьюранд расслышал, как сыпет проклятиями Бейден.
— А ведь лучше бы выпустил пар, таская мебель.
— Да со мной все прекрасно, — быстро проговорил Дьюранд.
— Помалкивай уж, — оборвал его Гутред.
— Вот-вот, — вторил ему Кирен. — Знаешь, как мы обрадовались, увидев, что ты вернулся.
— Просто помогите мне найти мои доспехи и оружие.
— Люди услышат о том, как ты пересек озеро и привел целую армию, когда все знатные лорды уже сдались.
— Просто блаженненький, — вставил Гутред.
— Да ты холоднее харскаанской задницы, мальчик! — отметил Кирен. — А знаешь, что сталось с тем гонцом, который одолжил тебе плот? Мы потеряли его часа через два после того, как ты уплыл.
— Насмерть задубел — и, сдается мне, оттаивать начнет не раньше лета, бедолага, — кивнул Кирен, наливая какое-то густое варево из красного горшка. — А у него, заметим, плавать туда-сюда не вошло в привычку.
— Вот ведь олух, — вновь пробурчал Гутред.
— Я, пожалуй, заберу у тебя старый Ламориков меч. А ты сиди у огня, — скомандовал Кирен.
— И помалкивай, — гнул свое Гутред.
Все четыре няньки Дьюранда дружно кивнули. Лис отодрал пальцы юноши от Меча Правосудия.
— Владыка Судеб! — промолвил Кирен, покачивая головой.
* * *
Присев перед огнем, Дьюранд отогревайся, покуда не почувствовал, что больше не в силах терпеть. Народ вокруг суетливо носился туда-сюда, так что молодой рыцарь сам себе напоминал быка, попавшего в закуток, где во все стороны прыгают мыши. Наконец он отыскал себе уголок в стороне от мельтешащей толпы и натянул через голову гамбезон и тяжелую кольчугу. Разило ж от них — он даже зажмурился. Но все равно: приятно было снова оказаться в доспехе. Ожидание скоро закончится: так или иначе, но очень скоро все разрешится.
Натягивая сюрко на толстые слои поддоспешника и кольчуги, он почувствовал вдруг, что ему кто-то помогает. Обернувшись, юноша увидел Дорвен: та старательно расправила полы его сюрко, а потом обвила его стан поясом.
